И запомните, Аня правду сказала: ваш Бык ей и даром не нужен. А если он что-то от неё хочет, то это его личная половая драма. Всё понятно? Даете слово, что больше к ней не приблизитесь, и никакой подлости не сделаете, и свободны. Жду ответа.
— Разборок больше не будет, зуб даю, — угрюмо пообещала блондинка. — На фига мне этот блудняк?
— Всё, завязала, — провыла худая, — пальцем её больше не трону и близко не подойду. Руку отпусти.
— Ладно, поверим вам на слово, — смилостивился я. — И учтите, ножик и бритва с вашими отпечатками пальцев у нас остаётся. Валите отсюда, и радуйтесь, что целы.
Я кивнул Василию и отпустил руку брюнетки. Парень убрал колено со спины толстой. Блондинка медленно поднялась и начала оттряхивать с пальто снег. Валюха массировала пострадавшую руку, злобно глядя на меня. Пэтэушницы быстро прошли мимо нас и начали подниматься вверх по склону, торопясь покинуть полянку как можно скорее.
— Леша, — девушка рванулась навстречу. Я едва успел расставить руки и заключить Аню в объятия. Тонкие руки обвили мою шею, а родное лицо с выразительными зелеными глазами светилось такой искренней радостью, что мои губы невольно расплылись в широкой улыбке.
— Привет! — выдохнул я, прижимая хрупкое девичье тело к себе.
— Привет! — откликнулась Николаенко и шутливо стукнула меня варежкой в грудь. — Ты куда от меня спрятался?
— Так обстоятельства сложились, — признался я. — Ты, наверно, уже многое знаешь.
— Знаю, — девушка посерьезнела и отодвинулась от меня. — Слухи ходили, что ты каким-то боком к побоищу на пустыре причастен. Когда ты исчез, там оцепили всё. Милиционеры вооруженные никого не пускали, прокуратура, слышала, приезжала. Вроде даже кого-то убили. Мы все за тебя волновались, не знали, что произошло. Только спустя неделю Игорь Семенович сказал, чтобы я не волновалась, с тобой всё в порядке. Ещё к нам в школу милиция приходила, а потом два серьезных дядьки в костюмах из комитета. Весь класс допрашивали. Вопросы задавали разные о тебе. Не замечали ли чего странного? Где ты можешь находиться? С кем дружишь и общаешься? Не было ли у тебя оружия? И в «Красное Знамя» приходили к Игорю Семеновичу, тоже ребят расспрашивали. Но насколько я знаю, все о тебе только хорошее рассказывали. Никто не верит, что ты мог быть замешан в чём-либо плохом.
— Это замечательно, — улыбнулся я. — Но пока я временно вынужден скрываться до выяснения всех обстоятельств.
— Я понимаю, — вздохнула девушка и снова стукнула меня варежкой в грудь. — Пообещай, что, когда все наладится, ты вернёшься и мне все расскажешь.
— Всё не расскажу, не имею права. Только то, что будет можно, — я, извиняясь, развел руками.
— Ладно, — Аня серьёзно посмотрела на меня. — Пусть будет так. Разберись со своими проблемами и сразу же возвращайся. Обещаешь?
Хотел сказать, что не всё так просто, но заглянул в зеленые омуты глаз, наполненные тревогой и ожиданием и не смог.
— Обещаю, — выдавил я. — Сделаю для этого всё возможное.
— Сделай, пожалуйста, — попросила девушка. — Я буду ждать.
— Нам пора, — осторожно тронул меня за плечо Вася. — Надо уходить отсюда.
Пока мы общались, он подобрал бритву и выкидной нож, рукой, обмотанной носовым платком. Засунул их в карман, подошел и стал сзади, ожидая окончания разговора.
— Хорошо, — выдавил я. — Ань, мы уезжаем. Береги себя, и присмотри за Машей и её подругами, пожалуйста?
— А, ты, же не знаешь, — оживилась девушка. — Маша у вас дома все каникулы провела. Я забрала к себе Олю, а Ваня Валю, родители не были против. Мы вместе по городу гуляли, в кино ходили. Твоя мама с Машей как с родной возится, сладостями её закармливает, одежду покупает. Вот только по тебе все сильно скучают. И малая тоже постоянно спрашивает «где Леша, когда он приедет». Слышала, что твои родители активно удочерением Маши занимаются. Им директор детдома и городские власти помогают, поэтому в конце февраля должны все документы оформить и её к себе забрать.
— Отличная новость, — обрадовался я. От избытка чувств, притянул к себе Аню, и от души поцеловал в заалевшую от смущения щечку. — Спасибо за хорошую весть.
— Да не за что, — улыбнулась девушка. — Я сама обрадовалась, когда узнала. Жалко только, что мои родители не готовы пока Олю удочерить. Говорят, слишком большая ответственность.
— Леша, нам пора, — твердо напомнил Василий.
— Сейчас идём, — отмахнулся я. — Пусть Аня сначала первой выйдет из пустыря, я её тут одну не оставлю. А мы — за ней пойдем.
— Хорошо, — кивнул парень.
— Ань, иди первой. Мы за тобой поднимемся. Всё, пока, — я обнял девушку, нежно поцеловал в приоткрытые алые губы. Аня неумело ответила, обняла шею руками, но я решительно отстранился.
— Береги себя, солнышко.
— Ты тоже, — шепнула она, замерев на мгновение. Зеленые глаза напряженно всмотрелись в моё лицо, отыскивая что-то важное для себя. Затем девушка развернулась, и зашагала вверх по склону, выбираясь из пустыря. От большой сосны, с другой стороны поляны, отделилась знакомая фигура капитана. Когда он подобрался к нам, я не заметил. Был бы киллером, мог бы легко всех положить, мы даже пискнуть бы не успели. Профи.
— Долго возились, — недовольно проворчал Сергей Иванович. — Уходим. Там на выходе, Алла уже машину подогнала.
16 января. 1979 года. Серебряный Бор. Москва. 18:45. Дача Николая Анисимовича Щелокова
— Здравствуй, Петр Иванович, — министр МВД СССР встретил начальника ГРУ на пороге дома в полном параде — зимнем форменном пальто с погонами и фуражке. Щелоков был серьезен и невозмутим, только прищуренные глаза смотрели на Ивашутина с холодным интересом.
— Добрый вечер, Николай Анисимович, — Ивашутин, переложил толстую папку в левую руку, пожал протянутую ладонь, и кинул взгляд на приоткрытую дверь. — Разрешите, войти?
— Конечно, Петр Иванович, проходи, — Щелоков шагнул назад, пропуская гостя. — Извини, что так официально, я только с работы, переодеться ещё не успел. Могли бы и у меня поговорить, но Григорий Васильевич почему-то попросил, чтобы я принял тебя на даче.
— Правильно попросил, — улыбнулся Ивашутин. — Разговор у нас будет долгий и очень серьезный. И не для посторонних ушей….
16 января 1979 года
