на шаг. Валюха взвизгнула от боли, согнулась, схватившись руками за ушибленное место.
Я знаком показал, вопросительно посмотревшего на меня парня, чтобы он оставался на месте. Пока никакой угрозы для девушки не было.
— Хана тебе, коза малолетняя, — чуть ли не басом заорала Танька и кинулась вперед. Её рука взметнулась вверх, пытаясь схватить Аню за локоны, выглядывающие из-под шапочки, но промахнулась. Аня отклонилась, шагнула навстречу и пробила ладонью в варежке, сложенной лодочкой, точно под основание носа, как учили в «Знамени».
Голова толстой запрокинулась, она сделала два шага назад, пытаясь удержать равновесие, и мягко села задницей на сугроб.
«Молодец», — мысленно похвалил девушку я. — «Не прошли тренировки даром».
— Ты что, сука, творишь?! — обиженно взвыла худая. — Мало того, что чужих парней отбиваешь, ещё и дерешься, стерва такая!
— Каких парней? — удивилась Николаенко. — У меня кроме Леши никакого нет. Вы меня с кем-то перепутали.
— А Антону кто голову заморочил? — толстая ошеломленно мотнула головой, и вытерла рукавом кровоточащий нос. — Коза драная, зачем парня дразнишь? Отпустила бы его и дело с концом. Никаких бы претензий не было.
— Какого Антона? — девушка уже начала уходить, но услышала ответ и остановилась. — Ты о чем вообще говоришь? Не знаю я никакого Антона.
— Не ври, шалава. Антон Быков из пятой бурсы. Знаешь ты его прекрасно, — шмыгнула окровавленным носом толстая. — Нам всё о тебе рассказали. Как парней соблазняешь, не даешь им и не отпускаешь, издеваешься над ними. Из-за тебя он на нас внимания не обращает. Как на тебя запал, о нас забыл. Раньше в скверике водку с нами пил, а сейчас как от чумы шарахается.
— А, так вы о Быке говорите, — улыбнулась Аня, — да не нужен он мне сто лет в обед. Забирайте своего кавалера, дарю. У меня парень есть, и другого никого не надо.
— Врешь, коза драная, — взвизгнула худая. — Думаешь, пару приемчиков выучила, и крутой стала? Ни фига. Сейчас я тебе рожу попорчу, чтобы чужих парней не отбивала.
Рука брюнетки вынырнула из кармана. Сверкнуло развернутое лезвие опасной бритвы. Толстая тоже приподнялась. Откуда она вытащила выкидной нож, я не заметил, услышал только, как щелкнуло, выпрыгивая из рукояти стальное жало.
Указал взглядом Василию на толстую. Парень кивнул. Девки никуда не торопились, наслаждаясь моментом. Толстая поднялась, и теперь они с худой, крадучись обходили сжавшуюся и поднявшую перед собой портфель Аню с боков.
Я рванулся вперед, под ногами затрещали, ломаясь ветки кустов.
Девки испуганно обернулись, и на секунду застыли в ступоре. Я резко подсек толстую ребром стопы снизу вверх под пятку, одновременно, дернув за пальто. Танька опять грохнулась на снег. Нож, сверкнув, сталью, улетел к деревьям.
— Не подходи, — взвизгнула худая. — Порежу.
— Леша? — в глазах Ани сверкнул огонёк узнавания.
— Попишу, сука, — заблажила Валюха. Она повернулась ко мне и размахивала лезвием опасной бритвы. Сзади на неё налетела Аня, рывком сдвинула вязаную шапку на глаза, и проворно отскочила назад.
И в это же мгновение я рванулся вбок и вперед, оказавшись за спиной брюнетки. Она выставила вперед правую руку с бритвой, совершая махи в воздухе, а левой схватилась за шапку. Но было поздно. Я перехватил запястье с бритвой, ударом предплечья по локтевому сгибу, выбил полетевшее в воздух стальное лезвие, и рывком завернул руку за спину.
Кинул короткий взгляд на толстую. Там было всё в порядке. Василий уложил её мордой на снег, придерживая воющую от страха Таньку коленом.
— Кто вас надоумил разобраться с Аней? Говори! — потребовал я.
— Никто, — прохрипела худая. — Руку отпусти.
Я чуть поднял заломленную в локте руку.
— Ааа, — завыла Валька.
— Леша! — крикнула Аня. — Не надо.
— Ещё раз повторяю вопрос. Кто вам рассказал об Ане, и подстрекал с ней разобраться? Только врать не надо. Сами вы до этого додуматься не могли. Да и о ней ничего не знали.
— Скажу, все скажу, — в голосе худой слышались слезы. — Только руку отпусти.
— Сначала скажи, потом отпущу.
— Трофим и Шпиль-младший, — плачущим голосом призналась Валька. — Они с нами в бурсе учатся. Мы в одной компании тусовались. Бык сначала со мной мутил, потом с Танькой у него пару раз было. А затем как отрезало, шарахался от нас, как от чумных. Ну мы пацанам пузырь выставили, расспросили, что да как. А они нам рассказали, что он в эту профуру малолетнюю втюрился.
— За словами следи, иначе руку сломаю, — предупредил я. Разумеется, ломать ничего не собирался, просто попугал, чтобы лишнего себе не позволяла.
— Продолжай.
— А эта. про…, школьница, им вертит как хочет, держит на расстоянии, сама не дает, но и не отпускает. Мы им ещё пузырь поставили, так они нам и школу показали и эту… девчонку издалека.
— Шпиль-младший и Трофим, говоришь, — задумчиво протянул я. — Хорошо, запомню. И что вы хотели с Аней сделать?
— Ничего, попугать только, — подала голос толстая. — Мы же не совсем тормоза, нам мокрухи не надо. Поговорили бы и отпустили.
— Врешь, — спокойно ответил я. — Не отпустили бы вы её. Правду скажете, и можете идти восвояси. Нет, в отделение отведем. Нож и бритва с вашими опечатками имеются. Свидетельские показания тоже. Хотите лет на семь в зону поехать? Это запросто организовать можно.
— Не надо в милицию, — угрюмо буркнула толстая. — Ну да, хотели её отпинать как следует. Валька ещё собиралась пару раз бритвой по лицу полоснуть, но я отговорила.
— А сама? — завизжала худая. — Ты вообще перо в печень обещала загнать, а теперь на меня всё валишь?!
— Это по пьяни было, — призналась Валентина. — Когда бухая, ещё не то сказать могу. Понтовалась просто, резать никого не собиралась. Что я дура совсем?
— А зачем свои бритвы, ножики повынимали? — вкрадчиво осведомился я. — Просто так?
Толстая угрюмо засопела, но ничего не ответила, худая всхлипнула, давя на жалость.
— Понятно. Значит так. Я вас отпущу, но при одном условии. О своей мести и Ане забудете навсегда. Только попробуете хоть шаг в её сторону сделать, на зону моментально поедете. А там тоже есть варианты организовать вам веселую жизнь.
