Ответственным за подготовку подразделений волков взял на себя Илья. Он проделал огромную работу. И не только в плане военной и физической подготовки, но, и это пожалуй главное, в плане подготовки идеологической. Ведь не секрет, что волкам, в отличие от людей, требовалась куда большая мотивация, чтобы сопротивляться.
Волки могли выжить практически в любых условиях. При необходимости они могли терпеть очень долго. И к тому же по своему психологическому складу они одиночки. Одиночки, которые в моменты опасности сбиваются в стаи. Я знаю, о чем говорю. Я сам волк.
Так вот, Илья создал своего рода скрепительный раствор, который сделал эту стаю монолитной. Поверьте, это была очень сложная задача. Приходилось работать с каждой особью практически в индивидуальном порядке. Некоторые ячейки сопротивлялись объединению до последнего, считая, что они должны сохранить свою независимость, а подчиняться центру лишь формально. Одним словом, ситуация была не простая.
В этих условиях Илья приложил максимум усилий, чтобы выправить положение. Он предложил волкам своего рода сделку, которая тогда многим казалась безумием. Ну, не многим, а многим из посвященных. Это сейчас, по прошествии нескольких лет ясно, что сделанное Скоровым по своему гениально. А тогда у людей (именно у людей) были очень серьезные опасения.
Я говорю о том плане создания автономии внутри государства, который был разработан Ильей. Знал о нем лишь узкий круг лиц, в первую очередь руководителей. Ну и, разумеется, сами волки, которые давали своего рода обязательство не разглашать данную информацию.
Илья пообещал, что после победы в границах государства будет определена территория, которая полностью перейдет под управление волков, естественно, в рамках вновь принятой конституции. По сути, разговор шел об автономии, которую мы и можем сегодня наблюдать.
Именно разработанный Скоровым план автономизации сыграл решающую роль в том, что все, я не преувеличиваю, все волки подчинились руководству Армии Свободы. Теперь им было за что сражаться.
Но время их вступления в боевые действия все откладывалось и откладывалось. В последние полгода войны мы практически каждый день ждали, что противником будут пущены в ход элитные подразделения 'Штурма' с примкнувшими к ним отрядами независимых волков, воевавших на стороне Кротова. Это должно было произойти.
И произошло.
Новые учебники истории хорошо освещают период, который вошел в историю нашей страны под название 'Август волков'. Это удивительно, но еще накануне, в июле месяце было полное затишье. Шло вялое сопротивление, мы прорывали некоторые участки фронта, но каких-то кардинальных изменений ситуации не было - мы ждали Днёва, чтобы ударить с двух сторон.
И вот, в первых числах августа случилась развязка. Сегодня можно прямо говорить, что это было начало нашего триумфального шествия. Не знаю, как повернулось бы дело, если бы волки включились в дело вместе с людьми во время общего наступления. Боюсь, что в этой мясорубке могло бы произойти всякое и жертв было бы куда больше. А так все вышло, я бы сказал, идеально. Это было сражение, противостояние двух стай. Стая на стаю. И никого больше.
Наша разведка доложила, что стороны противника замечаются переброски казало бы небольших групп войск к линии фронта. Сначала мы не могли понять в чем дело и лишь пару дней спустя догадались: перебрасывают не людей, а волков. Поэтому и группы, в масштабах фронта, незначительные. Но незначительные с точки зрения людских ресурсов.
Мы срочно начали подготовку. Ударные подразделения 'Штурма-2' были выдвинуты на передние рубежи и находились в состоянии полной боевой готовности. В расположении частей царила напряженность - все знали, что у противника достаточное количество не менее обученных и нацеленных на победу воинов.
Пятого августа произошла первая схватка. Около семи часов утра дозорные доложили, что по направлению к нашим позициям движется группа войск противника. Час настал.
Меня иногда спрашивают, зачем было поступать именно так. Почему и мы, и сторона СНКР не применяли в августе почти никакого оружия, а поскули дело практически на самотек. Я отвечаю всегда так: это не было самотеком. Это была продуманная стратегия. Разумеется, в нашем распоряжении было оружие. И его было много, особенно после начала регулярных поставок из Европы. Но в данном случае его применение было лишним. Мы воспользовались им сполна после, во время кровопролитных боев за Москву, да и несколько раньше. Но в августе оно не имело значение. Волки не люди. Конечно, можно было пустить в ход тяжелую технику, авиацию, даже последние разработки по точечному ядерному оружию, которое, кстати, было использовано против нас на самом последнем этапе войны, правда в ограниченном и незначительном количестве, так как в распоряжении СНКР его практически не было.
Так вот, волки не люди. Это другая психология. Это другой уровень выяснения отношений. Да и пули со снарядами бессмысленны против них: животные умеют с ними бороться. Молниеносная реакция, бешенная скорость, отличная ориентировка на местности, мощнейшие инстинкты - все это делало и делает волков практически неуязвимыми. Особенно в естественных условиях. Именно поэтому в городах мы использовали людей - это их стихия. А в августе, на просторах центральной части страны свою работу делали волки.
Первая схватка произошла, как я уже сказал, пятого августа. Поле возле деревни Погостье и сегодня является мемориалом воинской славы. Туда постоянно ездят экскурсии, молодежь изучает прошлое, а ветераны скорбят по погибшим....
Солнце стояло уже высоко. Невыносимая жара заставляла потеть. Хотелось пить. Мы вышли на окраину поля и остановились. Мы уже чуяли их. А они чуяли нас.
Это было похоже на средневековые сражения, когда силы становились друг напротив друга, словно не решаясь ринуться в бой, а потом, в доли секунды, бросались на противника, не щадя живота.
Мы стояли и смотрели на ту сторону поля, которая медленно заполнялась волками. Их были сотни. Атмосфера накалилась до предела, начались первые трансформации.
Скажу честно, что такое я видел и испытывал тогда впервые. Противник был еще далеко, а я не мог сдержаться. Я чувствовал, как против своей воли трансформируюсь, переполняюсь ненавистью и агрессией. Мне не терпелось начать. Глядя на остальных, я понимал, что с ними происходит тоже самое.
Мы пошли вперед первыми. Они ту же побежали нам навстречу. Раздались первые выстрелы и с той, и с другой стороны. Это было скорее символом начала схватки, чем попыткой убить кого-то. Я видел как пули медленно пролетают мимо меня, словно в замедленной съемке. Увернуться от них не представляло ни какого труда. При желании, я мог ловить их зубами.
Уже через несколько секунд я почувствовал на клыках первую кровь. Началось.
Мне сложно рассказывать словами, передавать то, что происходило тогда. Все что я видел перед собой - это красное небо и оскаленные морды на его фоне. Повсюду слышался рев, вой, срежет зубов. Куски плоти разлетались в разные стороны, словно конфетти из детских хлопушек.
Я уворачивался как мог. Вертелся, прыгал, бросался на землю и снова вставал на все четыре конечности. Я чувствовал укусы, но не испытывал при этом никакой боли. Уровень адреналина зашкаливал. Я и не знал, что был способен на такое. Да никто не знал.
Как все закончилось я толком и не понял. Просто все стихло. Первые секунды было совершенно непонятно, кто одержал победу. Я даже не понимал, жив я или мертв. Вытерев лицо рукавом, я огляделся. Вокруг стояли наши. Почти все уже в человеческом обличии. Это было страшное зрелище. Целых почти не было. Кровавые раны, вырванные куски мяса, оторванные руки, прокусанные шеи, изуродованные лица....
Но мы победили.
Все поле было усеяно трупами. Некоторые еще были живы, стонали. Тяжело раненых волков противника мы добивали. Тех, у кого раны были не самыми серьезными, взяли в плен.
Следующая схватка произошла уже через два дня на другом участке фронта. В ней я не принимал участие, так как залечивал раны и восстанавливался. Да и Илья сказал, чтобы я поберег себя и не лез в самое пекло:
- Я уважаю твою смелость, - сказал он мне. - Но ты всегда должен помнить о том, что ты не рядовой солдат, а командующий.
Я попытался возразить в том духе, что в первую очередь я волк, а потому должен быть со своими братьями на поле боя.
- Я же потом не смогу им в глаза смотреть.
- Сможешь, - ответил он мне. - Вот если тебя загрызут, тогда не сможешь. И командовать будет некому. Не лезь.
Сейчас я понимаю, как он был прав. Моя роль заключалась в другом - в руководстве. И я не имел права рисковать собой.
Весь август прошел в стычках между стаями. Конфликты разгорались то там, то тут. Кровь лилась рекой. Не везде мы могли взять верх. Но к середине августа стало ясно, что перевес на нашей стороне. И здесь я просто не могу не сказать о том вкладе, который внесла в победу наш товарищ, заместитель Днёва по командованию восточной группировкой войск Армии Свободы Лада Мишина.
