— Здравствуйте, Одиль! Я приехала навестить Матильду. Она в салоне?
— Да, мадам! Она на втором этаже. Там маленькая квартирка — до ремонта это помещение служило кладовкой.
Мари кивнула. Она не знала о ремонте, но решила не показывать своего удивления. Еще одна деталь из жизни дочери, о которой та не сочла нужным рассказать ей, своей матери! Мари прикинула, что они с Матильдой не виделись больше двух месяцев…
— Хорошо. Я поднимусь наверх.
Одиль хотела было что-то сказать, но передумала и со смущенной улыбкой уставилась на кончики своих сандалий. Мари не обратила внимания на странное поведение девушки и решительно открыла внутреннюю дверь, за которой начинался длинный узкий коридор. В конце него располагалась еще более узкая лестница, которая вела на второй этаж.
— Хм, и все-таки Матильда могла бы рассказать мне о ремонте! — пробормотала Мари себе под нос. — И зачем тратить деньги на эти три комнаты верхнего этажа, когда у нее такой уютный дом? Это очередной ее каприз, я уверена!
Мари поднялась на темную лестничную площадку. Здесь было намного прохладнее, чем на улице. Она дважды негромко стукнула в запертую дверь. Никто не ответил, но послышался чей-то приглушенный голос, тихие шаги, потом шепот и, наконец, резкий щелчок замка. Мгновение — и Матильда приоткрыла дверь. Вид у нее был встревоженный.
— Мама? Но… Как ты тут очутилась? Ты не говорила, что собираешься в Брив… Мы ведь не договаривались…
Молодая женщина продолжала стоять, высунув из-за двери только голову. На ее лице не было и намека на радость. Мари и представить не могла, что дочь может встретить ее подобным образом. Встревоженная, она внимательнее посмотрела на Матильду. Щеки молодой женщины раскраснелись, губы припухли, волосы растрепались.
— Дорогая, можно я войду? — нетерпеливо сказала Мари. — На улице очень жарко, я в легком платье, а тут я стою как раз на сквозняке! Скажи, ты ведь не заболела? У тебя странный вид…
— Что ж, входи! — со вздохом произнесла Матильда и открыла дверь.
Мари увидела, что на дочке нет ничего, кроме тонкой шелковой комбинации, и на паркете она стоит босиком. Она сначала решила, что Матильда просто отдыхала, пусть выбрала для этого и неподходящее время. Ситуация с каждой минутой становилась все более неловкой. Матильда не знала, что сказать, и Мари остро ощутила, что ее присутствие здесь нежелательно.
— Мне кажется, что я тебе помешала, Матильда, — тихо сказала она, входя в первую комнату, переоборудованную в кухню.
— Нет, конечно! Я просто удивилась, вот и все! — отозвалась молодая женщина. — Я как раз собиралась одеться и спуститься в салон. И все же… Ну почему ты не позвонила, не сообщила, что приезжаешь?
Мари окончательно расстроилась. Она представляла себе радостную встречу, совместный ужин в ресторане как завершение вечера… А вместо всего этого Матильда упрекает ее в том, что она вообще приехала!
— Прости, дорогая! — мягко сказала она. — У меня сейчас каникулы, Камилла и Мелина вот уже неделю у Лизон, и я тоже поеду в «Бори». Хочу увидеть семейство Поля. По пути я решила сначала заехать в Брив и повидаться с тобой. Матильда, мы так редко с тобой видимся и разговариваем! Ты могла бы меня хотя бы поцеловать!
Молодая женщина поморщилась и неохотно подставила матери щеку. От ее черных волос сильно пахло табаком, Мари это сразу уловила.
— Похоже, ты много куришь, — сказала она. — Это не слишком хорошо для работающей женщины, у которой столько клиентов… Мне не следовало бы говорить тебе это, ты — взрослая и вольна поступать, как считаешь нужным, но Адриан полагает, что табак очень вреден для здоровья.
— Мам, снова ты читаешь мне нотации! Большинство моих клиенток тоже курят. Послушай, я пойду надену платье и причешусь. Можешь подождать меня внизу? Потом выпьем чего-нибудь в ресторанчике быстрого обслуживания, это в двух шагах отсюда. Согласна?
Мари собиралась ответить, когда из соседней комнаты послышался голос мужчины. Сомнений быть не могло: он не имел ничего общего с тембром и интонациями голоса мужа Матильды Эрве.
Изумленная Мари, которая уже направилась было к выходу, развернулась на сто восемьдесят градусов. Глядя на испуганное лицо дочери, она спросила:
— Но… Кто это?
Ответить Матильда не успела: дверь распахнулась и в кухню вошел молодой мужчина. С обнаженным торсом и сигаретой в уголке рта, он, явно чем-то недовольный, направился к ним, застегивая на ходу ширинку. Матильда вскрикнула от досады. А ее мать мало-помалу начинала понимать… И все же она отказывалась верить в очевидное. И эта очевидность ужасала! Зная, что это ничего не изменит, она все же захотела услышать объяснения дочери.
— И что все это значит?
Матильда, казалось, забыла о присутствии матери. Все ее внимание было обращено на полуодетого мужчину. Она была готова заплакать.
— Жиль, неужели ты не мог подождать пару минут? — воскликнула она жалобно. — Ты словно нарочно это сделал! Мама, прошу, оставь нас наедине! Иди в кафе и жди меня там, я скоро! Я все тебе объясню. И пожалуйста, не иди через салон. Когда спустишься с лестницы и пройдешь по коридору, увидишь дверь, которая выходит прямо на улицу.
Мари поспешила уйти. Она ни одной минуты не желала оставаться в помещении, где ее дочь и этот человек… Гнев бурлил в ней, беря верх над огорчением. Эрве, конечно, не был идеальным мужем, о каком она мечтала для дочери, но они ведь были женаты!
Женщины такого склада, как Мари, считали брак священным союзом двух людей, символизирующим не только их взаимную любовь, но и готовность строить совместное будущее, основанное на уважении и верности. И для нее это были не пустые слова. Получив религиозное воспитание и серьезная по натуре, Мари не могла не осуждать скандальное поведение Матильды.
«Какая же я глупая! Она вовсе не больна, она только что выбралась из постели! Они были в постели, когда я постучала! Моя собственная дочь… Поступить так!» — повторяла Мари про себя.
Ее радостный настрой сменился глубоким разочарованием. Мари села за столик на террасе кафе и попросила стакан лимонада. Она не могла спокойно думать о случившемся — ей без конца вспоминался этот наглый молодой человек, там, в квартире Матильды, его гладкий голый торс и насмешливый взгляд. В нем было нечто животное и вульгарное, что вызывало в ней чувство гадливости.
«Он красив, это бесспорно, но я очень сомневаюсь, что он порядочный и заслуживающий уважения человек! Красота — это еще не все… По крайней мере, это не повод обманывать своего мужа! Моя дочь потеряла голову!»
Вскоре появилась Матильда. Она быстро шла по улице. Происшествие, должно быть, выбило ее из колеи, поскольку молодая женщина накрасила только губы и оделась очень просто — в белую блузку и синюю юбку. Волосы она в спешке собрала в хвост на затылке. Это был один из редчайших случаев, а быть может, и единственный, когда Матильда вышла на улицу, не приведя себя в порядок. Но даже в таком виде она привлекала внимание мужчин! Ее лицо с четко прорисованными чертами, ее бархатные черные глаза были очень красивы, и все же не только этим объяснялась ее удивительная притягательность для особей противоположного пола. Ее расслабленное смуглое тело излучало такую чувственность, что мужчины тут же останавливались и смотрели ей вслед. И Матильда об этом прекрасно знала. Однако до недавнего времени для нее это была всего лишь игра, ей нравилось быть соблазнительной, и она подчеркивала с помощью экстравагантных нарядов свои идеальные формы. Нанетт часто повторяла: «У нашей Ману дьявольская красота!»
«Она — вылитый отец! — думала Мари, глядя на дочь. — И у Пьера было это почти животное обаяние… И он вечно был неудовлетворен, как и Матильда!»
Мать и дочь смотрели друг на друга, обе были смущены. Матильда знала заранее, какие упреки услышит от матери, но у нее не было настроения их выслушивать, поэтому она решила перехватить инициативу. Нападение всегда было для нее лучшей защитой!
— Мам, только не надо делать из этого драму! Сначала мы с Жилем были просто друзьями. Потом он предложил мне сделать его своим компаньоном. Видела рядом с моим салоном заброшенный магазинчик? Он арендовал его и в следующем месяце начнет делать ремонт. Он откроет там салон для мужчин, который будет сообщаться с моим салоном. Ну, ты понимаешь… Мало-помалу все эти планы нас сблизили, мы влюбились друг в друга. Это не была любовь с первого взгляда, мам! Я как следует все обдумала, прежде чем… скажем так, уступить ему…
