пулемёт, без особой нужды не сунулся.
А собственно кто тут вообще на нас засады устраивать должен? Не шуралеи же, в конце концов! Но волшебная сила привычки заставляла меня выискивать потенциальные источники опасности, тем более что больше-то заняться и не чем.
На обед остановились в поле вблизи небольшой речушки. Капитан решил, что в деревне солдатики ещё чего доброго разбредутся, собирай их потом, да и за поросят с курями разбирайся. Нет, уж лучше так. Ну, он – бугор, ему с бугра виднее.
Перекусив добротно сваренной кашей, с курятиной, кстати, мы двинулись дальше. Без бешеной скачки, но поспешая. У встреченных пару раз крестьян поинтересовались, правильно ли едем, и далеко ли осталось. Ехали правильно, оставалось всё меньше и меньше. Почти перед закатом прибыли.
Бурый Дол, как и большинство населённых пунктов, размещался рядом с речкой. Где есть речушка, там и грунтовые воды неглубоко залегают, а грунтовые воды – это колодцы, но уж если ключ где-то рядом, так тут совсем красота.
Сам Буродольский острог располагался практически при въезде на территорию поселения и по архитектуре мало чем отличался от Нурлатынского. Приём же отличался в корне, ну, это и понятно: здесь нас ждали, а там – нет. Майор Шкурин Степан Игнатьевич, человек рослый и решительный, коротко распорядился разместить нас в казармах прямо в остроге, что очень неплохо с точки зрения дисциплины, и пригласил господ офицеров на инструктаж в кабинет.
Буцин побурчал что-то на предмет отдохнуть с дороги, Сметанин тоже удивился подобной постановке вопроса, Синюхин смолчал, а я подумал, что ничего хорошего это нам не сулит.
В итоге я оказался прав: дела обстояли настолько хреново, что мы уже завтра должны были выдвигаться на патрулирование по двум маршрутам. Собственных сил буродольцам уже не просто не хватало, а… потери до трети личного состава. Ох, и ни хрена себе!!! Так что же получается, мы – сюда как пополнение прибыли? Вот это номер! Угадайте с двух раз, кого тут точно оставят? На постоянное место службы.
Но поскольку подобного приказа в письменном виде не имелось ни у кого, то пока что мы здесь всё-таки в командировке, и шансы на возвращение в Самару наличествуют не малые. Только для этого необходимо в живых остаться. Что ж, раньше как-то получалось, и сейчас постараемся. Я-то уж точно.
Пока мы выясняли разные разности, появился боец и доложил, что вернулся Русанов. Оказалось, вернулась группа, посланная на один даже не на маршрут, а вообще, можно сказать на вызов, ну, а сержант Русанов – это командир группы. Сам сержант долго себя ждать не заставил, явился, как был: грязный, уставший, небритый. Воды, однако ж, по дороге где-то хлебнуть успел, это было видно по характерным подтёкам на лице.
- Как? – коротко спросил у него майор.
Тот окинул быстрым взглядом четырёх незнакомых офицеров и, приняв строевую стойку доложил:
- Отогнали, Вашвыскоброть! Троих порешили, а двои ушли, - и поправился: - Убёгли!
- Надо же! Пятеро! Раньше они и по трое-то не хаживали, а тут на тебе! Пятеро!
- Пятеро, - кивнул Русанов. – Троих мы постреляли, а двои-то убёгли.
- В нору? – спросил майор, как будто сержант мог проследить.
Тот пожал плечами, видно было, что соблюдать требование строевого устава у него уже сил не хватает:
- Могёть и в нору. Они как тока увидали, что мы тех-то троих постреляли, так и убёгли, а в нору или ещё куда, хто ж его знает?
Майор уставился в пустоту прямо перед собой, постояв так с минуту, он вернулся в реальность:
- Ты присядь, а то ноги уж, поди, не держат, - сказал он, обращаясь к сержанту.
- Умаилси малясь, - согласился тот и сел на лавку у стены.
- Потери большие? – осведомился майор.
- Кривой, Ломонос и Васька Вдовин в лесу сгинули. Не нашли мы их. Да ишшо четверо ранитых.
- Сильно?
- Хто как. Сенька Хват запнулси, да лбом об камень, так без памяти и лежит. Микола Зайцев ногу подломил. Петру Зацепе ветка по глазам хлобыснула – не видит ничего, - он сделал паузу, которой не преминул воспользоваться Буцин:
- Что-то ранения у вас в отряде всё сплошь странные: то споткнулся, то ветка по глазам… Вы там, не самопляс ли пили часом?
Воцарилась тишина. Ранения не боевые это точно, но, судя по описаниям…
- А ты, вашброть, шуралея-то вблизи видал хоть разок? – не вставая, поинтересовался сержант. – Ты к ёму на скель шагов подходил?
- Помолчи, Егорыч! – осадил его комендант. – А Вы, господин поручик, и впрямь не судите, о чём не знаете! К этим бестиям просто-запросто не подойдёшь! Они так заморочить могут, что в отца родного палить станешь!
Я видел, как это бывает, но говорить не стал, рассчитывая на подробный инструктаж перед выходом. А то скажешь: «Я всё знаю!» и приплыл: потом за всё на свете спросят, и за то, что должен был сделать, и за то, что не должен был. Но меня в очередной раз предали свои же. Буцин, скотина, словно хвастаясь собственными подвигами, заявил:
- У нас прапорщик Кукушкин их голыми руками разгоняет, и никто не стреляет ни в кого.
Вот урод! Ну, чего б ему помолчать, а? Майор уставился на меня, а сержант, похоже, даже забыл про свою усталость и поднялся. Вряд ли он поднялся из уважения, скорее, чтобы повнимательнее рассмотреть эдакое чудо. И вот рубь за сто, не верил он ни единому слову поручика. Но слова были сказаны, даром, что не мной, отвечать всё равно мне.
В очередной раз, пересказав всю «встречу» в подробностях, приготовился отвечать на вопросы. Они не заставили себя долго ждать, но оказались несколько неожиданными:
- А не ты ли тот пластун, какой у Лукича давеча гостевал? – хитро прищурившись, спросил Шкурин.
- Я, - а чего отпираться, когда слава всё равно впереди тебя бежит?
Майор с сержантом многозначительно переглянулись.
- Эт, значица, и Федьку с Сёмкой тоже ты отметелил?
- Да какой отметелил? Так, сунул по разу тому, да другому, и всех делов.
- А как же ты Федьку-то эдак-ту… с одного удара? – совсем забыв о субординации, поинтересовался сержант.
Я усмехнулся:
- Если у вас тут есть лишний кузнец, ведите, покажу.
- Постой, Егорыч, - остановил его майор. – Говорили, будто ты с самим Хромым Касьяном дружбу там свёл.
-
