Антология современного анархизма и левого радикализма, Том 2
Алексей Цветков
ЛЕВЫЕ РАДИКАЛЫ: ФЛИРТ С АНАРХИЗМОМ
Во второй том антологии вошли работы деятелей радикального внепарламентского левого движения, либо активно контактировавших с анархистами, либо сильно влиявших на их теоретический инструментарий через свои жесты и тексты. Речь идет о людях — эмблемах антибуржуазного нонконформизма, фамилии и цитаты которых и сегодня можно услышать на любой черно-красной демонстрации, речь об источниках среды, порождающей повсеместный протест и питающей глубокий нигилизм и в отношении капитализма как основы общественного устройства и в отношении буржуазного гуманизма как основы господствующей культуры.
Франц Фанон — мартиникский негр, проживший в Алжире большую часть своей жизни, психиатр, изучавший особенности поведения общины в условиях явной (политической) и тайной (экономической) колонизации, и писатель, много занимавшийся манихейством. Задачей Фанона было непротиворечивое соединение угнетенной колониализмом расовой энергии и ультралевой критической теории в одном освободительном проекте. Харизматическая международная известность пришла к нему сразу после его смерти, в 60-х. Главным «промоутером» его книг и идей в Европе стал тогда Жан-Поль Сартр, и идеи эти подхватили бунтующие студенты. В США же на него чаще других ссылались «Черные пантеры». Анархисты и радикалы нередко противопоставляли фаноновский «мобилизующий смысл насилия» риторике более респектабельного и умеренного Мартина Лютера Кинга, верившего в «мирное неповиновение и законную гражданскую активность угнетенных». Благодаря Фанону третий мир обрел собственный голос сопротивления, обвиняющий пафос, новую ориентирующую утопию «общеафриканской революции». В своей пропаганде идеи и афоризмы Фанона использовал египетский президент Гамаль Абдель Насер, их до сих пор активно применяют даже пропагандисты ливийского режима Муаммара Каддафи, ведь после революции в Ливии, если верить этим самым пропагандистам, «происходит замена классового государства общенародной джамахерией». Что касается стран «золотого миллиарда», то тут Фанон рассчитывал на активность «внутренних колоний»: люмпенов, дискредитированных по разным признакам меньшинств, радикальную богему и студентов, повторяя слова фрейдомарксистов о «малом моторе революции», призванном разбудить для качественных изменений всё остальное общество. Само собой, это находило отклик у западных «новых левых», которые старались рекрутировать активистов именно из этих слоев общества.
Про основателя и гуру «Черных пантер» Хьюи Перси Ньютона, погибшего в 83-м на улице при загадочных обстоятельствах, сегодня снимают кассовые фильмы. Его биография стоит того. Сын гетто, он дважды сидел в тюрьме за противодействие полиции (обвинение в убийстве полицейского в конце концов было снято), получил степень доктора философии (тема научной работы: «История репрессий в США»), скрывался на Кубе от преследований ФБР, ездил в Китай по приглашению проводивших там «культурную революцию» хунвейбинов и т.д. Его деятельность финансировали и публично поддерживали многие культовые музыканты, от Питера Тоша до Джона Леннона. Французскому драматургу Жану Жене из-за открытой дружбы с Ньютоном был запрещен въезд в США. Офисы «Черных пантер» постоянно подвергались обыскам и погромам, нередко перераставшим в перестрелки с полицией. Начиналось же всё с вооруженного патрулирования улиц гетто и со ставшего знаменитым плаката, придуманного Ньютоном: на фоне фото белого полицейского с карабином надпись: «У вас есть оружие, но и у нас есть оружие!» Социализм и даже «преодоление государства», по Ньютону, начнется в США с восстания «черной общины», находящейся в том же положении, что и описанный когда-то Марксом «пролетариат, которому нечего терять, кроме своего угнетения». Цепная реакция социальной мутации изменит «главную империалистическую страну» до неузнаваемости. Еще больше, впрочем, Ньютон рассчитывал на толчок извне, то есть на цепь антиимпериалистических революций в третьем мире по озвученному Че Геварой принципу: «Один — два — много Вьетнамов!»
В начале 80-х Ньютон уже утверждал, что революционная ситуация на Западе упущена, всеобщее восстание откладывается лет на тридцать и нужно временно перейти к более мирным и легальным формам самоорганизации. Начинавшие вместе с ним ветераны «Черных пантер», из тех, кто остался в живых, разошлись в разные стороны: одни выбрали радикальный ислам или баптизм, другие начали читать подпольный тогда рэп, самые последовательные основали полулегальный и контркультурный «маоистский интернационал», уже не делавший специфического акцента на исторической роли «черной общины».
Будучи подростком в «Черные пантеры» вступил в 68-м году Мумия Абу-Джамал. После разгрома офиса и запрета этой организации в Филадельфии он стал радиожурналистом, а потом и главой Ассоциации чернокожих журналистов Филадельфии. В 82-м ему было предъявлено обвинение в убийстве полицейского во время уличной драки. На суде ему отказали в праве выступить в свою защиту, а когда он начал протестовать, его удалили из зала и запретили присутствовать на большинстве судебных слушаний. Абу-Джамалу был вынесен смертный приговор. С тех пор исполнение приговора несколько раз откладывали благодаря ходатайствам, апелляциям и беспрецедентным международным кампаниям протеста, организованным анархистскими, левацкими, негритянскими, правозащитными и экологистскими группами. В 99-м году рок-группа Rage Against the Machineдала серию концертов в поддержку заключенного смертника и вовлекла в эту кампанию множество других антибуржуазно настроенных музыкантов. Все эти двадцать лет Мумия пишет в камере смертника ироничные репортажи о своем положении, публицистические книги, теоретические статьи.
Лондонский теоретик, трэш-писатель, ироничный критик всех буржуазных институций и арт-провокатор Стюарт Хоум в данном конкретном случае нам интересен как систематизатор и летописец радикального движения последних десятилетий. Оригинальное мировоззрение Хоума изложено им в книгах и слишком много потеряет во фрагментарном воспроизведении. Начав в конце 70-х как политический панк-музыкант и издатель малотиражных андерграундных ревю, в 80-х Хоум основывает «плагиатизм» — движение авторов, склеивающих свои книги из отрывков чужих, естественно, без указания источника. Потом он становится незаменимым человеком в среде «неоистов», отрицавших не только «реакционно-рыночную» идею «персонального авторства», но и специальную область «искусства» как таковую, видя в ней отражение повсеместного отчуждения, разделения людей и порочной специализации, необходимой глобальному рынку для дальнейшей эксплуатации человечества. В 90-х, продолжая придерживаться «детоваризации искусства и эстетизации всех форм уклонения от торгового строя», Хоум подхватывает знамя арт-забастовки (манифест «Плагиат, марксизм, товары и стратегия их отрицания»), провозглашенной, но так и не реализованной когда-то другим леваком — Густавом Метцгером. По окончании забастовки, сделавшей его знаменитым далеко за пределами Британии, Хоум берется за провокативные романы о современных радикалах и подробное исследование их исторической генеалогии, удачно избегая как обличительного, так и комплиментарного пафоса.
Харизматический герой американских леваков 60-х — 70-х гг. Эбби Хоффман основал в 68-м вместе с журналистом Джерри Рубиным «Международную молодежную партию» — йиппи, у истоков которой стоял так же писатель-битник Ален Гинзберг. «Спектакулярность» их акций — скорее заслуга Рубина, знавшего всё о психологии и тайных пружинах тогдашних масс-медиа, а вот боевая экипировка, презирающий законность и доходящий до криминала активизм, героическое самовосприятие себя как «эмбриона будущего общества без армии, полиции и банкиров» исходят от Хоффмана, оставшегося на всю жизнь «врагом этого общества» и покончившего с собой в 89-м в состоянии глубокой депрессии. Большую часть своей жизни Хоффман пытался с переменным успехом увлечь идеями и стилем своего сопротивления самые разные молодежные группировки, от раста-музыкантов и клубов любителей автостопа до негритянских активистов и хакеров первого поколения.
Андре Горц (настоящее имя Герхард Хирш) — французский теоретик «непартийных марксистов» и «экосоциалистов», примыкающих к анархистам. Изначально он отталкивался от идеологических сюжетов Сартра, учеником которого был много лет. Активно занимался теорией отчуждения, распространившегося теперь не только на сферу производства, но и на все области жизни современного человека. Преодолеть отчуждение, по мнению Горца, люди смогут только «превратив себя в субъект отрицания и присвоения того, что сделали из них социальные условия». Входя в редакции «Тан модерн» и «Нувель Обсерватер», полемизируя со стратегами французской компартии, а потом и в отдельных своих книгах («Критика экономического разума», «Реформа и революция», «Мораль истории», «Прощание с пролетариатом», «Об освободительных технологиях»), Горц анализирует товарный фетишизм и формальную рациональность, на которых держится современное капиталистическое сознание. Итоговые выводы: производственные силы, развитые капитализмом, настолько пронизаны его рациональностью, что не смогут функционировать согласно иной, социалистической рациональности. Только путем разрушения классов и отказа от формообразующего закона стоимости может возникнуть качественно иная общественная система, выражающая всеобщий интерес. Это «альтернативное» нынешнему общество будет постепенно проступать на фоне современности как «цветное фото, проявляющееся на бледной бумаге». Многие оценивают многообразное антиглобалистское движение наших дней именно как реализацию этого пророчества Горца. Пока два этих сосуществующих социальных вида окончательно не выяснили между собой отношения, всем сторонникам альтернативности стоит требовать и добиваться сокращения рабочего времени, автоматизации, повсеместного антикопирайта, жестких экологических стандартов и предоставления каждому человеку гарантированного материального минимума вне зависимости от степени его труда. Именно эти «невозможные» требования и станут импульсом новой революции во имя общества, в котором все это станет стартовой нормой, а не утопией.
