– Похоже, литейка, – доложила она. – Она исчезла. Все, что я могу разглядеть, так это небольшой пожар.
Керри продолжала пятиться от машины, ей было глубоко наплевать и на литейку, и на пожар. Ее беспокоила только собственная свобода. Сохранить ее любой ценой, если для этого потребуется бежать в пустыню. Она готова и на это.
Пока она раздумывала об этом, Бриллиантовая девочка повернулась к ней и подняла руки, словно хотела дотянуться до звезд.
– Да, – прошептала она.
И, несмотря на дождь, стучавший по машине и по мокрой земле, Керри ее услышала. Театральный шепот, искусный свист, который окутал ее уши, как когда-то руки Бриллиантовой девочки обнимали ее тело. Она стала опускать руки, пока они не оказались направленными на Керри. Красный отблеск играл на ее щеках.
– Я не могу заставить тебя пойти со мной. Ошибка Эшли. Он думал, что может заставить меня делать то, чего я не хочу. Прямо как мои родители.
Она замолчала, и Керри увидела, как на лице Бриллиантовой девочки появилось странное выражение. Горячее желание...
Желание чего? Керри не была в этом уверена. Да и выражение это сошло с лица девочки так быстро, что Керри подумала, не показалось ли ей это.
– Так что я не буду делать с тобой этого. Но я собираюсь заставить тебя захотеть пойти со мной. Вот увидишь, я это сделаю. В один прекрасный день ты захочешь этого больше всего на свете. Ты услышишь обо мне и дашь мне знать о себе. Ты найдешь дорогу ко мне, и тогда я вернусь за тобой. Обещаю.
«Что, черт бы ее побрал, она несет?» Керри попятилась, натыкаясь на кусты, спотыкаясь, но ни на секунду, ни на одно мгновение не отводя глаз от Бриллиантовой девочки, которая спрыгнула с крыши машины и открыла дверцу.
Свет салона усилил тени на ее лице. Она стала выглядеть возбужденной, как ребенок, который впервые прокатился на американских горках и которому не терпится отправиться в длительное путешествие.
Еще долго после того, как задние огни джипа исчезли в темноте, Керри простояла под дождем у ворот. И только когда она убедилась, что Бриллиантовая девочка действительно уехала, она пошла в сторону шоссе. Возможно, до полного спасения было еще несколько часов, но она уверяла себя, что каждый шаг приближает ее к теплому питью и полной безопасности.
Она не прошла и двадцати метров, как фары идущей со стороны ранчо машины высветили ее.
– Черт!
Она побежала обратно к ненадежному укрытию у ворот и попыталась спрятаться за столбом. По мере того как огни приближались и становились ярче, она постаралась сжаться в маленький комок. Закрыла глаза, словно это поможет ей лучше спрятаться.
Через закрытые веки она чувствовала, что огни приближаются, а страх усиливается. Шины прошуршали по гравию. Машина остановилась.
Керри метнулась прочь от столба, бросилась в пустыню, сдерживая крик, готовый вырваться у нее из горла.
Загудел клаксон, и мужской голос закричал:
– Керри! Керри! Остановись!
Единственным мужчиной, которого она здесь знала, был Эшли Штасслер. Она будет бежать, пока у нее не отвалятся ноги, но не остановится по его зову. Но затем она услышала громкий лай собаки, и больной женский голос что-то ей прокричал.
Керри остановилась. Эшли Штасслер никогда не называл ее по имени, только Ваша Светлость, а единственной женщиной здесь, кроме Бриллиантовой девочки, была Лорен. Однако голос не был похож на голос Лорен.
– Это я, Рай Чамберс! – крикнул мужчина. – Не надо бояться. У меня в машине Лорен.
Симпатичный пожилой мужчина с вьющимися волосами. Керри вспомнила его. И все же она боялась идти к дороге. Она сделала несколько осторожных шагов к машине, готовая в любой момент развернуться и побежать, если ночь подарит ей еще один страшный сюрприз.
И только подойдя к лендроверу, она сумела разглядеть их.
Рай помог ей усесться на переднее пассажирское сиденье, которое ей пришлось делить с Лероем. Лорен, накрытая одеялом, лежала на заднем сиденье. Она держалась за ногу, а лицо у нее было все в синяках и крови.
– Что с вами случилось? – спросила Керри.
– Штасслер ранил меня в ногу, и она чертовски болит. Рай повел машину к шоссе.
– Ты знаешь, где тут больница? – спросил он Керри.
– Конечно. Подъедем к городу, я покажу. Лорен повернулась на бок.
– Мы и Лероя забрали. Интересно, кто еще попадется нам на этой дороге.
– Если это не будет Штасслер, то мне все равно, – ответила Керри.
– Он не попадется, – странным голосом, который тут же сорвался, ответила Лорен. – Обещаю... Он не попадется.
Глава тридцать четвертая
Санта Клаус армии Спасения, стоя под дождем, звонил в колокольчик. Лорен достала бумажник и сунула в его красную корзинку десятидолларовую бумажку. Она редко проходила мимо таких Санта Клаусов не пожертвовав несколько долларов. Она стала особенно щедрой после того, как выжила во время своих суровых испытаний в пустыне. Щедрой и благодарной. Обоняние, зрение, слух, все чувства ее обострились.
«Должно быть, и любовь тоже», – с улыбкой сказала она себе. Уже несколько месяцев любовь творила чудеса во всех ее делах и мыслях. Рай был просто чудо, помогал ей в период лечения, обнимал ее долгими ночами, когда призрачное лицо Эшли Штасслера врывалось в ее сны.
Они снимали маленький домике небольшим двориком, огороженным забором. И всего в трех кварталах от университета. Гараж, рассчитанный на одну машину, стал ее студией. И хотя вид из нее был далеко не таким, как в Пасадене, компания, в которой она жила – Рай и Плохой Лерой Браун, – во многом компенсировала это. «Новый дом, – думала она. – Новый дом для новой семьи». Она так надеялась.
Она поднялась по ступенькам у Бандеринг-холла, необычайно довольная силой и ловкостью в раненой ноге. На прошлой неделе она снова начала бегать, пораженная тем, как быстро зажили и голова, и тело. Она была чрезвычайно довольна тем, как эти два органа принялись за совместную работу, превращая трагедию в скульптуру. Ее работы никогда не были такими выразительными.
Двери в Бендеринг открылись, и Лорен отступила в сторону, пропуская молодую женщину, несущую яркую картину в прозрачном пластиковом пакете.
Лорен поспешила внутрь и поднялась по лестнице в свой кабинет. Она просияла, когда, отперев дверь, увидела на уголке своего рабочего стола маленькую рождественскую елку. Елку. Она понимала, что это преувеличение. Скорее веточка или что-то в этом роде, которую отрубил Рай, а затем украсил дюжиной маленьких лампочек. Красными, золотистыми, синими, зелеными и серебряными. Чудесные сияющие огни, бойко объявляющие начало года. Они ей очень понравились. Елка ей тоже очень понравилась. А больше всего ей нравился мужчина, который подарил елку.
Он принес ее сегодня утром и обещал после ланча встретиться с ней. Он был занят последней частью своей книги. Не той, что он собирался написать, а той, что была продиктована мрачными свидетельствами, найденными на ранчо Штасслера. Он нашел связь между скульптурами Штасслера и его безумием. Другие авторы тоже писали книги о Штасслере. Его убийственные методы стали сенсационной новостью, но никто из журналистов не обладал непосредственным знанием этого человека и его методов.
Как только Лорен села за стол, экран компьютера ожил, и на нем появилось чудесное, не слишком перегруженное расписание дня. Даже доктор Айкен, сварливый декан факультета, был тронут и постарался не слишком загружать ее. В свою очередь она не отказалась от преподавания. Она получала такое неподдельное удовольствие, читая лекции, показывая слайды и работая со студентами в студии. И они, казалось, стали еще восприимчивей к ее наставлениям. В частности, работы Керри были немыслимыми для выпускницы. Но ведь и сама девушка пережила немыслимое. Она больше не была девочкой, и Лорен никогда больше не подумает о ней как о девочке.
С озорными огоньками в глазах в кабинет вошел Рай. Лорен это видела так же прекрасно, как розовато-лиловый шарф у него на шее.
Она была так удивлена и взволнована, когда он впервые вошел сюда. А что она ожидала? Может, мистера Любопытного или какого-нибудь двадцатилетнего парня, сжигаемого непомерными литературными амбициями. Определенно не симпатичного мужчину с полным ворохом умных вопросов. Такое в университете случается не часто. Тут ей пришло в голову, что в других местах такие мужчины тоже достаточная редкость. Мозги или мускулы? Выбирай и лови свой шанс. Но с Раем такой вопрос не возникал. Ей посчастливилось. Она знала это. И она не собиралась упустить такую возможность.
Он поцеловал ее, пожал обе руки, и именно этот момент побудил ее принять окончательное решение.
– У меня есть идея, – начала она.
– Что за идея? – спросил он, усаживаясь на стул рядом со столом.
– Давай поженимся.
– Поженимся? – переспросил он, будто это слово было особо опасным аллергеном.
– Да... поженимся, – повторила она, но уже без той уверенности, которая была у нее несколько секунд назад.
