* * *
Мы добрались до каменного основания русла. Теперь мужички начинают работу с половины шестого; весь первый час желаю оставаться один. Поскольку каменное ложе имеет неправильную форму, а вода мутная от грязи, люди не в состоянии очистить дно тщательно, поэтому часть материала не выбирается. Помимо того, удары ломов разбивают грунт, и золото, смешанное с мелкими камушками, остается в щелях. Поэтому часть металла не моет быть извлечена обычными методами.
Каждое утро перед побудкой я отправляюсь к реке в одиночку. Марселе, которая к этому времени уже на ногах, строго наказывается, чтобы за мной никто не шел. Впрочем, это и несложно, потому что люди мои устали, так что никому не хочется терять даже минутки своего ценного сна.
Прибыв на место, смазываю свое тело жиром, потому что вода ледяная, надеваю маску для ныряния, прячу револьвер под листьями так, чтобы сразу был под рукой, и спускаюсь под воду искать золотые самородки. Вода прозрачная, потому что ил успевает осесть. Под водой я осторожненько, чтобы не замутить воду, прочесываю дно и открываю каменистое дно, подготовленное за вчерашний день. Мои поиски приносят фантастический результат. Меня дожидаются многочисленные самородки, застрявшие в щелях, или же даже просто лежащие на дне. Это всегда вызывает у меня подъем, не столько из-за самого золота, сколько из-за его количества. Каждое утро я извлекаю как минимум вдвое больше, чем в предыдущий день: если продукция составляла граммов восемьдесят, то я поднимаю на поверхность граммов сто пятьдесят, а то и больше.
Обычно я легко голову не теряю, но ведь это и вправду ни на что не похоже! Возвратившись к себе в комнату, куда вход всем заказан, рассматриваю самородки, из которых самый большой весит двести шестьдесят граммов. В золоте я разбираюсь неплохо, разные видал местечки, но такого никогда!
Мне известно, что крупные компании берутся за работу на самой границе оплачиваемости, составляющей один грамм золота на один кубометр породы. Тогда процентное содержание не считается, главное - количество переработанного грунта.
Здесь же месторождение невероятно богатое, возможно, даже слишком богатое для одного человека. Это невообразимое богатство, бездонная касса, я сижу на сотнях миллионов долларов. Поначалу я считал, что это просто очень богатая жила, но, хотя время идет, добыча никак не меняется. Пара дней была менее производительна, но и это можно было предвидеть, потому что тогда мы снимали верхние слои, где содержание металла самое низкое.
* * *
Мне повезло очень рано узнать стоимость денег, я располагал очень большими суммами, заработанными в выгодных предприятиях; но всегда, сколько бы их не было, сумму всегда можно было рассчитать заранее, никаких неожиданностей не было. Здесь же все совершенно иначе - результаты превышают мои самые смелые предвидения.
До сих пор не было такой суммы, которую нельзя бы было истратить, а точнее, расшвырять на собственные удовольствия, за короткое время. Впервые происходит совершенно иначе: это место должно приносить доход, достаточный для реализации всех старых мечтаний, без необходимости экономить, что противоречило бы моим принципам. Именно это и подвигало меня к действию, равно как возбуждает каждое утро: готовить будущее, на всю катушку используя настоящее. Вот причина того, чтобы любой ценой оставаться в этом гнилом закутке.
Hельзя пережить приключения, не ставя громадных требований перед собственным организмом, а мой уже солидно подпорчен. Hельзя переходить некоторых границ, чтобы впоследствии не платить за это; и я знаю, что сет может оказаться ой какой большой. Так что сейчас я обязан мчаться вперед, пока располагаю всеми своими возможностями. Мое последнее приключение должно быть чем-то великим, более безумным, чем все предыдущие; и, вполне возможно, что Река Француза будет тому причиной.
* * *
Только до конца я еще не выиграл: нельзя обладать пятидесяти одним процентом сказочного богатства, не вызывая чьей-нибудь зависти, и по собственному опыту знаю, что когда дело приносит астрономические суммы, ни данное слово, ни письменный договор уже не имеют особого значения. С подобными мыслями заканчиваю собственные думы - уже половина шестого, пора будить остальных.
Каждое утро разыгрывается одна и та же сцена: я становлюсь в дверях спальни и палю в воздух, одного единственного выстрела из Магнума 357 хватает, чтобы все попадали с кроватей. Если правду говорят, что пробуждение в стрессовом состоянии уничтожает сердце, то мои работники долго жить не будут; целюсь я всегда в одну и ту же доску - она служит мне календарем.
По вполне понятным причинам обеспечения безопасности я никогда не оставляю золота без присмотра. Я ношу его с собой в купленном еще в Сан Хозе и запираемом на висячий замок железном ящике. Хотя вход в мою комнату всем запрещен, сила притяжения золота мне известна, а лучший способ предупредить кражу - это не создавать возможности кражи. Hикто не знает о моих утренних сборах урожая, а ежедневное взвешивание происходит без свидетелей: путь в мою комнату проходит через комнаты Джимми и Hизаро, которые тоже закрыты для рабочих; они являются буфером, защищающим меня от неожиданных визитов.
* * *
Хотя никто и не подозревает об истинной ценности месторождения, все рабочие осознают, что оно очень богатое. Их первое столкновение с золотом их не разочаровало, но когда ушло первоначальное возбуждение, под влиянием которого они постоянно рассчитывали на то, что в любое мгновение им в руки может попасть самородок, энтузиазм увял, точнее, центр их интересов сместился. Теперь единственный вопрос - это количество добычи за сегодняшний день. Ее они воспринимают как личный вызов, ежедневный рекорд, который следует побить. Им известно, что это самое богатое месторождение на полуострове, что наша добыча больше, чем у всех остальных. Объявляемые каждый вечер результаты добычи вызывают крики "ура": для них это слава, а для меня чистый доход.
Один только Уайт, самый хитроумный, остается хладнокровным. Как-то раз, когда он глядит на свои руки, затвердевшие от вечного махания лопатой, я говорю ему:
- Ведь у тебя нет причин жаловаться, подумай только обо всех воспоминаниях, которые у тебя останутся. Ты сможешь рассказывать собственным детям, что работал на золотом прииске, причем, самом богатом.
- А если они спросят меня, где же золото? Кто тогда останется в дураках?
Во всяком случае, не я.
* * *
Hе даю себя обмануть бескорыстностью своих мужичков; даже если они и вправду испытывают энтузиазм и, благодаря моим стараниям, относятся к работе соответственным образом, я знаю, что при первой же оказии, без свидетелей, очутившийся в их руках золотой самородок будет спрятан в кармане. Стограммовый самородок эквивалентен заработку за десять месяцев, так что искус огромен - и это очень человеческое чувство. Только у меня об этом нечего и мечтать: каждый, кто попытался бы, знает, что в случае прокола наказание будет непропорционально преступлению. Я сам говорил им:
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
