Как понятен был Лориану этот душевный порыв! Огромный Оплот стал центром Вселенной для некогда единого человечества, разделившегося на множество племен и родов. Поводом для раздоров часто служили разные взгляды на предназначение Оплота. Например, спорили о том, откуда ждать возвращения животных. Одни племена остались на западной стороне, другие перебрались на восточную, третьи ушли на север, четвертые были уверены, что их путь связан с выходом к южным горам. Племя, гостем которого стал Лориан, жило на восточной стороне Оплота, считая, что звери вернутся со стороны Трехморья и Милазии. Кирпичники, возводившие западную стену, были уверены в обратном, полагая, что Оплот защитит их от опасности с Востока. Подобные страхи и опасения разделили некогда великий народ на южные и северные племена. Лориан весь превратился в слух, когда шаман остановился на представлениях племени веков о Китовласе.
— Китовлас бессилен перед камнем, поэтому мы меньше, чем другие племена, боимся Китовласа и его слуг. В наших краях Китовлас и Илобис редки. Хотя говорят, что недавно вблизи проходил молодой человек, похожие на Илобиса.
— Похожий на Илобиса?
— Говорят, что видели твоего ровесника с одиннадцатью пальцами на руках.
«Уж не Иго ли?» — мелькнула у Лориана шальная мысль.
Лориан слушал шамана, осторожно всматриваясь в образы шаманского сознания. Радовало, что угрозы для себя Лориан не отмечал. Навык видения чужих мыслей помогал ему изучать незнакомый язык в разговоре с первым собеседником из племени веков.
— Китовлас не может захватить человека, у которого есть свое имя и который постоянно упражняется в чтении и письме. Такие люди и живут в деревне племени речевиков.
— Я не смог дойти до Язочи, — признался Лориан.
— Главное, что у тебя была такая цель. Китовлас и его слуги желают овладеть грамотой, но у них ничего не получается. Письменность — это оружие против всесильного злодея. К сожалению, наше талантливое племя не имеет письменности.
Напоследок шаман поделился с гостем советами, как себя вести в поселении. Обладая опытом общения с чужими племенами, Лориан подробно расспросил о запретах, характерных для образа жизни веков. Нельзя было брать без спросу чужой кусок дерева, плеваться на камень, вырывать траву с корнем и бездельничать. Но самым страшным грехом считалось уступить женщине тропу и справить нужду на Оплот. Шаман познакомил Лориана со старшим сыном и отправился помогать роженице. Вместе с сыном шамана Лориан отобрал себе пару деревянных башмаков, грубые рукавицы для работы с камнем и несколько мотков длинной веревки. Шаман спросил, не хочет ли гость подняться на Оплот. Лориан ответил «да», но тут выяснилось, для подъема требуется множество маленьких хитрых приспособлений, которых у шамана не оказалось. Пришлось довольствоваться новой деревянной обувью, которую молодые веки называли «стукалки».
Поручение отца болезненный коротышка выполнял с откровенной неохотой, и Лориан обрадовался, когда жена шамана — измученная непосильным трудом женщина с доброй усталой улыбкой на лице, покрытом преждевременными морщинами, — подыскала ему в проводники своего сына, молчаливого верзилу.
Прежде чем расстаться с семьей шамана, Лориан смущенно попросил ножницы. Как и повсюду в Ойкумене, ножницы очень ценились, и редкая хозяйка выпускала их из рук. Жена шамана вынесла из своей клети ржавые ножницы. Пока Лориан состригал изломанные ногти на ногах, ему рассказали историю о том, как у глупых кочевников удалось выменять это сокровище на пару детских башмачков с рисунком. Последний ошметок ногтя отлетел в каменную пыль, Лориан почувствовал себя будто заново рожденным. Напялив стукалки, юноша легкой походкой-отправился вслед за верзилой на экскурсию по каменному лабиринту поселения веков.
Веки оказались племенем трудолюбивым, но не совсем опрятным. Вид поселения, захламленного и пыльного, так разительно отличался от речного становища и кочевых привалов, что Лориан решил обосноваться где-нибудь на окраине. Вскоре он нашел чудесную полянку и родник. Отпустив своего проводника, Лориан решил искупаться. Подросток долго с наслаждением плескался в прозрачных струях. Вдоволь накупавшись, отфыркивался и мотал головой, припоминая реку, где отец передал ему умение т держаться на воде. Какими нежными были теплые струи нахлынувших воспоминаний! Совсем как волны родной реки. Детство! Как давно это было… Как недавно… Сколько всего случилось с тех пор!
Однако нужно было и постирать одежду, у веков не принято ходить голышом. Поэтому, готовый в любой момент натянуть на себя мокрую рубаху, Лориан просидел на корточках у родника, пока сушилась одежда. После стирки он разложил дорожные вещи и попытался определить, что можно раздарить новым знакомым. Получалось, что, кроме бирюзового перстня на левой руке и золотого на правой, он ничем из своей котомки не дорожил. Здесь были вещи Нейло, Авеку и добыча, полученная в ходе огненной битвы с Кикуром. Лориан решил, что расстаться с этими вещами следует без жалости.
Ночью Лориан ворочался с боку на бок и спрашивал себя: «Неужели Великие стены — исход моего путешествия?» Он думал и о незнакомой девушке с вершины Оплота. Ему уже было ясно, что незнакомка — не из племени каменщиков. Женщины каменщиков редко поднимались на зубчатые стены Оплота, они были широкобедрыми и горластыми, а девушка с птицей представлялась ему хрупким созданием с огромными выразительными глазами. Лориан лежал в темноте беззвездной ночи и думал: «Вот было бы здорово, если бы племя каменщиков породнилось с речными племенами. Вместе они бы построили мост через Миссию и ходили бы на ту сторону в самом широком месте. Мост помог бы сдружиться, познакомил племена. А что, если высокой стеной оградить самое большое становище на Ойкумене? Люди будут надежно защищены от конанов или лорсов».
Лориан вспомнил рассказ шамана родного племени о власти Китов л аса над мужчинами, равнодушными к камню. Китовлас вторгался в мозг, лишал человека имени, памяти и медленно пожирал душу. Уничтожив одну жертву, искал новую. Человек, в сознание которого вторгся Китовлас, представлял невыразимую опасность для окружающих. Но хотелось верить, что каменные стены способны уменьшить опасность, которую несли жертвы Ки-товласа неодолимым стремлением к разрушению.
ПТИЧИЙ ГЛАЗ
Ночью, лежа без сна на охапке свежесорванной травы, Лориан вновь затосковал. Лишь издали удалось ему увидеть тростниковые свитки, но мысли о них будоражили недетское сознание. Пришло в голову, что такой свиток очень непрактичен. Но Лориан рассердился на себя за крамольную догадку. Хотя свиток и вправду долго разворачивать и неудобно хранить. И от влаги его не убережешь. Зато свитками пользуются грамотные люди! Они разворачивают тростник и читают о давно минувших событиях или известия от далеких племен Милазии. Пусть свитки недолговечны, отец останется доволен, если сын вернется домой, обученный искусству их скручивать. Он смог бы научиться завивать свитки в дороге, не достигнув Язочи. Он придумает новые способы обращения с тростником. Какое самомнение! В лунном свете сны о власти над словом мешали спать гордецу, так и не разгадавшему тайны читающего человека.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
