приступа хохота Изуру, который за время путешествия его порядком достал.
– Ладно, пойдём. Разберёмся на месте, – буркнул Макото и стал спускаться с холма.
– Вот такой подход мне нравится, лис! Не всё же сиськи мять! Тем более что у нас всего одна пара на троих!
Изуру никто не ответил, но он и не ждал, продолжая в одиночку посмеиваться над собственными шутками.
При ближайшем рассмотрении храм оказался заброшенным. Дорога к нему поросла разнотравьем, за которым не было видно тропинок. Двери и окна заколочены. Краска на фасаде и колоннах давно облупилась, а одна из колонн треснула и накренилась, прогнив насквозь. Черепица с крыши местами осыпалась и осколками лежала на неплохо сохранившейся, пусть и поросшей мхом, каменной лестнице.
Изуру присвистнул.
– Дурачьё, кажись, позабыло о том, чего тут охраняло.
– Если оттуда не сбежать, то и охранять надобности нет, – отозвался Макото, проверяя, крепко ли приколочены доски к дверям. На них он разглядел почти до основания стёршиеся кандзи, призванные удерживать то, что пряталось внутри. По коже бегали мурашки – место всё ещё было полно магии, которая, должно быть, и не позволила храму превратиться в пыль.
Макото кивнул Ханзо и вместе они оторвали доски. Те крошились в руках, но сами двери выглядели крепко. Изуру вместе с Ханзо пришлось налегать на створки добрый десяток раз, прежде чем получилось их вынести. Двери затрещали и уступили, раскрывая пасть и выпуская на волю запахи гнили и плесени. На дощатый пол прямоугольником легло солнце, и в его свете закружились стайки потревоженных ветром пылинок.
Внутри храм почти не отличался от того, что Макото видел в Гинмоне, только в разы меньше. Небольшой пустой зал с когда-то красными колоннами, покрытые пылью барабаны, таблички с неразличимыми надписями и двери, уводящие вглубь. К ним Макото и направился, отмахиваясь от пыли и стараясь не вдыхать слишком глубоко.
Эти двери оказались открыты, а за ними обнаружилась ведущая вниз лестница. Они уже так близко! Макото заторопился вниз, не забывая прислушиваться, но в храме было тихо. Он слышал только своих спутников. Длинная лестница привела их в подвал, такой тёмный, что пришлось возвращаться наверх, чтобы отыскать свечи и хоть немного осветить себе путь. Благо свечи нашлись в одном из многочисленных ящичков.
В подвале не было ничего, кроме ещё одних ворот-торий и новой лестницы вниз. Но уже не аккуратной и изящной, а вырезанной прямо в земле и подбитой брёвнышками для прочности.
– Это и есть вход в Бездну? – Макото поднял свечу повыше и с сомнением покосился на испещрённые символами тории.
«Так просто?» – вертелось на языке, но Макото не торопился произносить этого вслух. Войти, может быть, и просто, но легко ли будет выйти? Все ловушки строились по такому принципу – легко попасть, сложно выбраться. Не просто так же Эйко оставила двери открытыми в одну сторону. Возможно, и храм остался пустым не просто так. Ничего не должно помешать жертвам забраться в пасть.
Он мотнул головой, отгоняя мрачные мысли. Такого варианта упускать нельзя, но сосредотачиваться на нём не стоит. Да и выбора у них нет. Придётся решать проблемы по мере их поступления.
Изуру смело шагнул в тории и оглянулся.
– Ну? Вы идёте или струсили? Если что, выйти я уже не могу! Или могу?! Вот будет потеха! – Он попытался переступить тории обратно, но неведомая сила громыхнула и отбросила его назад. Он охнул и кубарем покатился вниз по лестнице. Когда грохот падения стих, из темноты донёсся его хохот. – Не смог!
Сацуки оглянулась на Ханзо, который уже успел снять нелепую шляпу.
– Послушай, я думаю, тебе правда лучше…
Договорить она не успела – Ханзо пересёк порог тории. Оглянулся, переступил с ноги на ногу то сжимая, то разжимая кулаки, и… вышел обратно.
Сацуки, не дышавшая от охватившего её ужаса, с облегчением выдохнула и схватила Макото за локоть, чтобы опереться. Она дрожала. Макото её поддержал – он и сам затаил дыхание на эти несколько мгновений.
– Прекрасно, – улыбнулся он. – Одной проблемой меньше. Ну? Вперёд.
Друг за другом они прошли сквозь тории и направились в кромешную тьму. Такую густую, что свеча с трудом могла заставить её отступить хотя бы на шаг. Макото вздрогнул, когда его руки коснулись холодные пальцы Сацуки.
– Боишься темноты? – поддразнил он, скорее потому, что сам чувствовал себя уязвимым, чем из реального желания поддеть.
– Нет, – на его манер цыкнула Сацуки, но пальцев не убрала. Макото обхватил её ладонь и крепко сжал.
Они подобрали Изуру в пролёте между лестницами и продолжили спуск. Становилось жарко и душно, ступени всё никак не заканчивались, превратившись из земляных в каменные. Свеча догорала.
– Видели реку? – из темноты впереди подал голос Изуру. – Раньше на её месте и была Бездна. Великий разлом у подножия вулкана. Мы, первые демоны, кстати, из него и вышли, потому и кожа наша красна, как лава. А кровь – так же горяча.
– Чего это ты решил рассказать нам о своём прошлом? – проворчал Макото.
Изуру хохотнул:
– Готовлю к тому, что увидите. Держитесь меня и ни с кем не болтайте. Если, конечно, не хотите стать чьим-то ужином. Сперва зайдём ко мне во дворец и убьём ту погань, что посмела его занять.
– Нет уж, – отрезал Макото. – Сперва ты раздобудешь нам металл, проводишь к выходу, а потом иди и отвоёвывай что хочешь.
Изуру недовольно заворчал, но согласился.
Ступени закончились, их сменил неровный уклон, проход расширился, превратившись в пещеру, правую сторону которой отколол обрыв – идти пришлось по узкому выступу, прижимаясь к тёплой стене. Стало ещё жарче.
Когда свеча догорела, показался наконец выход из пещеры, окрашенный рыжим, похожим на блики пламени, светом. Но он не дрожал, подчиняясь пляске пламени, а горел ровно. И вскоре Макото понял почему.
На дне огромной пещеры, в которой они оказались, текла река из лавы. Медленная, почти недвижимая, она освещала Бездну, сотканную из чёрного блестящего камня, в котором были высечены дома, словно соты в улье. Другие домики стояли внизу и только чудом не загорались от жара лавы. Или дело было в магии, которой тут был пропитан воздух. Пахло серой: вдали шумел водопад подземных вод, который разбивался о поверхность небольшого озера. Таких озёр Макото насчитал пять: маленькие, мутно-белые и очень горячие, – над ними поднимались облака пара.
Ну и, конечно, демоны. Их тут была тьма-тьмущая. Краснокожие, рогатые, большие и маленькие, мускулистые и тощие, длинноволосые и лысые, они ходили почти голышом – если не считать набедренных повязок – ещё бы, в такой-то жаре!
