– Катрина, но ты же понимаешь, чем для тебя станет этот брак!
– А мне все равно, – равнодушно ответила молодая женщина. – Что бы ни было.
– Я понимаю, что ты чувствуешь. Но когда появится малыш, все может измениться. Ведь ему нужна мама, живая и любящая мама. Мама, любящая не только его самого, но и жизнь.
Катрина лишь повела плечами.
– Вернону не надо подставлять ногу, он и сам найдет, где споткнуться. Не думаю, что он надолго задержится в этом мире.
– Когда этот мафиози собирается возвращать тебе ребенка?
– Когда мы с ним обвенчаемся.
– Тогда сразу после твоего брака – уж извини – я поставлю патриарха в известность о том, что случилось.
Она опустила голову и устало покивала.
– Да, конечно. Это будет разумнее всего.
Как странно, но этот вполне деловой разговор с отцом ее покойного мужа успокоил Катрину. Даже зрение, которое уже несколько дней отказывало ей, вдруг прояснилось и стало таким же острым, как в дни удач и счастья. Она уверенней взглянула на то испытание, что ее ожидало, даже на мгновение перепугалась, что слишком остро будет воспринимать грядущую свадьбу и совместную жизнь с Верноном. Но это уже не могло ее ошеломить. Знание, что Мэльдор, разумный и дальновидный, взял на себя всю ответственность, будто сняло с ее души невыносимый груз. Так легко было переложить на кого-то всю ответственность. Теперь она знала, что уже не беззащитна.
Настолько это спокойствие объяло ее душу, что в день свадьбы она почти с наслаждением нырнула в шелковое белоснежное платье. Мягкая ткань ласкала кожу, и в зеркало на себя Катрина взглянула без того отвращения, которого ожидала. Платье ей все-таки шло, и высокая дорогая прическа, сделанная одним из самых известных парикмахеров, подчеркивала прелесть округлого, чуть осунувшегося лица и огромных глаз, казавшихся противоестественно яркими. Когда Вернон увидел свою невесту (против традиции он не стал ждать ее у храма, а явился сам, будто боялся, что она сбежит), он онемел и несколько мгновений тупо смотрел на нее, как на диво дивное.
Катрина терпеливо ждала, когда же этот покупающий ее мужчина вдоволь намолчится.
– Ты так… прекрасна, – пробормотал бездушный мафиози, проглатывая накопившуюся слюну, и протянул невесте тяжелый дорогой букет, составленный из пахучих лилий, белоснежных орхидей и еще каких-то баснословно ценных цветов, которым Катрина не знала названия.
Молодая женщина со вздохом приняла букет.
– Когда мы едем?
– Сейчас. Лимузин ждет внизу.
– Когда ты передашь мне малыша?
– В храме. – Вернон пришел в себя; он вновь вернулся к привычному для него уверенному, развязному поведению, по-хозяйски подставил невесте локоть и повел ее вниз. По настоянию дочери мать Катрины не последовала за ними, лишь проводила взглядом.
Внизу ждал не один, а целых три лимузина. Один из них, белоснежный, был изукрашен серебряными парчовыми лентами и цветами, именно его дверцу жених распахнул перед Катриной. Внутри было уютно и очень красиво, новобрачных ждал набитый до отказа бар, приятная музыка и мягкие кресла. Как объяснил Вернон, в двух других лимузинах ехали его друзья.
– Будет пара девушек, подружку себе выберешь уже в храме, – объяснил жених.
Помедлив, Катрина поинтересовалась:
– Неужели нельзя без подружки?
– Должна быть свидетельница. А потом отправимся в ресторан. Там будут твои родители?
– Отец не сможет, у него срочная работа.
– А мать?
– Я просила ее не приезжать.
– Я желаю, чтоб она была. Будь добра позвонить ей и сказать, чтоб приехала хотя бы в ресторан. И запомни, дорогая, мои просьбы не стоит игнорировать. – Вернон постарался говорить мягко, но на любую здравомыслящую девушку его слова дохнули бы предостерегающим холодком. Лишь Катрине было все равно, она-то ничего иного и не ожидала. Покорно извлекла из сумочки мобильный телефон и позвонила матери.
Та, взволнованная, обещала приехать.
Лимузин несся по городу беззвучно и плавно, будто флайер по воздуху. За тонированными стеклами мелькали улицы города, залитые солнечным светом, набитые нарядными толпами, сверкающие зеркальными витринами. Молодая женщина гладила шелковые складки пышной юбки, перебирала стебли букета и вспоминала свою свадьбу с Руином. Она ужасно боялась тогда, волновалась и почти ничего не запомнила. А ведь тот день был самым счастливым в ее жизни, таким, какой уже не повторяется, а она не успела насладиться, не успела даже заметить… И что ей теперь вспоминать? Она не помнит ни чувств своих, ни впечатлений. Только безумное волнение, от которого кружило голову.
Остановился лимузин, и остановилось ее сердце. Снова стало страшно, только по-другому, чем тогда. Катрина с трудом попыталась изобразить улыбку; получилось неубедительно, но Вернону, похоже, и этого было достаточно, он с восторгом окинул ее взглядом, когда солнце вновь окутало их обоих своим жаром и светом. Площадь перед храмом была пустовата, хотя гостей разбавили зеваки и девчонки-школьницы, которые всегда рады полюбоваться на чужую свадьбу. Катрина снова вспомнила свою первую свадьбу, на которой присутствовал целый клан Мортимеров и ее семейство. На этот раз никого из Айнар не было.
Жених велел невесте опустить на лицо вуаль – она спохватилась, охотно повиновалась – и повел ее к широко распахнутым дверям. Как только они переступили порог, обернувшись, Вернон протянул ей ладонь, а на ладони – что-то светящееся золотистым, слегка пульсирующее, живое. Катрина вспыхнула, смешалась, но тут же вцепилась в его пальцы, приняла на ладони сияющее пятно и прижала к своему животу. Она будто по наитию знала, как надо поступать, и когда волна тепла захлестнула ее тело, будущая мать поняла, что все сделала верно.
Вернон кивнул, проследив за ее действиями, и крепко схватил ее за локоть.
– Все верно. Но ведь в любой момент я могу забрать его обратно, ты понимаешь?
– Да, – едва слышно прошептала она. – Я обещала. Я сделаю.
В храме было тихо и прохладно. Гости втягивались в храмовые двери за спиной молодоженов и торопливо рассаживались на скамьях. Катрина медленно ступала по пушистому ковру, не глядя на алтарь и священнослужителя в роскошном парчовом одеянии, который ждал их, уже заранее улыбаясь. Он знал, что должен сейчас соединить два любящих сердца, потому просто сиял, и голос его звучал особенно мягко.
Потупив глаза, стояла у алтаря Катрина, слушая те освященные временем брачные формулы, которые кажутся такими прекрасными, когда отзываются в сердце, полном любви, но так тягостно их слушать, когда понимаешь, что ничего радостного впереди тебя не ожидает. Клясться в вечной верности человеку, которому хотела бы изменять направо и налево, хоть и не была к тому склонна по своей природе – но хоть как-нибудь бы отомстить. Но когда священник мягко обратился к ней, спрашивая, согласна ли она вступить в брак с этим мужчиной, она, лишь миг помедлив, ответила согласием. Тот же вопрос был задан и Вернону, и получен тот же ответ. Молодой мафиози с удовольствием взглянул на Катрину и мягко коснулся ее вуали.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
