— Как видишь, хватает, — сквозь дрему пробормотал колдун.
— Ах, Роман, я знаю, что люблю тебя…
— Я тоже знаю, что ты меня любишь. — Он поцеловал ее.
— Хватит издеваться! — воскликнула она и гневно и жалобно.
— Ну что ты! Я говорю вполне серьезно. Роман поднялся.
— Куда ты?
— Вспоминать.
— Полежи еще немного, поспи обычным сном. Отдохни. А я погляжу, как ты спишь.
И будет шептать: «Бедный мой, бедный», — вспомнил Роман. И уж готов был остаться, но пересилил и сухо сказал:
— Времени нет.
— Ну, тогда иди. Кто знает, что ты за этот год натворил.
Роман постучал в дверь соседней спальни. На стук никто не отозвался. Пришлось войти, а то еще Казик разорется. До чего же глухие ребята, а еще ожерелья носят. Довольно долго Роман тряс Стена за плечо.
— Что такое? — Тот наконец очнулся. — Я, кажется, минуту назад только лег.
— Вставай.
Они вышли в коридор, чтобы не разбудить Кази-ка и Лену.
Стен зевнул, чуть не вывихнув челюсть:
— Думал, в первый раз посплю по-человечески.
— Завтра отдохнешь. Я и сам не помню, когда спал нормально.
— Да? А по-моему, ты все время дрыхнешь.
— Не тот сон. Колдовской. Он изматывает куда сильнее, чем бодрствование. Так, ладно, хватит шутковать. Слушай лучше. Одеваемся и идем к дому Чудодея. Он выйдет с собакой гулять — мы за ним. Заметит, будет гнать — не уходим. Понял? При посторонних никто на Чудака напасть не посмеет. Пистолет колдована возьми с собой. Вдвоем мы любое нападение сблокируем. Синклит послезавтра. Получается три дежурства. Ты уверен, что дело было утром?
— Вроде да… Черт… мне все это не нравится.
— Мне тоже. Но предсказания сходятся. Два провидца, ты и Аглая, видели смерть Чудака.
— Кто должен на него напасть?
— Это к тебе вопрос.
Стен досадливо взмахнул рукой:
— Я никого не видел — только пса.
— Значит, узришь наяву.
— Никогда раньше телохранителем не работал.
— Потому и идем вдвоем. У меня по этой части тоже нет опыта.
— Думаешь, два дилетанта стоят одного профессионала?
Ждать пришлось с полчаса, пока Чудодей выйдет из дома. Утро было промозглое, сырое, мир вокруг затянут влажной хмарью. В такой атмосфере Роман мгновенно должен был уловить опасность. Стен непрерывно зевал и норовил прислониться к фонарному столбу, вздремнуть стоя. Роман спать не давал, будил.
— Сделай разминку, сломай штук десять кирпичей или пару деревьев, — предложил колдун.
— Отвяжись, вредный друг, склонный к садизму. Наконец Чудак вышел, ведя Матюшу на поводке.
Друзья устремились за главой Синклита. Тот шел неспешно. Пришлось и «телохранителям» замедлить шаги, а потом и вовсе остановиться и сделать вид, что они о чем-то беседуют.
Пес рассерженно гавкнул, уткнулся носом в палые листья. Еще раз гавкнул, вырвался из рук
Чудака, забежал на участок с недостроенным домом. Бетонный забор огораживал только три стороны. Кирпичная коробка, окна досками зашиты — до весны. Подле дома ни одной лужицы — песком повсюду засыпано.
— Никак тот самый двор? — спросил колдун.
— Похоже, — отозвался Стен и с тревогой огляделся.
Вокруг никого не было. То есть совершенно ни души. Ни единого прохожего.
Они кинулись бегом к бетонным мосткам.
— Ну, что так сердишься? — доносился до них голос Чудодея. — Матюша, перестань.
«Охранники» замерли у забора. Роман заглянул внутрь. Чудодей стоял у крыльца недостроенного дома. Матюша рылся в куче строительного мусора, рассерженно фыркая. Больше во дворе никого не было.
— Матюша, друг мой, — уговаривал пса Чудодей, — нельзя быть таким дотошным. Надо легче относиться к жизни.
Михаил Евгеньевич присел на ступени. Роман попытался прощупать сад и улицу рядом. Никого. Тишина. В прямом смысле этого слова и в магическом тоже. И вдруг ожерелье колдуна дернулось, врезаясь в горло. От невыносимой боли Роман невольно вскрикнул.
А потом кинулся бежать к крыльцу. Пес загавкал и устремился за ним. Чудак сидел на ступенях, привалившись к кирпичной кладке. Роман одним прыжком очутился рядом. Он так умел, он мог, когда надо.
Чудак не шевелился. Вязаная шапочка сползла набок. Колдун приложил пальцы к шее Михаила Евгеньевича. Пульса не было. Склонился к лицу. Тот не дышал. Стен примчался следом. Пес попытался атаковать его лодыжку, но отлетел в сторону с жалобным взвизгом.
— Ну что? — спросил Алексей.
— Похоже, не дышит… Вызови «скорую». А я постараюсь что-нибудь сделать…
* * *
Вернувшись, они зашли в кабинет и уселись за стол. Долго молчали. Не смотрели друг на друга. Никаких объяснений не было. Абсолютно никаких. Чудак умер, но, скорее всего, смерть его была естественной. Семьдесят шесть лет все-таки.
— Даже странно. Нам по дороге никто не попался навстречу, — сказал Стен. — Ни единой души. Как же мы так облажались!? У тебя есть хоть какие-то объяснения?
— Только одно: естественная смерть. Но сам я в это не верю.
— Ты что-нибудь почувствовал?
— Ожерелье дернулось в тот момент, когда Чудодей умер. И все.
— Что будем делать?
— Пока ничего… То есть я пойду вспоминать дальше. А ты просто поспи.
— Поспи! — возмутился Стен. — И это после всего, что было. Смеешься?
— Давай я тебе воды заговорю. Подействует как самое лучшее снотворное.
Стен поднялся.
— Послушай, на сегодня с меня колдовства хватит. Пойду я лучше с Казиком посижу. Ты его голову нюхал? У него от волос молоком пахнет. — Стен произнес это так, будто поведал о каком-то чудесном открытии.
Да, вспоминать было необходимо. И чем быстрее, тем лучше.
Колдовские сны стали напоминать болезнь. Романа трясло, как в лихорадке, видения сбивались, мельтешили, лезли друг на друга. Все быстрее высыхала вода, все короче становились обрывки воспоминаний. То был уже не колдовской сон — один кошмар, который непрестанно мучил. Но колдун был обязан заново пережить этот год, и времени почти не осталось. Синклит послезавтра.
Итак, он погрузился в
ВОСПОМИНАНИЯ…
До Суетеловска Роман добрался, когда уже стемнело. О, Вода-царица, взмолился он, распахивая калитку и шагая к крыльцу, пусть дядя Гриша будет дома. Ведь водитель «КамАЗа» может укатить на несколько дней, ищи его тогда по всей стране. Но Роману повезло.
Григорий Иванович стоял на крыльце и курил. Будто нарочно гостя дожидался.
— Гляжу, хулиган, ты опять здесь объявился, — сказал он, увидев колдуна. Судя по всему, он так приветствовал всех своих гостей.
— Да, Григорий Иванович, дело у меня.
— Заходи. Тебе завсегда рад. Я хулиганов вроде тебя люблю. Если человек хулиганить не умеет, что он умеет вообще?
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
