Керри заметила, что у Дитриха в последнее время откровенно мерзкое настроение. Что стало причиной – неведомо. Дитрих никому ничего не говорил, а вчера вечером еще и умудрился с отцом поскандалить, заявив, что его унылое лицо – это его личное дело. И, если кому-то не нравится, то смотреть совсем не обязательно. Можно уткнуться в свою тарелку и не лезть со своей поддельной заботой.
Его выгнали из-за стола и отправили в комнату. Дитрих лишь хмыкнул, но ничего не стал говорить в свое оправдание. Поскандалили и ладно, с кем не бывает?
Керри чувствовала: брата что-то угнетает. Вот только что?
Она хотела бы помочь, но понимала, что её стремлений Дитрих не оценит. Как всегда скажет, что его достали своей излишней опекой, действуют на нервы и носятся с ним, как с пупсом, только что с ложечки не кормят, да губы салфеткой после каждой ложки не промакивают. С ним невозможно было наладить контакт, не убив добрую половину своих нервных клеток. Возможно, стремление не обременять окружающих своими проблемами было одним из плюсов Ланца. А, может, и нет. Если бы он говорил обо всем спокойно, а не на повышенных тонах, цены бы ему не было; а так хотелось только лицом в тарелку обмакнуть, чтобы не портил настроение окружающим.
Девушка не умела жить беззаботно. Ей постоянно нужно было о ком-то думать. Иначе жизнь жизнью не казалась. А каким-то безликим существованием. Потому на свидание Керри шла, загрузив себя мыслями о проблемах в жизни брата.
При этом ей хотелось верить, что настроение Эшли она не испортит.
Паркер стоял напротив дома Ланцев, ждал её появления. Керри притормозила на пороге, одернула куртку, выдохнула и решилась идти.
Как назло её снова сковывала неловкость. Было страшно сказать в очередной раз глупость или рассмешить Эшли своими действиями, как случилось в прошлый их совместный выезд. О том, что подобное может повториться и сегодня, Керри даже думать не хотела. У нее душа до сих пор в пятки уходила, стоило только подумать о «машине смерти», на которой с таким удовольствием гонял Паркер.
Эшли все понимал, потому решил обойтись в этот раз без экстрима.
В планах у него была только прогулка по городу.
Почему-то снова вспомнилась Эмили, с которой он тоже гулял по городу. Вспомнилось, чем закончилась та прогулка. Стало немного не по себе. Паркер совсем не стеснялся подобного варианта развития событий сегодняшнего вечера, и, что еще более естественно, его не пугался. В этом возрасте подобные перспективы наоборот должны были радовать. Ему просто было неловко думать о том, что это может быть именно Керри, а не кто-то иной. С Эмили все было спонтанно, само собой, будто так и надо. Здесь все складывалось и развивалось по иному сценарию.
Да ещё и её родство с Ланцем...
Как бы Эшли не отпирался, этот факт его напрягал. Дитрих явно не был настроен на дружеское общение. Паркер и сам не горел желанием обзаводиться подобным другом. Взрывным, эмоциональным и излишне спесивым, не умеющим трезво оценивать себя и события, происходящие вокруг. Ланц жил все время, как будто на пределе, не зная такого слова, как полумеры. Ему нужно было либо все, либо ничего.
Паркер ловил себя на мысли, что подобные качества могут проявиться и у Керри. Родственники часто похожи друг на друга, не только внешне, но и характерами. Пока в характере Керри ничего похожего на Дитриха не проскальзывало, можно было расслабиться и выдохнуть, но Паркер все равно относился к своей новой знакомой немного настороженно.
Керри тоже особой уверенности в его обществе не испытывала. А в последнее время еще и избегать стала, надеясь, не усугублять свое положение. Крайне шаткое, как ей самой казалось. Слова брата не прошли даром. Дарк начала сомневаться в Эшли, даже время от времени ловила себя на мысли, что парень может использовать её в своих целях: попытаться позлить Дитриха. Играть с ней, не думая о том, что же чувствует она.
У Эшли подобных идей не возникало. Он был предельно откровенен с Керри.
Зато с самим собой никак не мог разобраться. Его это немного удручало.
Он не знал, зачем позвал Керри на прогулку. В глубине души он даже надеялся, что девушка откажется. Это было бы оптимальным вариантом. Никакой ответственности, никаких взаимных претензий и упреков, если вдруг ей в голову взбредет, что Паркер её избегал. Он не избегал, просто взял небольшой тайм-аут, думая, как жить дальше. Как поступить в сложившейся ситуации?
На ум постоянно приходил фильм «Девственницы-самоубийцы». Когда герой, проведя с героиней ночь, уходит, ничего ей не сказав. Ничего не пояснив. Просто растворяется во времени и пространстве, оставляя девушку в одиночестве. При этом за кадром звучит его голос, повествующий зрителю: «Возможно, это было лучшее время в моей жизни». Паркер не мог сказать, что ночь, проведенная с Керри, та, которая не ознаменовалась ничем, кроме целомудренного поцелуя, – это лучшее в его жизни. Но и худшим это тоже не было. Это было довольно мило, но Эшли почему-то чувствовал себя не в своей тарелке и изрядно нервничал, думая, куда заведет его ситуация с сестрой Ланца.
– Привет, – первой поздоровалась Керри. Протянула Паркеру ладонь, как будто тоже была парнем и только на такое приветствие рассчитывала.
Она, на самом деле, решила не навязываться и попробовать поиграть в друзей. Хороших друзей. Тех, что не разлей вода, но которые ни о каких романтических отношениях не помышляют, довольные нынешней расстановкой сил.
Эшли не стал пренебрегать условиями игры и пожал девушке руку, не делая попыток перевести все в иное русло и поцеловать предложенную ладонь.
– Привет, – отозвался так же односложно.
Он слышал разговор Керри с Ланцем. Слышал, что она при словах «твоя прелесть», произнесенных Дитрихом вспомнила первым делом о Курте. Из этого следовало, что Курт для девушки по-прежнему остается на первом месте, потому и делать шаги к сближению не стоит, они все равно обречены на провал. Мысли девушки заняты её одноклассником, а он... Ну да, все правильно, он просто орудие мести в руках девчонки, попытка отомстить неверному бой-френду за его неверность той же монетой. Эшли, конечно, не хотелось этого признавать, но мнение Дитриха относительно этого вопроса совпадало с его собственным. Подло, эгоистично, глупо. А ему ещё и немного обидно.
Одно дело знать, что на него вешаются потому, что он, действительно, нравится. Совсем другое – когда к нему липнут не потому, что он особенный. Просто хватаются за первый попавшийся вариант. И этим вариантом неожиданно оказывается он. В такие моменты становится очень неприятно, не покидает ощущение, что обманули и изваляли в грязи. Пообещали конфетку, а подсунули камень, завернутый в яркий, манящий фантик.
