Вдул в ее легкие новую порцию воздуха.
Больше я ничего не видел: перед мокрыми глазами все помутилось. Зато я отлично слышал. Неохотное «бульк-бульк» ее сердца под моими неутомимыми руками и чье-то сердцебиение, слишком быстро и легкое. Я не смог определить, откуда оно доносится.
Я протолкнул еще один глоток воздуха в Беллино горло.
— Чего ты ждешь?! — с трудом выдавил я, нажимая Белле на грудь. Раз. Два. Три. Четыре.
— Возьми ребенка! — рявкнул Эдвард.
— Выбрось ее в окно. — Раз. Два. Три. Четыре.
— Отдай мне, — раздался мелодичный голос из коридора.
Мы с Эдвардом одновременно зарычали.
Раз. Два. Три. Четыре.
— Я уже успокоилась, — заверила нас Розали. — Отдай мне крошку, Эдвард. Я позабочусь о ней, пока Белла…
Когда ребенка передавали белобрысой, я сделал еще один вдох за Беллу. Быстрое «тук-тук-тук» стало удаляться.
— Убери руки, Джейкоб.
Я поднял глаза, все еще качая Беллино сердце, и увидел в руке Эдварда шприц — целиком из стали.
— Что это?
Его каменная рука сшибла мои. Раздался тихий хруст: сломался мизинец. В тот же миг Эдвард воткнул длинную иглу прямо в сердце Беллы.
— Мой яд, — ответил он, надавив на поршень.
Ее сердце сжалось, как от удара электрошоком.
— Не останавливайся! — приказал Эдвард. Голос у него был ледяной, мертвый. Ожесточенный и бесчувственный. Словно он превратился в машину.
Не обращая внимания на боль в заживающем пальце, я снова начал массаж сердца. Теперь качать было труднее, как будто кровь начала сворачиваться, стала густой и медленной. Проталкивая яд в Беллины артерии, я наблюдал за Эдвардом.
Он словно бы целовал ее: проводил губами по горлу, запястьям, сгибам локтей. Я слышал, как Беллина кожа снова и снова рвется под его клыками, — Эдвард хотел запустить как можно больше яда в ее тело. Бледный язык лизал кровоточащие укусы, но меня не успело затошнить от этого зрелища. Я понял, что делает Эдвард: там, где слюна смачивала кожу, она зарастала, и яд вместе с кровью запечатывался внутри.
Я опять вдул воздух в Беллины легкие, но ничего не произошло. Грудь безжизненно приподнялась в ответ. Я все качал и считал, а Эдвард неистово кружил над Беллой, пытаясь вернуть ее к жизни. Вся королевская конница и вся королевская рать…
Но в комнате были только мы, я и он.
Сгорбились над трупом.
Вот все, что осталось от девушки, которую мы оба любили: покалеченный обескровленный труп.
Все кончено. Белла умерла. Я знал это наверняка, потому что мое влечение бесследно испарилось. Я больше не видел причин оставаться с Беллой. Ее здесь не было. К этому телу меня не влекло. Безотчетное желание быть рядом исчезло.
Вернее сказать, оно переместилось. Меня теперь тянуло в обратном направлении — вниз по лестнице, за дверь, наружу. Уйти из этого дома и никогда, никогда не возвращаться.
— Так уходи! — рявкнул Эдвард, опять сбив мои руки. По ощущениям, на сей раз сломалось три пальца.
Я рассеянно потянул их, не возражая против боли.
Эдвард качал Беллино сердце быстрее, чем я.
— Она не умерла, — рычал он, — она выживет!
Не знаю, со мной ли он разговаривал.
Я отвернулся и, оставив его наедине с мертвой, медленно пошел к двери. Очень медленно. Не мог шевелить ногами быстрее.
Вот он какой, океан боли. Другой берег был так далеко, в милях и милях бурлящей воды, что я не мог его даже вообразить, не то что увидеть.
Я вновь почувствовал себя опустошенным. У меня больше не было цели. Я уже очень давно боролся за спасение Беллы… и не спас ее. Она добровольно принесла себя в жертву монстру, который разорвал ее изнутри. Моя битва проиграна.
Спускаясь по лестнице, я вздрогнул от звука, который раздался у меня за спиной: звука сердца, бившегося по воле чужих рук.
Мне захотелось налить себе в голову отбеливатель, чтобы он как следует разъел мозги и стер все воспоминания о Белле. Я бы согласился на мозговую травму, лишь бы не помнить тех криков, крови и невыносимого хруста…
Мне захотелось броситься вон, перепрыгнуть десять ступеней одним махом и выбежать за дверь, но ноги были свинцовые, а тело измотано как никогда прежде. Я спускался по лестнице, точно дряхлый старик.
На последней ступеньке я передохнул, собираясь с силами перед последним рывком к двери.
На чистой стороне дивана, спиной ко мне сидела Розали и сюсюкала с тварью, завернутой в пеленки. Наверно, она услышала, как я остановился, но не обратила на меня внимания, наслаждаясь мгновениями краденого материнства. Может, хоть она теперь будет счастлива. Розали получила что хотела, и Белла уже никогда не отберет у нее ребенка. Неужели белобрысая ведьма этого и добивалась?
Она держала в руках что-то темное, а маленькая убийца издавала жадные сосущие звуки.
В воздухе пахло кровью. Человеческой. Розали кормила тварь. Конечно, ей нужна была кровь, что еще нужно чудовищу, жестоко искалечившему родную мать? Оно бы и от Беллиной крови не отказалось. Может, ее оно и пило.
Когда я услышал эти звуки, силы ко мне вернулись.
Силы, ненависть, огонь — красный огонь охватил мой разум, сжигая его, но ничего не стирая. Образы в моей голове были дровами, топливом, на котором зиждилась геенна огненная. Дрожь пробила меня насквозь.
Розали была полностью увлечена тварью и не обращала на меня внимания. Она не успела бы меня остановить.
Сэм прав. Мерзкое отродье — ошибка природы, черный, бездушный демон. Он не имеет права на жизнь.
Его нужно уничтожить.
По-видимому, меня влекло вовсе не на улицу. Теперь я почувствовал источник неодолимой тяги. Я должен был прикончить тварь, очистить мир от мерзости.
Розали попытается убить меня, когда чудовище умрет, и я буду сражаться. Не знаю, хватит ли мне времени растерзать ее, пока остальные не придут на помощь. Может, хватит, а может, и нет. Без разницы!..
И плевать, если волки, не важно из какой стаи, захотят мне отомстить или сочтут правосудие Калленов справедливым. Больше ничто не имеет значения. Только мое собственное правосудие. Месть. Демон, погубивший Беллу, не проживет больше ни минуты.
Если бы Белла выжила, она бы меня возненавидела. Придушила бы собственными руками, если б смогла.
Ну и плевать. Ей было плевать на мою боль, когда она позволила безжалостно себя убить. Так почему я обязан беречь ее чувства?
Ах да, есть еще Эдвард. Впрочем, он сейчас слишком занят — пытается вернуть к жизни бездыханный труп, — чтобы прислушиваться к моим мыслям.
Так что вряд ли у меня будет шанс сдержать данное ему обещание. Если только я не одолею Розали, Джаспера и Элис. Трое против одного. Да уж, в этом поединке я бы на себя не поставил. Но даже если я выиграю, не уверен, что найду в себе силы убить Эдварда.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
