создан».
Поэтому, заключает Торренс, избыток продажной цены над издержками производства, или прибыль, возникает вследствие того, что потребители «путем ли непосредственного или опосредствованного (circuitous) обмена дают за товар некоторое большее количество всех составных частей капитала, чем стоило его производство».
На деле же избыток над данной величиной не может образовать части этой величины, а потому и прибыль, избыток товарной стоимости над затратами капиталиста, не может образовать части этих затрат. Следовательно, если в образовании стоимости товара не участвует какой-либо иной элемент, кроме стоимости, авансированной капиталистом, то непонятно, каким образом из производства может выйти большая стоимость, чем та, которая вошла в него, – т. е., как может нечто возникнуть из ничего. Однако Торренс отделывается от этого созидания из ничего лишь таким способом, что переносит его из сферы производства товаров в сферу обращения товаров. Прибыль не может получиться из производства, говорит Торренс, потому, что иначе она уже содержалась бы в издержках производства, следовательно, не было бы никакого избытка над этими издержками. Прибыль не может получиться из обмена товаров, отвечает ему Рамсей, если она уже не имелась в наличии до обмена товаров. Сумма стоимости обмениваемых продуктов, очевидно, не изменяется вследствие обмена продуктов, сумму стоимости которых они собой представляют. Она остается после обмена такой же, какой была до обмена. Здесь следует заметить, что Мальтус прямо ссылается на авторитет Торренса, хотя сам он иначе объясняет продажу товаров выше их стоимости или, вернее, не объясняет этого, так как все аргументы этого рода по существу совершенно под стать рассуждениям о знаменитом в свое время отрицательном весе флогистона.
Теорию флогистона создал немецкий химик Г. Шталь, утверждавший, что внутри веществ есть особая субстанция, которая, улетучиваясь, приводит к горению. Но, так как вес металла при обжиге не уменьшается, а увеличивается, ученикам Шталя пришлось сделать вывод, что флогистон обладает «отрицательным весом». Энгельс видел в этой теории типичный пример ложного сознания и писал, что только с ее разоблачением химия окончательно освободилась от алхимии.
В обществе, где господствует капиталистическое производство, даже некапиталистический производитель находится во власти капиталистических представлений. В своем последнем романе «Крестьяне» Бальзак, вообще отличающийся глубоким пониманием реальных отношений, метко показывает, как мелкий крестьянин даром совершает всевозможные работы на своего ростовщика, чтобы сохранить его благоволение, и при этом полагает, что ничего не дарит ростовщику, так как для него самого его собственный труд не стоит никаких денежных затрат.
Ростовщик, в свою очередь, убивает таким образом одним выстрелом двух зайцев. Он избавляет себя от денежных расходов на заработную плату и втягивает все больше и больше в долговую кабалу крестьянина, который постепенно разоряется, так как не работает на собственном поле.
Нелепое представление, будто издержки производства товара составляют его действительную стоимость, а прибавочная стоимость происходит из продажи товара выше его стоимости, что, следовательно, товары продаются по их стоимостям, если их продажная цена равна издержкам их производства, т. е. равна цене средств производства, потребленных на них, плюс заработная плата, – это нелепое представление Прудон с обычным для него наукообразным шарлатанством возвестил как новое открытие тайны социализма.
В самых известных своих работах Маркс всегда полемичен и применяет персональные выпады против своих критиков, оппонентов или мнимых союзников (М. Штирнера, Л. Фейербаха, Б. Бауэра и др.). П. Ж. Прудон был одной из любимых мишеней Маркса. Его книга «Нищета философии» – ответ на прудоновскую «Философию нищеты». Маркс иронично отмечает, что в Германии Прудона напрасно считают хорошим экономистом, а во Франции – хорошим философом. Даже самый известный афоризм Прудона «Собственность – это кража» представляется Марксу непоследовательным, потому что если «кража» есть нечто плохое, значит, «собственность» есть нечто хорошее, ведь кража – это не что иное, как нарушение границ чьей-то собственности.
Маркс считал Прудона левым моралистом, не способным к диалектическому схватыванию реальности и удобным примером для разоблачения популярных левых заблуждений относительно капитализма и справедливости. Можно ввести непосредственный обмен товаров, минуя деньги, и тем самым устранить противоположность между деньгами и товаром? Ростовщичество не соответствует некоей «вечной справедливости»? В Grundrisse Маркс видит суть прудонизма в невозможном, благонамеренном и глупом пожелании, чтобы меновая стоимость не развивалась в капитал и чтобы труд, создающий меновую стоимость, не превращался в наемный труд. Эти иллюзии Маркс считал причиной того, что учрежденный Прудоном в 1849 г. Народный банк, имевший целью упразднение ссудного процента, просуществовал всего два месяца.
Отдел третий. Закон тенденции нормы прибыли к понижению
Глава тринадцатая. Закон как таковой
Так как масса применяемого живого труда постоянно уменьшается по сравнению с массой приводимого им в движение овеществленного труда, с массой производительно потребляемых средств производства, то отношение той части этого живого труда, которая не оплачена и овеществлена в прибавочной стоимости, к стоимостной величине всего вложенного капитала должно постоянно уменьшаться. Но это отношение массы прибавочной стоимости к стоимости всего вложенного капитала образует норму прибыли, которая поэтому должна постоянно падать.
Как ни прост кажется этот закон после всего нами изложенного, но всей предшествующей политической экономии не удавалось открыть его, как мы это увидим в одном из последующих отделов. Она наблюдала явление и мучилась в противоречивых попытках объяснить его. Но при том огромном значении, какое имеет этот закон для капиталистического производства, можно сказать, что он составляет тайну, над разрешением которой бьется вся политическая экономия со времени Адама Смита, и что различие между разными школами после А. Смита состоит в различии попыток ее разрешения. С другой стороны, если принять во внимание, что хотя вся предшествующая политическая экономия и ходила вокруг да около различия между постоянным и переменным капиталом, но так и не сумела определенно его сформулировать; что она никогда не представляла прибавочную стоимость отдельно от прибыли, а прибыль вообще никогда не представляла в чистом виде, в отличие от ее различных обособившихся друг от друга составных частей, – как промышленная прибыль, торговая
