то наваяю тебе трактат «О влиянии лунного света на загробную жизнь мандавошек». Чтоб не распылял силы на лишнюю информацию и сосредоточился на полезной для тебя.
– Любые данные, которые помогут локализовать вас, – пояснила Юлька. – Любые крупные ориентиры, углы, расстояния, спектральные смещения. Любые значимые аномалии, образования и формации. Вообще всё.
Расплывчато. Будем считать, что я понял.
– Шансы минимальны, – прямо предупредила малая. – Они не нолевые, но и не очень богатые. Придётся попотеть.
– «Жить захочешь – и не так раскорячишься», – всё же, умели раньше снимать культовые фильмы в России, разбираемые на цитаты ещё на этапе монтажа ленты.
***
Возвращение на борт «Авроры» прошло настолько штатно, что, можно подумать, будто мы вообще её не покидали. Просто обстановка отсека дальней космической связи подземного объекта на Земле сменилась обстановкой кают-кампании крейсера Древних, где на шахматной доске перед моим взором вырисовывался довольно любопытный расклад как для белых, так и для чёрных. Видимо, с хозяйкой ангажированного тела наши в шахматы рубились.
– Мат на следующем ходу, – безэмоционально сообщил я.
Сидящая передо мной Анька скептически оценила доску и внимательно просчитала позиции вокруг каждого из королей.
– Это с какого хрена, стесняюсь спросить? – с подозрением в голосе переспросила она.
– Потому что на следующем ходу я обложу всё вокруг матом, – заявил я. – Максимально отборным и максимально непечатным. Да. Мы вернулись. Можно без салютов и фанфар.
Биолог провела рукой по лицу.
– Как успехи на Земле? – спросил Максимыч.
– Всё лучше, чем ожидалось, – Мигунов поднялся со своего места. – Но хуже, чем могло быть. Мы застряли тут на неопределённое время. На Земле знают о наших проблемах и готовы помочь, но придётся постараться.
А мне подумалось, что если ещё немного я постараюсь, то в скором времени меня понесут вперёд ногами в пятидесятую палату. Навалившаяся за эти дни усталость так давала о себе знать, что хотелось принять горизонтальное положение, удариться башкой об угол подушки и вырубиться на неопределённый срок. Ещё и табличку можно написать: «Будить только в случае ядерной войны; при пожаре выносить первым».
От Мигунова моё состояние не укрылось.
– Ты как? – спросил он. – Ещё вменяемый или уже окунь?
– А по мне не видно?
Не оставалось сил даже язвить.
– Отбивайся, – решил полковник. – Я на планету. Соберу людей, нарежу задач и начнём окапываться. Мы тут надолго. Анна Николаевна.
Рыкова обернулась на офицера.
– Вас бы я попросил присмотреть за нашим эрудитом. Он понадобится нам в трезвом уме и добром здравии.
Анька хищно облизнулась.
– Только присмотреть?...
– Без членовредительства! – опротестовал я. – Мне мои конечности ещё пригодятся.
Максимыч хмыкнул в голос.
А вот я нет. Потому что буквально только что молодая учёная-биолог получила чуть ли карт-бланш вытворять с моей тушкой практически любую дичь и вакханалию, дать отпор которой у меня не хватит сил. Смогу отбиться – хорошо. Не смогу – ну, надеюсь, что не смертельно.
Рыковой хватило сдержаться вплоть до убытия с борта «Авроры» прыгуна, на котором отчалили Мигунов с Максимычем. Полковник сел за управление, электрику досталась почётная должность пассажира.
Анька ещё вела себя приемлемо, когда я достал из рюкзака стратегический перекус и укусил буквально три энергетических батончика. Наесться ими невозможно в принципе. Но когда от усталости и голода в глазах темнеет – с ними лучше, чем вообще без них.
Биолог усиленно изображала из себя вышколенную викторианскую, прости Господи, горничную, когда я, сбросив рейдовый комбез, в котором и отправился с Земли на «Судьбу», приводил себя в порядок в местном душе. Пользуясь минутной заминкой, не упустила и сама своего шанса освежиться.
Последние капли терпения лопнули, когда за нами закрылась воздухоплотная дверь отсека, где я возжелал предаться беспечному сну. Вот только сон мне даже не снился. Биолог с напрочь снесённой «кассой» крышей показала, что бывает, когда игнорируют голодную женщину.
Я не успел даже осознать произошедшее от усталости, как оказался впечатан в стену. Рыкова воззрилась на меня хищным взглядом и облизнулась.
– Так, что ты там говорил про каптёрку и отбой? Мне ещё что-то светил или самой себе посветить?
– Тебе до сих пор свет нужен? – осведомился я невпопад. – Странно, а на вид опытная девушка. Думал, уже так всё умеешь делать…
Что «касса» использовалась в среде люсианского союза как боевой наркотик и стимулятор – знаю. Что у пациента под «приходом» порой случается неконтролируемый приступ агрессии и припадок физических сил – слышал. Что под действием препарата люди нередко превышали физиологические пределы своего биологического вида – были случаи. Но это абсолютно не отменяет того факта, что я был категорически не готов за долю секунды обнаружить себя отброшенным на койку. Следующий кадр – Анька седлает меня, как боевого коня, с явным намерением сыграть несколько забегов в злое родео.
– Я так понимаю, спать мне сегодня обломится? – без энтузиазма поинтересовался я.
– Ты чрезвычайно догадливый, когда не надо, – с пугающей нежностью в голосе промурлыкала Рыкова. – А когда надо – тормоз, каких поискать. Тем более…
Ручка биолога опустилась чуть пониже моего пресса.
– …кое-кто спать даже не собирается.
Удивительное дело. Мозг здорового мужчины устроен так, что во время секса посторонние мысли, обычно, задвигаются. Внимание концентрируется на продолжении рода или получении сиюминутного удовлетворения. Сам же с абсолютным флегматизмом на грани пофигизма поймал себя на мысли, что до самого сна параллельно этому занятию пытался придумать, как бы держать под контролем Рыкову. Пару троек раз осилю, не скопычусь. Но если Анька будет подкидывать такие фортели в те моменты, когда я без сил и уже одной ногой в приёмной Морфея – надолго меня не хватит.
Глава 22. Гостья.
21 февраля
Борт крейсера Древних класса «Аврора»
Только придя в себя, я, прогнав сонливость и
