– Ты имеешь в виду, что я прислушивался ко лжи Морйина?
– Не произноси его имя, прошу! Да, это я и имею в виду. Хотел испытать свою храбрость? Но никогда не смей слушать его, даже во сне.
– Это мои сны? Или его?
– Твои. Однако биться за то, чтобы они и остались твоими, надлежит ещё более яростно, чем за то, чтобы меч врага не достиг твоего сердца.
– Как?
– Научившись просыпаться и видеть в снах.
– Это возможно?
– Конечно. Даже во сне ты вполне владеешь собой, не так ли?
– Нет, иначе Красный Дракон не выпустил бы меня из своей комнаты.
Мастер Йувейн кивнул и улыбнулся.
– Видишь, наша воля к жизни ускоряет понимание. А понимание влечет пробуждение. Вот упражнения для работы со снами, с которыми ты должен работать, если не хочешь вылететь из школы.
– Вы научите меня?
– Попытаюсь, Вэль. Искусству сновидения нужно учиться очень долго.
Пока мы забирались все глубже в лес, он объяснял основы этого древнего искусства. Каждую ночь, ложась спать, я должен был стараться понимать сны. Более того, я мог создавать союзника – сновидение, которое бодрствовало бы и приглядывало за мной, пока я сплю.
– Помнишь медитацию заньшин, которой я учил тебя перед поединком с лордом Сальмелу?
– Ее невозможно забыть.
– Тогда используй ее. Главное, правильно воспринимать свою сущность. Постоянно задавай себе вопрос: «Кто я?» Если ты думаешь, что знаешь, спроси себя: откуда исходит знание? Тот, кто знает, – и есть твой союзник. Тот, кто всегда остается рядом и бодрствует, когда ты спишь.
Он предложил мне выполнить древнее упражнение, которое можно найти в «Медитациях». Следовало представить у себя в горле прекрасный мягкий цветок лотоса. Его лепестки нежно-розовые, слегка выгнутые, а в центре – яркое красно-оранжевое пламя. На кончике пламени нужно было сосредоточиться, так как пламя представляет сознание, а лотос символизирует его пробуждение.
– В конечном счете ты научишься контролировать и оформлять собственные сны.
– Даже если Повелитель Иллюзий снова нападет на меня?
– Особенно в этом случае. Твои сны священны, Вэль. Не позволяй их красть.
Лагерь разбили на холме под высокими дубами. Правда, там было мало растительности, которая скрыла бы нас – только кустики лавра и огневика, – но в конце концов мы нашли местечко, откуда неплохо просматривались окрестности, на тот случай, если бы серолицые вздумали напасть. Я лег спать, представляя себе лотос. Увы, упражнения помогли мало, так как ночью меня терзали ужасные сны. Я опять перебудил всех криками. Зато настоящими союзниками, из плоти и крови, были друзья; они присматривали за мной, тогда как эфирный союзник мастера Йувейна – что-то не особенно.
Большую часть следующего дня мы пытались сбить с толку преследователей: ехали по неглубоким ручьям, чтобы не оставлять отпечатков копыт, делали круги на вершинах холмов, чтобы запутать следы, пробирались сквозь заросли колючей ежевики, даже возвращались. Однако острая боль в моей голове свидетельствовала о том, что наши действия не возымели успеха.
– Тот, кто идет за нами, умеет читать не только те следы, что мы оставляем в грязи, – сказал мастер Йувейн.
– Если мы не в состоянии скрыться от Каменноликих, то должны найти место, где их можно встретить и перестрелять, – заявила Атара.
– Ты их уже встретила у ручья, – заметил Мэрэм. – Как ты убьешь вожака стрелой, если не в силах выстрелить?
Атара, стыдившаяся своего оцепенения перед липом серолицых, отвернулась, глядя в заросли сумаха.
– Не понимаю я. Если врагов много, а нас мало, почему бы им просто не напасть и не покончить с нами?
– Ты никогда не видела медвежью травлю? Гончие поднимают медведя и гонят, пока его не убьют охотники.
Весь этот день в сырых лесах, полных аманитов, ангельской смерти и других ядовитых грибов, я чувствовал себя так, будто бы по моей голове стучат закованным в железо кулаком. Мэрэм и Атара тоже стали мучиться кошмарами. Только мастер Йувейн, казалось, был защищен от ужасных видений, которые насылал на нас Морйин, желая лишить сна и покоя. Но на следующее утро и он проснулся с лихорадкой и головной болью. Мэрэм предположил, что мы пили дурную воду, может быть, из ручья, отравленного мертвым животным, или поели сомнительных грибов. Мастер Йувейн усомнился в этом. Он стоял около своей лошади, потирая лысую голову.
– На отравление гнилой плотью или растениями не похоже. Нет, брат Мэрэм боюсь, наши гончие подбираются все ближе.
– Что ж, учтем, – сказал я, желая подбодрить Мэрэма, который страдал от страха больше, чем от лихорадки.
– Что ты имеешь в виду?
– Надо ехать как можно быстрее. Если Каменноликие истощают наши души, попытаемся по крайней мере истощить их тела.
– Но Вэль, они истощают и наши души, и наши тела. Как же нам справиться?
– А что остается? Подготовьте лошадей.
Все утро мы ехали по волнистой лесной земле. Местами, где деревья росли не так густо и почва была свободна от подлеска, мы пускали лошадей в галоп. Они хрипели и покрывались потом; мы тоже. Мне больно было смотреть на пену на удилах Эльтару. Но он без жалоб час за часом несся мимо покрытых мхом деревьев, взрывая землю огромными копытами. Другим лошадям приходилось хуже; Танар к концу дня почти обессилел, и только воля Атары заставляла его двигаться.
– Дальше он пойдет лишь под угрозой плети, – сказала она, когда мы остановились на берегу маленькой реки, чтобы напоить лошадей.
Девушка стояла возле Танара, сжимая в руках кожаную плеть. Я слышал, что сарнийцы иногда безжалостно стегают своих лошадей; Атара, по счастью, не желала следовать жестокой привычке.
– Нет, прошу, не надо. – Бока лошадей и без того были исцарапаны ежевичными кустами и кровоточили. Я перевел взгляд на мастера Йувейна, опершегося на лошадь так, будто его трясущиеся ноги могли подломиться в любой момент. У Мэрэма уже подломились. Он лежал на берегу, положив себе на лоб мокрую тряпку, и тихо стенал. – Мы все без сил. Давайте разобьем лагерь и отдохнем.
– Будь благословлен, друг мой!.. Но отдых? Я слишком устал, чтобы отдыхать. Меня будто здоровенная лошадь весь день била копытами по голове. Просто прикончи меня и избавь Каменноликих от забот.
– Мы много прошли сегодня. Может, они нас потеряли.
Однако ночные сны доказали обратное. Порой вскрикивала даже Атара. Я лежал рядом с ней у маленького костра, прислушиваясь к жалобным стонам ее и Мэрэма и к ночным насекомым: кузнечикам и сверчкам в кустарнике, к жужжанию комаров, жаждущих крови. Я не мог понять, что больше меня истощает – сны или бессонница. Если это был отдых, то лучше бы мы всю ночь ехали.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
