— И еще одно. Я слышал, что сказал Шринкс. О стокгольмском синдроме. Я разговаривал с ним. После всего пережитого ему придется пройти курс реабилитации, может быть, госпитализацию и определенно психологическую помощь. Человек получит сильнейшую травму. И все по вашей вине, мистер Лоусон. Из-за вас он оказался в руках уголовника-психопата. Я непременно сообщу об этом в рапорте.
— Да у вас, молодой человек, целая книга получается.
Он уже был готов ударить Лоусона и даже сжал кулаки, но вовремя остановился. Нет, нет, нельзя ломать карьеру из-за какого-то занудливого, напыщенного старика. С трудом сдерживая дыхание, Люк Дэвис отвернулся, чтобы не поддаться соблазну.
Лоусон наклонился к водительскому окошку — за рулем сидел Багси.
— Думаю, наш молодчик предварительную разведку провел, так что можно уезжать. Место абсолютно неподходящее, но было весело.
Заурчал двигатель. Лоусон занял привычное место сзади. Дверца оставалась открытой, и Люку не оставалось ничего, как последовать за стариком. Ладно, если не здесь, то где еще можно переправить через границу груз такого размера, как боеголовка?
* * *
Навигатор лежал на коленях, и каждый раз, когда Михаил притормаживал или давал газ, прибор подскакивал. На прилепленном к панели листке было написано что-то на кириллице, и Кэррик, как ни старался, так ничего и не понял.
Они съехали с шоссе и катили по проселку с глубокими колеями. Деревья подступали близко, и лишь кое-где в просвете между ними мелькали голые поля. Похоже, снег сошел лишь несколько дней назад. Кое-где виднелись небольшие деревянные домишки. Однажды им повстречался каменный крест с отбитыми краями. На деревьях гнездились аисты.
Слева появились широкие озера. Поднявшийся ветер морщинил серую гладь. Ройвен Вайсберг молчал. Михаил тоже.
Впереди, за березами, показалась вода — то ли река, то ли озеро. Михаил передал Вайсбергу навигатор, а потом и листок с буквами и цифрами. Теперь Кэррик понял: цифры означали широту и долготу, и они соответствовали показаниям навигатора. Позади коротко выругались. Открылась дверца.
Лавируя между деревьями, они спустились по склону к самой воде. Кэррик остался у машины — его не позвали. Через минуту подошли Виктор и Гольдман. Гольдман медленно и как-то печально, словно человек, признающий поражение, покачал головой, а Виктор состроил гримасу, будто показывая, что он здесь теперь ни при чем и проблему решать другим. У воды Кэррик увидел верхушки столбов ограждения; на другом берегу к реке подступали деревья, и на их фоне виднелось яркое пятно. Он присмотрелся — красный столб.
Теперь кое-что прояснилось. Дождь, подъем воды, залитые поля, пограничные столбы, координаты места встречи — все складывалось в понятную картину.
Они просчитались, не приняли во внимание весенний паводок, не подумали о том, что Буг в это время года выходит из берегов. Громкое проклятие разлетелось над рекой и запрыгало, как брошенный ловко камешек. Рядом с ним Иосиф Гольдман опустился на мокрый песок и обхватил голову руками.
Кэррик, осторожно шагая по прелым листьям, отошел к машине и встал под деревом. Чуть выше по течению, примерно в четверти мили отсюда, берега были круче, а чем круче берега, тем глубже и уже река.
Медленно тянувшиеся над водой аисты оживились вдруг и повернули в сторону, наткнувшись на брошенные Вайсбергом проклятия.
* * *
На коленях у него лежала крупномасштабная карта. Взяв напрокат машину, Ворон выехал из Гамбурга на юго-восток и вот теперь окончательно заблудился на равнинах Люнебургер Хайде. Согласно полученным инструкциям, ему следовало прибыть в указанный пункт к северу от Мюнстера и чуть западнее Эбшторфа. Он свернул к автостоянке.
Въезд на парковку преграждало переносное ограждение, неподалеку от которого стояла туалетная будка. На площадке стояла только одна машина. В салоне горел свет, мотор трудился на холостом ходу, перегоняя бензин в отработанный газ, вырывавшийся из выхлопной трубы, но туалет был заперт, а игровая зона выглядела пустынной.
Свет фар скользнул по качелям и роликам, перепрыгнул на живую ограду и голые ветви стоящих еще дальше берез и остановился на другой машине. Человек, сидевший в ней, был молод, чисто выбрит и аккуратно причесан. Рассмотреть его лучше Ворон не смог — вечер еще не наступил, а фарам недоставало мощности. Он остановился метрах в двадцати пяти от второй машины и выключил двигатель.
Наступила тишина.
Ворон не привык к тишине. Большая часть его жизни прошла на строительных площадках, среди стука, лязга и грохота. Там, чтобы тебя услышали, нужно постоянно повышать голос, кричать, перекрывая окружающий шум, рев грузовиков, рык бульдозеров, тяжелое уханье коперных баб, загоняющих в землю бетонные сваи. Его голос разносился едва ли не над всем Заливом. Поехав в Пакистан, бывая в густонаселенных городах, Ворон всегда проводил встречи в самых шумных местах, прежде всего на базарах. Там, в суете и хаосе, он и чувствовал себя в своей тарелке.
Ворон сдвинулся на край сиденья. Скрипнула пружина. Он опустил стекло, и тишина хлынула в салон.
Ни фотографии, ни имени ему не дали — сказали только, что связник будет выбрит и что ему тридцать с небольшим. Еще дали пароль, кодовую фразу, с которой следовало начать разговор, и другую, ту, которой должен ответить связник.
Ворон прислушался, но единственным звуком оставалось ровное урчание мотора. Они могли затаиться за живой изгородью, укрыться в дюнах, где виднелись березы, или спрятаться за туалетной будкой. Может быть, уже в этот самый момент они наблюдают за обеими машинами через оптические прицелы снайперских винтовок. Встреча с неизвестным контактом в незнакомом месте всегда момент крайней опасности, и это знают как опытные оперативники, так и случайные люди, которым поручено разовое задание. Именно в такой ситуации шансы на провал резко возрастают — засада, арест, кошмар допросов.
Сердце колотилось, как бешеное. Ворон давно состоял в Организации, но сейчас, открывая дверцу, чувствовал, как дрожат руки.
В лицо ударил холодный ветер. Дождь хлестнул по щекам. Наблюдают ли сейчас за ним? Держат ли на прицеле?
Он подошел к другой машине. Сумерки сгустились.
Человек в машине опустил стекло.
— Где была пещера, в которой Джабраил явился Пророку? — произнес он по-арабски.
* * *
Он сказал то, что было нужно, сказал по-арабски, на чужом для него языке.
— Пещера, в которой Джабраил явился Пророку, находилась в горе Хира, вблизи святого города Мекка.
Оставалось лишь надеяться, что он произнес все правильно. Сидя в машине на парковочной площадке, Сак повторил фразу десятки раз.
За окном стоял мужчина с морщинистой кожей, тонкими губами и шрамами на лице. Руки — загрубелые, мозолистые. Думая о человеке, которому ему придется подчиняться, Сак представлял ученого, интеллектуала, мыслителя. Его ладонь исчезла в здоровенной лапе незнакомца. Голос, хриплый и грубый, испугал.
Он прождал три часа, нервничая, злясь, трясясь от страха на пустынной стоянке. Сюда не приходили играть дети, здесь не прогуливали собак, и его страхи множились, как кошмары, накладывались друг на друга, цеплялись один за другой. Три часа…
Незнакомец отвернулся.
— Что дальше? — нервно спросил Сак.
— Отдохнем, подождем. Будем ждать, пока они не приедут.
— А когда они приедут?
— Груз забирают рано утром, до рассвета. Здесь они должны быть к завтрашнему вечеру. Может быть, раньше.
Тон не предполагал продолжения, но Сак не удержался.
— Ночь проведем в одной машине? В моей или вашей?
Незнакомец даже не обернулся.
— В одной машине? Чтобы вы рассмотрели меня, а я вас? Нет. Обойдемся без имен, без биографий. Делаем дело и расходимся.
Сак вздрогнул, словно ему дали пинка. Незнакомец вернулся к машине и взял с заднего сиденья большой и, похоже, увесистый пластиковый пакет. Потом снова подошел к машине Сака, поправил платок, закрывавший щеки и рот, и бросил пакет ему на колени.
Сак снова остался один. Несколько раз он поворачивал голову и смотрел на вторую машину, но ни разу не заметил в ней ни малейшего движения. Сумерки сгущались. Ежась от холода и страха, Сак думал о том, что война, на которую его призвали, наконец-то началась по-настоящему. Пакет лежал на коленях, но он не смел его открыть.
* * *
Эдриан и Деннис отдыхали в машине — один растянулся на заднем сиденье, второй, с гораздо меньшим комфортом, на переднем. До реки оставалось около полумили. Стрелок переоделся в камуфляж, вставил в прорези и петельки веточки, натянул на лицо вязаную маску, заглянул в зеркало и, довольный собой, двинулся в лес.
Он узнал его по прихрамывающей походке. Русские остались у машины, агент, пройдя вдоль реки, остановился и сел под деревом. Внизу, над самой водой, мелькнул ярким пятнышком зимородок.
