— Свяжемся, обязательно свяжемся, не сомневайтесь, — зло пообещал он. — А теперь отведите его в камеру и глаз с него не спускайте! А я сейчас в НКВД сообщу, пусть знают, что мы диверсанта поймали! Кстати, он себя заместителем начальника отдела контрразведки Тридцать девятой армии называет. Все, что узнаю, сообщу. Заодно поинтересуюсь, есть ли там такой майор Маврин.
Глава 44 ПРЕДСТАВИТЕЛЬ ВОЕННОЙ РАЗВЕДКИ
Пересчет денег занял часа полтора. Их оказалось миллион триста тысяч, причем в разных купюрах. Так сказать, на все случаи жизни. По нынешним временам — весьма серьезная сумма. Была даже мелочь, которая могла пригодиться, например, при покупке билета в общественном транспорте. Сейчас, сложенные на столе в аккуратные пачки, купюры напоминали развалины какого-то старинного замка.
Деньги тщательно пересчитали трижды, переписали номера, что заняло целую тетрадь. На аккуратные стопки, разложенные на столе, приходили посмотреть все сотрудники (ну не прогонять же их!). Кто-то восторженно восклицал, иные — вздыхали (мне бы такую сумму, вот я бы распорядился!).
Но равнодушных не было.
Однако ни алчных взглядов, ни горящих жадных глаз. Вполне предсказуемая реакция. Чего же распалять воображение, если это тебе не принадлежит?!
Пересчитанные деньги аккуратно сложили в сумку и заперли ее в сейф, стоявший здесь же в кабинете. Сейф был простенький, его можно было бы отомкнуть кривым гвоздем, но другого в отделении просто не было.
Выглянув во двор, Федосеев приказал дежурному:
— Приведи арестованного.
Арестованных содержали в подвале здания, рассадив их по соседним камерам. Караул, выставленный у дверей, рассказывал, что немецкие шпионы держались на удивление спокойно, словно не сомневались в своем скором освобождении. Был даже момент, когда Федосееву показалось, что он совершил непростительную ошибку, и он готов был отпустить Маврина восвояси, но пакет, полученный с час назад, развеял все его опасения.
Дежурный привел Маврина.
Руки у арестованного были крепко связаны (оно и правильно, неизвестно, что от него можно ожидать), но угнетенным он вовсе не выглядел, воспринимая происходящее как затянувшуюся клоунаду. С первого взгляда видно — матерый волчара, такого пустыми угрозами не проймешь!
— Развяжи ему руки, — распорядился Федосеев.
— Товарищ старший лейтенант, может, повременить? — неожиданно воспротивился дежурный. — Еще неизвестно, как он себя поведет.
— Ну что за партизанщину развели! — повысил голос Клавдий. — Как вы не поймете, что милиция — это почти армия. Тем более в условиях военного времени, и приказы командира не обсуждаются.
Пожав плечами, дежурный без охоты развязал руки арестованному и отошел к двери. Федосеев обратил внимание, что кобура у бойца была расстегнута — небрежным парня не назовешь, скорее всего, предусмотрительность, основанная на реальном боевом опыте.
Маврин сел, аккуратно положил руки на колени. Выглядел он спокойным и сосредоточенным.
— Откуда у вас столько денег?
Маврин неодобрительно хмыкнул:
— Значит, в багаже порылись.
— А вы как думали?
— Эти деньги я должен был доставить по назначению.
— Это по какому же назначению?
— А вот это уже не ваше дело. Вы сообщили о моем задержании в Москву?
Арестованный держался по-прежнему спокойно и, что больше всего раздражало Федосеева, совершенно уверенно. Такое впечатление, что он находился в гостях у кума и, набравшись терпения, дожидался обещанных блинов с медом.
— Хм… Странный вы тип, как я погляжу. Мне еще таких встречать не приходилось. Да, выдержка у вас колоссальная. Этому тоже в немецких диверсионных школах учат? — Маврин невозмутимо молчал. — Я звонил в Тридцать девятую армию. — Лицо майора оставалось неподвижным. — Майора с такой фамилией в контрразведке не значится. Человека с такой фамилией нет даже во всей армии! Вам нужно было бы выбрать какую-нибудь фамилию попроще, например, Иванов или Кузнецов. Вот таких набрались бы батальоны! Да и не запоминаются особо такие фамилии.
— Еще раз повторяю, вы совершаете ошибку. Пока не произошло непоправимого, немедленно отпустите меня!
— Это как отпустить, без барышни, что ли? А ее здесь оставите? А она ведь себя очень нехорошо чувствует.
— Если с ней что-нибудь случится, то вы ответите по всей строгости!
Кто-то из милиционеров сорвал с Маврина погоны, и теперь нитки неряшливо топорщились на плечах. Не было уже и наград: Звезда Героя вместе с деньгами лежали в сейфе, а вот ордена — в металлической коробке из-под чая в столе.
Поскоромнее надо было бы с наградами-то, глядишь, может быть, что-нибудь и выгорело бы.
За окнами раздался шум моторов подъехавших автомобилей, сопровождаемый треском мотоциклетных моторов. Затем громко хлопнула дверца, и на улице раздался чей-то хорошо поставленный командный голос:
— Давайте, показывайте вашего диверсанта!
А это кто еще пожаловал?
Федосеев подошел к окну и увидел, как из забрызганного грязью легкового автомобиля вышел начальник управления Степанов, а рядом с ним в черном цивильном костюме шагал крепкий мужчина лет сорока. Пиджачок немного великоват и слегка перекошен на правое плечико (не исключено, что в кармане лежит какая-то боевая игрушка). Но, несмотря на неказистый вид, он нисколько не смущался присутствующих и держался уверенно, как человек, наделенный немалой властью. Даже начальник управления — парень ростом с коломенскую версту — рядом с ним как-то заметно сникал.
Адъютант, забежав вперед, услужливо распахнул дверь. Прозвучала команда «смирно!».
Дверь рывком распахнулась, и стоявший у порога дежурный едва успел шагнуть в сторону.
Федосеев вскочил и шагнул вперед для доклада.
— Товарищ начальник управления…
— Знаю, знаю, — протянул Степанов руку для приветствия. — Значит, это и есть тот самый диверсант?
— Так точно, товарищ начальник управления. При нем было обнаружено один миллион триста тысяч рублей, семь пистолетов разных марок. Целый чемодан с печатями и всяческими удостоверениями, а еще какая-то штуковина, навроде стреляющего ствола. Для чего он нужен — непонятно, но это и не нашего ума дело. Знающие люди разберутся.
— Это ты верно заметил про знающих людей. Вот к нам и прибыл товарищ из центра, — показал Степанов на мужчину в штатском. — Хочет посмотреть, что вы за птицу такую сцапали.
Под твердым и немигающим взглядом гостя Федосеев несколько оробел. Московские гости сюда наведывались нечасто. А уж если быть откровенным до конца, то за последние пять лет это был первый случай. Удивляло даже не появление значительного человека — куда только не заносит служебная необходимость! — а та оперативность, с которой он объявился здесь. Бывает, неделями ждешь ответа на какой-нибудь запрос, а тут примчалось начальство из-за двух диверсантов, задержанных где-то в глухом районе на одной из захудалых проселочных дорог.
— Героем Советского Союза представился. Документы имеет, что является заместителем начальника отдела контрразведки Тридцать девятой армии Второго Прибалтийского фронта.
— Кстати, по поводу Звезды Героя, — глуховатым голосом заговорил мужчина. — По номеру награды мы выяснили, кому она принадлежит.
— И кому?
— Генерал-майору Красной Армии Вениамину Андреевичу Шептунову. В одном из боев на Волховском фронте он был тяжело ранен и попал в плен. По нашим агентурным сведениям, он наотрез отказался от сотрудничества с немцами и погиб в одном из лагерей для военнопленных. Так что же вы мне на это скажете, гражданин Маврин? А может быть, все-таки господин?
— Я буду разговаривать только с представителем военной разведки. — Маврин упрямо не сводил глаз с мужчины в штатском.
Сунув руку в карман, незнакомец вытащил удостоверение и поднес его к глазам Маврина:
— Читайте, майор ГБ Трухин Валерий Николаевич. Соответствует армейскому полковнику. Не сомневайтесь, удостоверение подлинное. Это не те ваши кипы фальшивых документов, что обнаружили в вашем чемодане. Ну, так что, будете отвечать? Вижу, что не желаете. Выводите его. И эту женщину… Кем она там ему приходится? Жена, радистка? Разберемся!
Федосеев, повернувшись к дежурному, застывшему в дверях, скомандовал:
— Чего стоишь?! Выводи арестованную.
— Аккуратно сложите все документы. Все до последнего листочка, — распорядился Трухин жестким тоном, какой можно услышать только у человека, привыкшего распоряжаться. Широко улыбнувшись, постучал пальцем по груди Федосеева: — Дырочку на гимнастерке прокалывай, старший лейтенант, важную птицу поймал! Молодец!
* * *
Две легковые машины в сопровождении отделения автоматчиков на мотоциклах двинулись по грунтовой дороге, разбитой продолжительным ливнем. Двигатели натужно урчали, когда машины проваливались в очередную колдобину. Были моменты, когда казалось, что автомобиль не выберется из ухаба и потребуется грубая сила пяти здоровенных мужиков, чтобы вытащить ее на твердую поверхность, но шофер, большой, видимо, специалист по бездорожью, всякий раз находил способ, чтобы вырваться из капкана.
