могло, нет у нашего служебного чата функции сокрытия автора. Это могло означать только одно: переписку читает сам директор.
Две долгих минуты коммуникатор молчал. Потом от безымянного автора упала ещё одна короткая фраза: "Это не учебная тревога!" Я прочёл её уже в полёте, потому что опять выпрыгнул из вагона первым и большими скачками понёсся к центру зала.
Серьезность ситуации сквозила отовсюду. По перрону спешно растягивалась цепь молодых оперативников, переодетых в форму курсантов полиции. Для обывателя эти нескладные юнцы выглядели нелепо и смешно, особенно когда сбивались стайкой человек в десять. Я знал, что это группа вытеснения, последний рубеж обороны между пассажирами-людьми и путешественниками-инородцами. Дело дрянь, если им придется проявить свои реальные навыки.
Я бежал дальше и видел, как в центре зала из перехода выпрыгивали бродячие музыканты, на ходу расчехляя гитару и саксофон. "Маэстро, урежьте марш!" — выплыла из памяти фраза. Да, уж эти урежут — мало не покажется. Полицейский, который вознамерился их сразу же остановить и выгнать, теперь стоял, чуть прикрыв глаза, без тени эмоций на расслабленном лице. Нейтрализован направленным воздействием, значит — не из наших, и не двойной агент, а настоящий обычный сержант. Правильно, не стоит ему сейчас путаться под ногами, так безопаснее для него же.
Мимо полицейского навстречу мне торопился безногий инвалид Сёма, собирая жалостливые взгляды. Вообще-то он может щелчком пальцев отправить в нокдаун любого из здесь присутствующих, включая меня. Он почти легенда, один из лучших оперативников западного сектора. В былое время в одиночку держал всю Арбатско-Покровскую линию и месяцами не допускал ни одного нарушения границы. Сейчас Сёму вызывают на станцию только в самых крайних случаях, а в спокойные дни всё рабочее время он проводит глубоко в недрах Объекта, следя за мониторами.
Сфинкс возник из прибывающего встречного поезда так неожиданно, словно двери вагона на ходу открыл. Первым из оперсостава прибыть у меня не вышло. Он уверенно мотнул головой в сторону эскалатора. Я кивнул в ответ, принял из его рук заботливо протянутую рацию и жилет с надписью "Эскалаторная служба". Такой же фальшивый, как и у него.
Секунду спустя к нам присоединился опер с голубой ветки Федя, на ходу натягивая свой жилет. Маскарад не играл в таких ситуациях особой роли, можно было и обойтись, работать в свитере и джинсах. Просто так положено по инструкции. Страховка на случай, если кто-то из пассажиров придёт в себя и начнёт задавать вопросы.
Эскалатор стоял выключенным. Парень с мегафоном в руках оповещал о закрытии западного вестибюля и убеждал пассажиров "по техническим причинам" пользоваться для выхода дальним, восточным. Дальше, за его спиной, три азиата в робах уборщиков вазюкали тряпками по поручням, оставляя влажные грязные разводы. Протискиваясь через леерное ограждение, я кивнул им, они тихонько кивнули в ответ. Это наши кенары, обрабатывают возможные пути прорыва спецреагентом. Даже так? Да что ж там, чёрт возьми, произошло?
К концу эскалатора дыхание у меня сбилось. Не каждый день начинается спринтерским забегом по крутой лестнице.
— Вторая группа на позиции! — доложил я, едва выговорив слова.
Рацию как нарочно всучили именно мне. Эфир шипел и потрескивал в ожидании.
— Третья готова, — наконец отозвался голос.
— Четвертая готова. Кузьмич, все на месте, вестибюль блокирован!
Дежурный выждал пять секунд, других докладов не последовало.
— Всем постам, внимание! Глядеть в оба. Работу излучателей проверять каждые две минуты. Без поддержки в толпу не соваться, огня без приказа не открывать!
Я вынул из кармана коммуникатор и посмотрел параметры. Да уж, подавители жарили на все 110 процентов. Индикатор сигнала телефонов зашкаливал, вай-фай раздавался с прямо-таки неприличной скоростью. Сейчас поголовно все пассажиры, где бы они ни находились: в вестибюлях, переходах или на платформах всех трёх смежных станций — должны погрузиться в свои гаджеты.
Словно подслушав мои мысли, робот-диктор оживилась, из динамиков разнеслось: "Уважаемые пассажиры! Во время движения держите детей за руки! Не отвлекайтесь на мобильные устройства! Соблюдайте меры безопасности!"
Ну да, как же. Не отвлекайтесь. Думаю, сейчас никто из находившихся поблизости даже не услышал этого голоса. Говорят, однажды во время полевого испытания излучателей Митька-инженер подменил запись. Робот весь вечер вещал его прокуренным голосом: "Граждане пассажиры, жрите поменьше жира! Эскалаторы не справляются, у них двигатели ломаются!"
Шутнику, конечно, досталось на утренней летучке по первое число. Однако же официально в наш адрес ни одной жалобы не поступило. Ни посетители, ни даже персонал не заметил подмены. Значит, излучатели отработали подавление сознания на пять с плюсом, и потому Митьку простили, и даже не объявили выговор.
Сейчас режим облучения был выше тестового. Наверное, при таком давлении даже наверху, на поверхности, прохожие залипают в экраны. А уж здесь никто гарантированно не в состоянии будет отвлечься, даже если над ухом у него из ружья палить.
Хотя, стоп. Погодите-ка.
Стоило нам, запыхавшимся, добраться до самого верха треклятой лестницы, на наших глазах из боковых проходов вывалилась группа людей. Обросших, грязных, пыльных, с перекошенными в спазме лицами, — но совершенно точно не нейтрализованных.
Они выходили разом справа и слева. Справа — из давным-давно перегороженного под предлогом ремонтных работ, закрытого мощными замками коридорчика. А слева — из точно такого же коридорчика, который был — и я совершенно точно это знал — тупиковым.
Эти люди резко контрастировали с редкими группами обычных пассажиров, застигнутых ударом подавителей в вестибюле и переходах. Обычные сидели вдоль стен, уткнувшись в экраны смартфонов, либо бродили из угла в угол, светя себе экранами в лицо, мягко обтекая препятствия и не обращая ни на что внимания.
Эти же жуткие мертвенно-серые оборванцы, выйдя на свет, на некоторое время останавливались, жадно оглядывая коридор. Не находили, что искали, и начинали разбредаться в разные стороны. Медленно, неестественной шаркающей походкой, иногда гортанно порыкивая. Что интересно, они порой поглядывали на оглушенных пассажиров, на лицах появлялось некое подобие удивления. Но длилось это не дольше пары секунд, после чего пыльные люди теряли всякий интерес к людям обычным.
— Это они как? Это что такое? — у меня отвисла челюсть.
— А это вот так вот, — хохотнул Сфинкс, тоже осторожно выглядывая с соседней лестницы. — Если будешь и дальше без излучателя, по собственной воле носом в гаджетах зависать, тоже таким станешь.
— Ой, да что ты брешешь? — буркнул Федя и отобрал у меня рацию. — Слушай его больше.
Он отступил на пару ступеней, прячась ниже уровня пола, чтобы не оказаться невзначай в поле зрения оборванцев. Нажал кнопку вызова.
— Кузьмич, всем внимание! Это вторая группа. Режим чрезвычайной ситуации подтверждаю. Выходы с четвертого по
