М. Б. С одной стороны — языки генома, химических сигналов в клетках, электрических сигналов в мозге. С другой — язык человеческого общения, язык нашего сознания. И в том и в другом случае мы имеем дело с продуктом эволюции. Обозначение столь по-разному материализованных феноменов общим словом «язык» имеет ли, с точки зрения нашего «историко-информационного» подхода, достаточные основания?
В. Р. Внешних аналогий много. Язык ДНК и язык человека — линейные дискретные потоки сообщений. Пространственные коды потребовали бы огромных объемов памяти — и соответственного роста объемов мозга и нервных клеток. «Смысл» текстов ДНК реализуется в клетке трехмерными белковыми ансамблями — машинами клеточных функций. Язык человека также имеет «многомерную» оболочку смысла вокруг линейной фразы. Материальная конструкция мысли — это всегда работа трехмерных ансамблей нейронов. Исходная фраза — это лишь ключ, который включает компьютер. Эволюция принимает форму обучения через лингвистические структуры и технологии речи и языка. Одновременно время и случай подгоняют биологические машины языка и речи к главным задачам выживания. Как и в случае языка ДНК, язык мозга повторяет общие правила эволюции: эволюционируют структуры, но не принципы, соединяющие слово со смыслом, грамматику, синтаксис — с семантикой и лексикой. Эти главные взаимосвязи структур и функций языка генетически предопределены устройством человеческого мозга, его машинами для сборки слов в предложения и предложений — в когерентные тексты. Мозг — это компьютер, собранный из нервных клеток, для обучения. И первые, древние, короткие, сигналы речи стали первым «интернетом» для передачи самой важной сути. Речь развивалась как наилучший инструмент передачи «сухого остатка» опыта, «работающего» на всех.
Мы понимаем русский потому, что развили автомат-переводчик, который, подобно кодовому замку, умеет расшифровывать линейный порядок знаков. Алгоритм, упаковывающий смысл в новый набор слов, не найден. В фразе из 10 слов допустимо 3 миллиона 628 тысяч комбинаций. Однако лишь одна комбинация является грамматически верной, несущей полную информацию. Вряд ли универсальный алгоритм понимания речи вообще существует, поскольку ключи к замку эволюция подгоняла вслепую.
Выдающийся современный лингвист Наум Хомский доказал, что универсальная грамматика и синтаксис являются врожденным биологическим свойством мозга. Как клетки имеют машины синтеза белка, так ансамбли нейронов автоматически умеют превращать текст в смысл. Использование языка обусловлено автоматикой и совершенством машин мозга, манипулирующих словами-символами. И наше умение всем этим оперировать есть часть нашей эволюции — такая же, как и наша способность распознавать образы или соединять вместе информацию от разных органов чувств. Как мы без обучения способны пользоваться нашими половыми клетками для создания биологического будущего, так органы и машины речи умеют автоматически соединять структуру предложений со смыслом. Этому не выучиваются. Исследованы наследственные болезни детей, при которых биологические машины продуцирования и понимания устной и письменной речи повреждаются. Законы грамматики, синтаксиса, коды смысла столь же биологически объективны и универсальны, как язык и правила генетического кода. Способность мозговой ткани превращать молекулы в нематериальное качество — смысл — резко уменьшила зависимость человеческого существования от диктата сиюминутных ситуаций.
М. Б. По-видимому, компьютерный анализ закономерностей грамматики и синтаксиса, семантики языка поможет не только глубже понять двуединство программ и устройств мозга, но и улучшить диалог человека с компьютером. Быть может, именно компьютеры, способные путем визуализации изменять наши привычные методы анализа данных, позволят вывести некие наиболее общие закономерности жизни и эволюции, подобные тем, которые найдены в физике для взаимодействия материи, энергии, поля?
В. Р. Я думаю, с попытками объяснять сложное простым нужно быть предельно осторожным. Этот научный прием выходит из моды.
Жизнь — это вертикальная и горизонтальная иерархия переплетенных информационных сетей, где все этажи и все виды «оборудования» взаимосвязаны. Только в линейных системах существуют простые зависимости типа причина — эффект. Наука должна научить человека выживать в сложных ситуациях без упрощенных объяснений. Компьютеры призваны помочь увидеть то, что остается недоступно нашему левому полушарию, оперирующему абстрактно-логической информацией. Необходимо только подчеркнуть, что научная визуализация не имеет ничего общего с бытовым «увидеть». Значит, человеку потребуется четвертый язык (после языка ДНК, языка межклеточных сообщений и языка внешнего общения — человеческой речи) — язык компьютерных образов, на который будут «переводиться» данные для представления их в правом полушарии нашего мозга, которое умеет манипулировать гигантскими массивами зрительной информации. Этот новый язык «умозрения» не только расширит горизонты понимания и восприятия, но и позволит лучше понять границы возможного в работе и устройстве мозга. Быть может, где-то здесь и концентрируются сейчас новые силы природы, направляющие «ковчег» жизни по новым маршрутам.
М. Б. Мне кажется, настает время подводить итоги нашей беседы. Давайте вернемся к первому вопросу: какой новый ПРОЕКТ БУДУЩЕГО начинает определяться? Отменяет ли новая ситуация — соединение био- и техносферы — старые «правила игры», действовавшие на прежних эволюционных стадиях? Что наиболее важное пришло в мир с новыми информационными сетями? Что сегодня в большей степени направляет эволюцию — физические факторы планеты или созданная человеком информационная среда?
В. Р. Первые этапы эволюции видов на Земле — назовем их «дарвиновской эволюцией» — происходили как отчаянная борьба по схеме «быть или не быть» под солнцем сегодня, сейчас. Любые биологические войны, как и «прыжки» в новизну, укладываются в алгоритм: все средства хороши, чтобы вырвать свой шанс, зацепиться за настоящее, отбить пространство и время на самореализацию. Однако режим войны неэффективен энергетически и информационно. Эволюционные войны — это топтание на месте. Появление нового качества всегда требует прекращения войн и перехода к сотрудничеству.
Режим войны и смертельной конкуренции уничтожает связь настоящего с прошлым и с будущим. В «дарвиновской эволюции» цена прожитой жизни — ноль, какой-либо смысл возникает только в эволюционной перспективе (невольно вспоминаешь Максимилиана Волошина: «Справедливость — это таблица умножения убитых»). Однако с появлением человеческой цивилизации и культуры ситуация преображается. В информационно богатой среде человек и другие виды перестают быть анонимным строительным материалом. Информация формирует личность и новые ценности существования. Силы творчества нейтрализуют инстинкты потребления. Теперь жизнь каждого человека получает значение и смысл, который не сводится к выживанию любыми путями. Чем более богаты и разнообразны цивилизация и культура, тем выше цена жизни. Новая организация жизни гарантирует права каждого на жизнь и будущее. Жизнь, личностные ценности все сильнее зависят от сообщества и правил игры в сообществе. Силы эволюции строят «духовный ковчег» личности над древним биологическим каркасом человека.
Сегодня уже появляются проекты строительства в космосе не путем завоза строительных материалов, скажем, с Земли, а путем засылки программ, которые реализуют план из подсобного местного материала. Информатика учит, что любые молекулы, любой вид неживой материи могут быть превращены в носителя информации. Если элементарные частицы способны хранить не только энергию, но и информацию, то Вселенная является гигантским компьютером. Физика обречена понять программы элементарных частиц, взаимодействие информации и энергии на корпускулярном уровне. То есть информация независима от носителя. Живое достигнет этого качества, если на альтернативные носители удастся переписать программы ДНК и эмбриогенеза.
Виртуальные реальности сетевых компьютеров становятся главной средой проектирования, испытания и отбора нового оружия, моделирования мини-войн, отработки критических ситуаций в космосе, экономике, политике, биржевых играх. Виртуальные испытания безотходны и экономичны — ошибки и неправильные расчеты не сопровождаются гибелью людей и загрязнением окружающей среды. Компьютерная революция подняла производительность современной цивилизации. Не секрет, что подготовка квалифицированного специалиста в любой области знаний занимает 20–30 лет. В прежнее время такие эксперты успевали передать обществу 2–3 процента своих знаний в виде общественно полезного продукта. 98 процентов информации в каждом поколении пропадало с биологической смертью экспертов. Этому сейчас приходит конец, поскольку индивидуальные компьютерные оболочки сохраняют, подобно библиотеке, все наработки, которые далее могут быть востребованы. Решение этой проблемы с помощью компьютерных сетей поможет сделать более осмысленной и полезной деятельность ученых и творческих людей.
