я увидел, что ее душа обрела покой. Потом она рассказала нам, что ты сделал для нее. Карнеги-холл… — Он покачал головой. — Ты исполнил ее самую большую мечту по одной лишь причине — ты хотел, чтобы эта мечта сбылась. Ты сделал ее счастливой, потому что любил ее.
— Поппи дает мне больше, всего лишь будучи самой собой. — Я склонил голову. — Неизмеримо больше.
— Руне, если Поппи поправится…
— Когда, — вмешался я. — Когда Поппи поправится.
Я поднял голову и увидел, что мистер Личфилд смотрит на меня.
— Когда, — с надеждой повторил он. — Я не встану у вас на пути. — Он со вздохом опустил голову. — После твоего отъезда она уже не была прежней. Знаю, тебе пришлось нелегко без нее. И я был бы слепцом, если бы не видел, что ты винишь во всем своего отца. В том, что вам пришлось уехать. Но иногда жизнь идет не так, как тебе хотелось бы. Мне и в голову не приходило, что моя дочь уйдет раньше меня самого. Но Поппи показала, что злиться нельзя. Потому что… — мистер Личфилд снова посмотрел мне в глаза, — если Поппи не злится на судьбу за короткую жизнь, то какое право злиться имеем мы?
Я промолчал. От его слов сердце забилось быстрее. Перед глазами побежали картины: Поппи, кружащаяся с улыбкой в вишневой роще… Поппи с такой же улыбкой на пляже… танец на мелководье… вскинутые радостно руки и солнце на лице…
Поппи была счастлива. Даже с этим диагнозом, после болезненного и неудачного лечения, она была счастлива.
— Я рад, что ты вернулся. Благодаря тебе последние дни Поппи будут, говоря ее собственными словами, особеннее не бывает.
Мистер Личфилд поднялся. Движением, которое я видел только у его дочери, подставил лицо лучам заходящего солнца и закрыл глаза. А перед тем как вернуться в больницу, повернулся ко мне.
— Ты можешь быть здесь столько, сколько тебе захочется. Думаю, твое присутствие поможет Поппи подняться. Подняться и провести с тобой еще несколько дней. Я видел по ее глазам, здесь, в палате, что она не собирается уходить. Ты не хуже меня знаешь, что если она настроилась на что-то, то своего добьется и пройдет через все.
Я невольно улыбнулся. Мистер Личфилд ушел, и в садике никого больше не было. Я опустил руку в карман, достал пачку, сунул в рот сигарету и уже собирался закурить, но что-то остановило. Каждый раз, когда я курил, Поппи неодобрительно морщила носик и качала головой.
— Все, хватит, — сказал я вслух и швырнул сигарету на землю. — Больше этого не будет.
Глотнув свежего воздуха, я поднялся и направился в больницу. Все собрались в комнате для посетителей: семья Поппи у одной стены, мои родители и Элтон — у другой. Увидев меня, братишка вскинул голову и помахал.
Я знал, чего хотела бы от меня Поппи, и поэтому сел рядом с Элтоном.
— Hei, приятель.
В следующую секунду он забрался ко мне на колени и крепко обнял за шею. У меня перехватило дыхание. Его буквально трясло. Прижавшись ко мне мокрой от слез щекой, он спросил:
— Поппимин заболела?
Я откашлялся, но сказать ничего не смог и только кивнул.
— Но ты же любишь ее, — прошептал Элтон и отстранился. Его нижняя губа предательски дрожала.
Меня опять хватило только на то, чтобы кивнуть.
— Не хочу, чтобы Поппимин уходила. Это она сделала так, что ты снова со мной разговариваешь, и мы с тобой снова лучшие друзья. — Он шмыгнул носом. — Не хочу, чтобы ты снова злился.
Каждое его слово впивалось в меня кинжалом, но и несло облегчение — ведь это Поппи повернула меня к брату. Как бы она огорчилась, если бы я снова не обратил на него внимания.
— Не бойся, дружок, — шепнул я ему на ухо. — Обещаю, этого больше не будет.
Элтон поднял голову, вытер глаза и откинул со лба волосы. Тут уж я не удержался и улыбнулся. Он тоже улыбнулся и обнял меня еще крепче, а потом не отпускал, пока в комнату не вошел доктор. Нам разрешили повидать больную, но не всем сразу, а заходя в палату по двое.
Первыми пошли миссис и мистер Личфилд, потом наступила моя очередь. Я открыл дверь и замер на месте.
Поппи лежала на кровати посреди палаты, подключенная к окружавшим ее аппаратам. Мне показалось, что сердце пошло трещинами. Сломленная, притихшая, ни улыбки, ни смеха на лице и в глазах.
Я подошел ближе и сел на стул у кровати. Взял ее руку, поднес к губам.
Тишина была непереносимой, поэтому я начал рассказывать Поппи о нашем первом поцелуе, а потом и о других, которые помнил с восьми лет, — как принимал их, что чувствовал. Я говорил и говорил, зная, что если она слышит, то ей это понравится.
Я вспомнил и пережил каждый из сохраненных ею поцелуев.
Все девятьсот два — этого рубежа мы достигли.
И те девяносто восемь, которые еще остались.
Когда она проснется.
Потому что она хотела и должна была проснуться.
Потому что за нами еще осталось неисполненное обещание.
Глава 14
Сад в цвету и восстановленный покой
Руне
Неделей позже
— Привет, Руне.
Я поднял голову, оторвав глаза от листка, на котором писал, — у двери в палату стояла Джори. За спиной у нее, в коридоре, виднелись Джадсон, Дикон и Руби. Я кивнул, и они все вошли.
Поппи все еще лежала на кровати, в коме. По прошествии нескольких дней врачи сказали, что худшее позади, и в палату стали впускать других посетителей.
Все вышло, как она и обещала. Поппи справилась с инфекцией, не позволив болезни сломить ее. Я знал, что так оно и будет. Давая обещание, она смотрела мне в глаза и держала меня за руку. Сказано — сделано.
Теперь доктора планировали в течение нескольких следующих дней постепенно вывести ее из комы. Начиная с сегодняшнего вечера дозу обезболивающего предполагалось понемногу уменьшать. И больше всех этого ждал я. Прошедшая без Поппи неделя показалась мне вечностью, все шло не так, и ничего не получалось. В ее отсутствие в моем мире случилось так много перемен. И в то же время в другом, внешнем, едва ли не все осталось по-прежнему.
Правда, теперь вся школа знала, что времени у Поппи совсем мало. Как и следовало ожидать, новость шокировала и опечалила многих. Большинство наших сверстников знали друг друга с детсадовских времен. И хотя не все были так же близки с Поппи, как члены нашей
