Попытки Винченцо многозначительными взглядами остановить словоохотливого слугу мало помогали. Помолчав какое-то время, Паоло вновь начинал размышлять вслух. Сопровождавшие его офицеры внимательно прислушивались к его рассуждениям. Паоло хотя и заметил это, однако не стеснялся в выражениях и говорил все, что думал об их собственных действиях и тех, кто поручил им эту недостойную работу. Винченцо, погруженный в нерадостные думы, услышав особо резкие высказывания Паоло в адрес похитителей, резко останавливал Паоло. Тот умолкал, но ненадолго. Когда не на шутку обеспокоенный Винченцо резко отчитал слугу, тот наконец умолк.
Они ехали всю ночь, сделав лишь одну остановку, чтобы поменять лошадей. На каждой почтовой станции Винченцо безуспешно искал взглядом экипаж, в котором могла быть Эллена, полагая, что он должен следовать за ними. Но напрасно.
Утром следующего дня он увидел вдали купол собора Святого Петра и понял, что его везут в Рим. На продолжительный отдых они остановились в провинции Кампания, где в маленьком пограничном городке провели несколько часов.
Когда они снова тронулись в путь, Винченцо заметил, что сопровождавшие их офицеры были заменены. Новые видом и одеждой отличались от прежних и вели себя менее резко. Однако их недобрые лица, исполненные собственной значимости, не сулили ничего хорошего. Юноша понял, что это люди инквизиции. Они были чрезвычайно молчаливы и обменивались лишь короткими репликами. На расспросы Винченцо об Эллене они ничего не ответили, а критические замечания Паоло об инквизиции выслушали с недобрым молчанием.
Винченцо был серьезно обеспокоен сменой сопровождения и особенно их поведением. Прежние стражи были грубы, но не жестоки, эти же олицетворяли собой ту особую холодную жестокость инквизиции, о которой столько ходило слухов. Он понял, что теперь он пленник Верховного суда инквизиции, местом пребывания которого был Рим.
Была уже полночь, когда они через главные ворота въехали в Рим и оказались в самом центре ежегодного карнавала. Площадь, которую им предстояло пересечь, была запружена нарядными экипажами и толпой веселящихся горожан в маскарадных костюмах и масках. Здесь можно было увидеть музыкантов, монахов, шутов. Ряженые пели, танцевали, шутили, бросались цветами. Жара заставила держать окна экипажа открытыми, и пленники могли спокойно любоваться происходящим. Карнавальное веселье толпы столь резко противоречило тому, что творилось в душе бедного Винченцо, что он особенно почувствовал свое одиночество и потерю Эллены. Ее судьба более всего тревожила его. Однако Паоло как зачарованный смотрел на зрелище, вспоминая карнавалы в родном Неаполе, и от избытка чувств к любимому городу был склонен считать, что в Риме и костюмы пляшущих ряженых были хуже, да и плясали они не так весело, как в Неаполе. Однако тяжелый вздох рядом заставил его вернуться к действительности. Печальный больной вид хозяина обеспокоил его.
— Господин, о мой господин… — прошептал он сочувственно, не находя слов.
В это время они проезжали мимо театра Сан-Карло, у подъезда которого останавливались роскошные экипажи, и господа в маскарадных костюмах спешили войти в широко открытые двери оперного театра. Здесь почти невозможно было проехать, и их экипаж остановился. Стражи Винченцо мрачно и недобро смотрели на толпу, а та, в свою очередь, недоуменно взирала на тех, кто в праздник карнавала скучен и угрюм и не желает веселиться. Но через какое-то время карнавальная толпа, поняв, кто перед нею, в испуге потеснилась, пропуская зловеще мрачную повозку.
Покинув площадь, экипаж еще какое-то время ехал по темным пустынным улочкам с редко попадающимися фонарями перед распятиями. Луна, выходя из-за туч, освещала темные громады великого города, его древние руины, свидетельства былого мирового владычества. Винченцо не могло не тронуть мрачное величие древних памятников, и на какое-то время они помогли ему забыть о себе. Но лунный свет погас, иллюзия древней столицы мира рассеялась, и он снова остался один на один с собственным горем.
Экипаж пересек пустырь, окруженный разрушенными домами и остатками древних руин. Казалось, все дома в этой части города пусты и необитаемы и ничья нога не ступает по камням этих пустынных улиц. Однако звук одинокого колокола внезапно нарушил тишину, свидетельствуя о том, что и здесь живут люди. Вскоре Винченцо различил в темноте высокие стены и башни и понял, куда его везут. Это была тюрьма.
Паоло, похоже, тоже догадался.
— Смотрите, синьор, — со страхом прошептал он. — Что это за место, какие толстые стены? Видела бы маркиза, куда нас везут. — Он тяжело вздохнул и снова погрузился в молчание. С тех пор как они покинули веселую площадь, тревожные ожидания не оставляли Паоло.
Экипаж обогнул мрачные, обнесенные валом стены без единого окна или бойницы, лишь с круглыми башнями наверху, миновал то, что похоже было на главные ворота, с башнями по бокам, и наконец остановился перед глубокой аркой. Один из сопровождающих вышел и постучал в железную дверь в глубине арки. Дверь открылась, и навстречу вышел человек с факелом в руке. Его лицо при свете факела показалось Винченцо столь суровым и зловещим, что на ум невольно пришли строки из Томаса Грея о «неумолимом и грозном лике Судьбы».
Стража и привратник не обменялись ни словом, но, увидев экипаж и пленников, привратник молча пошире открыл железную дверь. Винченцо и Паоло, покинув экипаж, вошли вслед за стражей под арку. Привратник замыкал шествие.
Спустившись по широким ступеням вниз, они вошли через вторую железную дверь в большое помещение, похожее на залу, слабо освещенную висящим под потолком фонарем. Она была пуста, и в ней царила мертвая тишина. Зала показалась Винченцо склепом, в котором инквизиция хоронила свои жертвы. При этой мысли мороз пробежал по его коже.
Несколько выходов вели в другие помещения. Когда они свернули в один из них, Винченцо в далекой перспективе коридора увидел человека в черном со свечой в руках. Его одеяние свидетельствовало, что он член зловещего трибунала.
Услышав за собой шаги, человек в черном обернулся и остановился, поджидая, когда к нему приблизятся стражники. Они обменялись какими-то знаками, а затем несколькими словами, которые ни Винченцо, ни Паоло не удалось расслышать, и человек в черном рукой, в которой держал свечу, указал, куда им следовать дальше, а сам повернулся и продолжил свой путь. Винченцо провожал его взглядом, пока тот не вошел в дверь в конце коридора. За то короткое мгновение, что дверь была открытой, Винченцо успел увидеть освещенную комнату и несколько человек в черном. Ему почудилось, то ли действительно было так, но из двери, прежде чем она захлопнулось, донеслись приглушенные стоны.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
