Рейтинговые книги
Читем онлайн Журнал Наш Современник 2006 #5 - Журнал Современник

Шрифт:

-
+

Интервал:

-
+

Закладка:

Сделать
1 ... 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75

Правды ради следует напомнить, что Павлов и Чаадаев поддерживали дружеские связи со славянофилами. Немало теплых слов в их адрес сказал Герцен. Более того, “неистовый Виссарион” впоследствии признался: “Явление славянофильства есть факт замечательный, до известной степени, как протест против подражательности и как свидетельство потребности русского общества в самостоятельном развитии”.

Примитивно полагать, что славянофилы призывали к оживлению старины и насаждению ее на тогдашней почве. Они прекрасно знали историю Руси и Европы, признавали все, что служило человеческому прогрессу, и верно оценивали то, что препятствовало ему. Они призывали к сохранению русских традиций, к стяжательству Духа Святаго, призывали не отрываться от корней и веры предков. Славянофилы не отрицали положительных явлений, происходящих на Западе, но боролись с карикатурным и всецелым ему подражанием, с засильем иностранцев и самодуров. “Мы себе никаких имен не давали, никаких характеристик не присваивали, а стремились быть только не обезьянами, не попугаями, а людьми, и притом людьми русскими”, — констатировал Кошелев, отвечая на вопрос своих оппонентов. В свою очередь Хомяков, продолжая развивать мысль друга, говорил: “Я со своей стороны готов принять это название, и признаюсь охотно: люблю славян. В ранней молодости за границами России я был в славянских землях принят как любимый родственник, посещающий свою семью, или потому, что во время военное, проезжая по местам, куда еще не доходило русское войско, я был приветствуем болгарами не только как вестник лучшего будущего, но как друг и брат; или потому, что, живучи в их деревнях, я нашел семейный быт своей родной земли; или потому, что в их числе находится наиболее племен православных, следовательно, связанных с нами единством высшего духовного начала”.

В 1852 году славянофилам общими усилиями удалось выпустить в Москве “Сборник”. Это стало настоящим событием, о котором прослышали в Петербурге. В “Сборнике” ничего страшного, “революционного”, не было — русские писатели писали о русской истории, делились своими взглядами. Однако второй “Сборник”, хотя и не содержал ничего предосудительного, был запрещен, а его авторам не разрешалось что-либо печатать без высшей цензуры.

Но несмотря на запреты, значимость и мнение славянофилов в обществе были весомыми. Не случайно Сергей Соболевский, друг Пушкина, острослов и прежде всего знатный библиофил, помогавший общественным и частным лицам в собраниях их книжных фондов, ратовал за создание в Москве публичной библиотеки. Оттого и обращался к друзьям и надеялся на них. “Главное — составить значительный зародыш. Уломайте Кошелева и Хомякова как людей здешних… Это дело ваше, ибо у меня это сочтут библиоманией, а штука, право, важна. Стыдно в Москве не иметь русских книг в руках православных”.

После кончины императора Николая I и падения Севастополя, пока велись дипломатические переговоры на высшем уровне, московские писатели вновь приступили к учреждению очередного журнала. После долгих хождений и проволочек удалось приступить к изданию “Русской беседы”. Редактором и издателем назначили Александра Кошелева. Название журнала да и сами публикации полностью отвечали чаяниям славянофилов. Само слово “славянофилы” приводило петербургских чиновников буквально в ужасное состояние. Часто славянофилов принимали за лихих крамольников. Даже министр просвещения Н. С. Норов, приходящийся Кошелеву внучатым братом, не преминул заметить: “Ничего, продолжайте, как начали, и вы будете иметь во мне защитника. Признаться, я вас шибко боялся — думал, что вы занесетесь Бог весть куда. Нет, ничего. Вас ругают только журналы и газеты — это не беда”. Это ли не повторение нынешней истории? Продажная полузападная печать и сейчас ругает газеты и журналы, придерживающиеся православно-русского направления…

Через год после выхода “Русской беседы” Александр Иванович решил под видом приложения издавать книжки с безобидным названием “Сельское благоустройство”. Главной темой он избрал самый злободневный для крестьянства вопрос — освобождение от крепостного права. За их издание ему пришлось претерпеть немало нападок и словопрений. Одну из записок — “Депутаты и редакционные комиссии по крестьянскому делу”, где он излагает свои взгляды на этот важнейший предмет, Кошелев издал в Лейпциге.

Весть о внезапной смерти Хомякова Кошелев получил по эстафете в деревне и немедленно выехал в село Ивановское Рязанской губернии, где отслужил панихиду над временной могилой друга.

“Огорчение мое было глубокое; я чувствовал, как будто лучшая часть меня отошла из сего мира… Вечная память тебе, благовестителю!”

Шевыреву, находящемуся тогда в Вене, сообщил о смерти близкого друга Погодин. Все, кто знал Алексея Степановича, горько переживали утрату. В ответном письме Степан Петрович призывал и умолял Погодина: “Соберите о Хомякове все, все, все, с чем только соединена его память. Да не будьте так равнодушны. Ведь право стыдно. Умер Киреевский, уже четыре года, и до сих пор не изданы его сочинения. Ведь это нам непростительно. Двигай всех, буди всех, торопи всех. Пусть Хомяков никогда не умирает и всегда будет с нами своею жизнию, умом, сердцем, словом”.

В благотворительных делах Кошелев отличался особой щедростью. Он оказывал денежную помощь Павлову, когда тот возвратился из ссылки, и Ап. Григорьеву и Н. Мельгунову, когда они находились в тяжелом материальном положении. Он не жалел средств на издание сборников, журналов, газет (“Московский наблюдатель”, “Московский сборник”, “Русская беседа”, “Земство”), на издание словаря Вл. Даля и песен, собранных П. Киреевским, помогал И. Аксакову на газету “День”, оказывал помощь болгарам — всего и не перечислишь.

Издатель-редактор первого исторического журнала “Русский архив” П. И. Бартенев писал о своей надежде на то, что “история оценит его (А. И. Кошелева. — В. А.) заслуги русскому просвещению. Это был неутомимый борец за самобытность русской мысли, горячий друг и честный гражданин”.

Многочисленные знакомства в высшем свете и литературных кругах, образованность, личные и деловые качества снискали Кошелеву добрую славу. Он неоднократно отказывался от должности главного директора (министра финансов) Царства Польского, и только после милостивого приема у Александра II дал согласие. Как бы порадовались Киреевский и Хомяков, что их друг юности заслуженно поднялся на столь высокую ступень и верно служит отечеству!.. Апартаменты Брюлловского дворца в Варшаве стали не только его домом, но и местом работы.

1865-й год, Пасха. Надворный советник Кошелев награжден Звездой и лентой Станислава 1-й степени. Более двух лет Александр Иванович достойно являл себя на этом поприще, но по состоянию здоровья вынужден был подать в отставку.

Из старых друзей Кошелев поддерживал связь с И. Аксаковым, Ю. Самариным и М. Погодиным, “который чрезвычайно много работал и все глубже и глубже проникался духом нашей истории и очень был занят предстоящим съездом славян в Москве”.

В мае 1867 года состоялся съезд славян, приуроченный к первой Этнографической выставке. Первый обед участников съезда проходил у Кошелева — в дружеской домашней обстановке. Следующий обед организовал гостеприимный М. Погодин. Связи славянофилов со славянским миром оказались прочными, годы не ослабили их.

По роду своей деятельности Кошелев часто, особенно в зимние месяцы, бывал в Петербурге. Он любил Москву и другие русские города, но не мог привыкнуть к Петербургу и понять петербуржцев, да и не хотел. Как он отмечал, чиновники различных ведомств ничем не интересуются, и все их существование сосредоточилось “в сфере одной дворцовой жизни. Своим ушам не веришь, и уму кажется непонятным, как люди, прежде и умные, и даже либеральные, могли превратиться в существа и бездушные, и почти бессмысленные”.

Так родилась книга “Наше положение”, которую Кошелев снова издал за границей. Кроме известных “Записок”, публицистическое наследие Кошелева насчитывает 20 брошюр. Будучи известным публицистом, финансистом и агрономом, он пользовался заслуженным уважением в обществе до конца своих дней. Господь даровал ему долгую плодотворную жизнь. Александр Иванович дожил до того времени, когда стали свободно печатать все, что раньше запрещалось.

Похороны друзей — Гоголя, братьев Киреевских, К. Аксакова, Хомякова, расставание с которыми Александр Иванович тяжело переживал, не были такими всенародными, как похороны М. Погодина, Ю. Самарина и его самого. Российская пресса сообщала об их уходе, и провожали их в последний путь при большом стечении народа.

Дело славянофилов не забыто, оно не затерялось в веренице времени и продолжает жить в сердцах русских людей, всех тех, кому дорого свое Отечество, своя вера, свои корни, а значит, и родовая память. В памятной книге среди имен наших славных соотечественников нашлось место и для Александра Ивановича Кошелева. Над нашей страной пронеслось много бурь, принесших русскому народу немало бед и страданий. По крупицам, по частичкам восстанавливается историческая память и отдается дань незаслуженно забытым именам. Прекрасный образ своего соратника сохранил для нас замечательный поэт Иван Аксаков: “Этот живой, рьяный, просвещенный и талантливый общественный деятель и публицист, сильный и цельный духом, необычайно искренний и в своей внешности, и в речах, и поступках — не знавший ни угомона, ни отдыха, ни устали, бодрствовавший на работе до самого последнего часа своей жизни”.

1 ... 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75
На этой странице вы можете бесплатно читать книгу Журнал Наш Современник 2006 #5 - Журнал Современник бесплатно.

Оставить комментарий