Хотелось спросить, что случится, если его не кормить, и как быстро он опустится до каннибализма, но я промолчала, шлепнула Огника по крупу и проговорила:
— Огничек, пожалуйста! Еще немного, хозяин с голоду пухнет!
Как ни странно, конь послушался и побежал быстрее.
Как здесь отмечали границу, я понятия не имела. Разум по привычке рисовал что-то типа таможенного КПП, где с нас будут взимать пошлину и просить растаможить транспортное средство — то бишь телегу и коня, но ничего подобного не обнаружилось. По обе стороны дороги стояли столбы, к которым крепились деревяшки с вырезанным моим гербом: книгой и двумя скрещенными мечами, причем меч слева почернел и порос мхом; под гербом имелась доска, где еле проступали буквы: «Власть князей Эльрих заканчивается в месте, где вбит сей столб». Радостно зачитав надпись, я увидела вдалеке такие же столбы поновее. Когда приблизилась к ним, рассмотрела герб Баррелио: булава и рассыпанные монеты, зачитала надпись:
— «Любой, кто читает сии слова, находится под властью князей Баррелио». Поздравляю вас, бэрры и пэрры, мы прорвались!
— Если я в скором времени не поем, поздравлять будет некого, — напомнил о себе Арлито.
— Ледаар большой, сомневаюсь, что ты его осилишь. Разве что понадкусываешь! — развеселилась я, рассказала анекдот про «не съем, но понадкусываю», посмеялись все вместе, и снова стало солнечно, радостно на душе.
Я почти вжилась в этот мир, привыкла к повозке, разбитой дороге, комарам. Над головой сновали стрижи, и облака гнуса, будто маленькие джинны, танцевали у дороги. Солнце выглядывало из-за ветвей, слепило, грело макушку. Хотелось остановиться, взять Эда за руку и увести в темный лес, чтобы повторить наш ночной подвиг. Буквально скулы сводило от того, что он рядом, а прикоснуться к нему нельзя.
— Скоро будет хутор. Не хутор даже — постоялый двор и несколько изб, — сказал Эд. — Там можно попробовать купить лошадь и перекусить.
Эд вылез из кибитки, сел рядом и кивнул назад:
— Боюсь твоего мага, он смотрит на меня голодными глазами. — Эд развернул меня к себе, поцеловал, одной рукой придерживал за спину, второй гладил бедро; оторвавшись от моих губ, он прошептал: — Не знаю, что со мной. Я схожу с ума по тебе.
Улыбнувшись, я закивала, уткнулась носом в его шею, легонько укусила — он вздрогнул, аккуратно взял меня за волосы, оттянул от себя, и я увидела за высоченной придорожной травой бревенчатую крышу трактира.
— Хочу тебя безумно, — шепнула я, он взял мою ладонь и положил на штаны, где было твердо и горячо.
— Вот что ты со мной делаешь.
Я протяжно вздохнула, демонстративно облизнулась и прошептала:
— Эд, вставай! Весь вставай! — Стараясь не смотреть на него, чтоб не соблазняться, я прохрипела: — Похоже, ты бывал в этих местах чаще меня.
Из кибитки подал голос Арлито:
— Чувствую дым!
Я вытащила из мешочка мелочь, высыпала Эду в ладонь:
— Если расплачиваться будет женщина, это вызовет подозрение. Так что теперь расходы на тебе.
— Я верну, — пообещал Эд.
Постоялый двор был небогатым даже по местным меркам: одноэтажный сруб барачного типа с рядом кособоких дверей и разнокалиберными трубами. В середине — кабак, о чем извещала вывеска под козырьком. По бокам строения — навесы, где желтело сено. Возле навеса, который ближе к нам, стояла телега, груженная мешками, бродили темно-рыжие клячи со впалыми боками, пытались просунуть морды между досками и достать сено.
У дальнего навеса кормились пять лошадей более платежеспособных посетителей, каждая ела из отдельного корыта солому вперемешку с овсом. Две пегие кобылы, вороной жеребец, гнедой жеребец и белоснежный конь с черной отметиной во лбу, черными гривой и хвостом. Здесь же — деревянная карета, куда поместилось бы человек пять-шесть.
Белобрысый веснушчатый мальчонка лет двенадцати, волокущий ведро с кормом для лошадей, поставил его на землю и устремился нам навстречу, взял коня под уздцы и прищурился:
— Желают ли остановиться справедливые пэрры?
Его лукавый взгляд перебегал с одного лица на другое, но почему-то больше всех его заинтересовала я. Наверное, женщины редко посещают такие заведения. Эд бросил ему монету и сказал, спешиваясь:
— Пэрры желают сытно отобедать, приобрести лошадь. — Он сделал паузу, спрыгнул и прошептал: — А также узнать, о чем говорят гости.
Мальчишка будто не слушал его, завороженно смотрел на монету. Сунул ее в карман и поманил меня рукой. Когда я тоже спрыгнула с козел, он воровато огляделся и зашептал:
— В лесе разбойники завелись. Двух торговцев ограбили, вон, — он кивнул на лошадей, — ловят их…
— А чужих людей с оружием видел? — спросила я.
— Ага, их много, все нонче с оружием, а как еще, когда разбойники в лесе. Еще балакают, — заговорил он еще тише, — что неспроста те разбойники. Смутное время грядет, и сердце Спящего опять останавливается, так-то. Потому разбойники и повылезли — не боятся скорого покарания. Некому их карать, кроме князьев…
— Вацька! — заорали басом — мальчишка вздрогнул, покосился на дверь в трактир:
— Пойду, хозяин кличет.
— Ты где шляешься?
— Гости к нам! Встречаю!
Из трактира высунулся щекастый румяный мужик с густой бородой и без усов, остановил взгляд на нашей повозке:
— Корми коней, сам встречу.
Мальчишка поволок ведро лошадям, а трактирщик устремил к нам свои необъятные телеса. На нем была несвежая бежевая рубаха, которую он подпоясывал ремнем, прячущимся под круглым животом, и широкие льняные шаровары. Передвигался он, как утка, вразвалочку — совсем с голоду распух, бедняга.
Окинув нас с Эдом оценивающим взглядом, он почесал лоб, вскинул бровь, размышляя, как себя с нами вести, расплылся в улыбке — у него не хватало двух нижних зубов.
— Чего изволят пэрры?
— Нам нужна лошадь и еда.
— Побольше еды, — проговорил Арлито из телеги, высунулся, потер руки. — И побыстрее, я очень голоден.
— Лишних лошадей у меня нет, — начал он, но Эд вскинул руку, веля ему замолчать.
— Даю пять о. За такие деньги две купишь.
Трактирщик разинул рот, захлопнул его, кивнул:
— Найдем, хорошо. Идемте, извольте откушать!
Арлито выскочил из кибитки и рванул в заведение, едва не сбив меня с ног. Эд распряг Огника, передал поводья подоспевшему Вацьке, и мы направились в трактир, замыкающий хозяин цыкнул зубом и пожурил нас:
— Мало бьете сына, наглый он, разговаривает невежливо.
— Это не сын, а маг, — сказала я — круглое лицо трактирщика вытянулось и побледнело. Правильно, бойся! И не вздумай нас обманывать.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
