Она улыбнулась в попытке сделать вид, что относится к его словам как к проявлению королевской любезности и снисходительности.
— Милорду угодно значительно преувеличивать мои достоинства, — сказала она. — Но чтобы король не успел разочароваться во мне и пожалеть о своих словах, я прошу его как можно быстрее проследовать в зал, ибо уверена, он изнемогает от голода и жажды.
— Если я и жажду, миледи, то лишь вас! — воскликнул король.
— Люди внизу умирают от желания начать пиршество, милорд, — продолжала Кэтрин, по-прежнему стараясь превратить его слова в шутку. — И не могут без вас.
— Пускай подождут! Но я не в состоянии ждать и хочу сказать вам, что ваше прекрасное лицо, ваши движения, ваш голос — все, что вы делаете и говорите, — поразили меня до глубины души, и я не буду знать ни одного мгновения покоя, если не услышу от вас доброго слова, не увижу ласкового взгляда!
— Как может ваша верная подданная смотреть недобрым взглядом на короля?
— О, я хочу, чтобы на него смотрела не его подданная, но его возлюбленная!
— Милорд, вам угодно все время шутить, но, прошу вас, подумайте о том, что скажут, если мы еще задержимся здесь, в этой комнате. Какие слухи могут появиться и достичь ушей вашей доброй королевы и жены и огорчить ее.
Упоминание о Филиппе немного охладило пыл короля, это Кэтрин ясно увидела. Однако только на мгновение, после чего он возобновил пылкие речи.
— Умоляю, милорд, — осмелилась она прервать его, — пойдемте к столу.
— Мы поговорим позднее, Кэтрин. О многом…
— Да, да, милорд, хорошо, — ответила она, торопясь уйти из этой комнаты, которая казалась ей тесной для двоих, скрыться от этих пылающих глаз, жаждущих рук. — Милорд, — повторила она, отходя к двери, — я возвращаюсь к гостям и говорю им, что король не заставит себя долго ждать.
С этими словами она удалилась.
* * *
За столом король был молчалив, и все могли заметить, что он не сводил глаз с владелицы замка.
Согласно все тем же обычаям, в застолье полагалось развлекать монарха, и на долю Кэтрин выпала обязанность играть на лютне и петь, что она и сделала, несмотря на растущую в душе тревогу, даже страх.
Король совершенно не мог или не хотел скрывать свои чувства, только слепец не видел этого.
Стряхнув некоторую мрачность, он даже выразил желание танцевать, и Кэтрин была вынуждена возглавить вместе с ним танцующие пары. Ее руку он держал очень твердо и в то же время нежно, она чувствовала жар его пальцев.
— В эту ночь мы должны быть вместе, — прошептал он ей во время танца. — Я не в силах прожить ее без вас…
— О, милорд, — отвечала она тоже шепотом, — умоляю вас, подумайте о своих словах.
— Они только для нас, Кэтрин. Для нас двоих.
— Но мы не одни. Мой муж, честно служивший вам, сейчас в плену… Ваша жена… королева… А еще — моя честь, мой долг по отношению к супругу и ваше доброе имя… Ваше лицо перед всей страной… Умоляю, милорд, уезжайте отсюда! Забудьте меня!
— Вы требуете невозможного. Неужели вы думаете, что я смогу забыть вас? О, нет… Не будьте так жестоки, миледи. Я ничего и никогда в жизни еще не желал так, как вас! Корону Англии, корону Франции — я все готов отдать за одну ночь с вами!
Она нашла в себе силы рассмеяться.
— О, конечно. А на следующий день начнете войну, чтобы отвоевать их обратно… Милорд, я хорошо знаю вас. Мой муж мне много рассказывал, какой вы. Он вас очень любит. Неужели вы сможете предать его — теперь, когда он находится в заточении?
— Я не стану думать о нем. И запрещу вам делать это.
— Даже король не волен распоряжаться мыслями подданных, милорд. Я буду думать о муже столько, сколько живу.
Казалось, он не слышит ее. Жарким шепотом он твердил свое:
— Я не буду знать покоя, пока не услышу, что вы меня любите так же, как я вас… Когда мужчина ощущает в себе то, что я сейчас, будь он благороднейшим из благородных, он не успокоится до тех пор, пока не осуществит своего желания!
— А когда женщина решает сохранить честь, милорд, она предпочтет смерть ее потере.
— Вы наполняете отчаянием мое сердце.
— Увы, милорд, ничего другого я не могу вам сказать…
После танцев король выразил желание отдохнуть, и взгляд его, нашедший хозяйку, настойчиво говорил о том, что ей надлежит его сопроводить. Взгляд его говорил не только об этом — в нем было твердое намерение. Кэтрин знала — какое, и это страшило ее. Но и в ее ответном взгляде было намерение — не позволить ему этого.
Многие из присутствующих увидели и поняли борьбу их взглядов.
Король не дал ей остановиться возле дверей, ввел в комнату и сразу же заключил в объятия.
— Иди ко мне, моя любовь, — сказал он. — Не отстраняйся от меня.
Тело Кэтрин было сковано и неподатливо в его руках, и он отпустил ее.
— Вы продолжаете противиться?
— Милорд, я вынуждена так поступать ради своей и вашей чести.
— Честь должна уступить…
— Похоти, — подсказала она.
— Я хотел сказать — любви.
— Это не любовь — то, что приходит на несколько мгновений и потом бесследно исчезает, — возразила она. — Во всяком случае, не та истинная любовь, которую я испытываю к мужу, а вы — к своей жене.
— Я уже говорил вам! — воскликнул он. — Никто еще не пронзил мою душу так глубоко, как вы!
— Ах, милорд, я такая же, как многие другие женщины. Вам понравились мое лицо, моя фигура. Вот и все. А обо мне самой вы знаете совсем мало.
— Почему же? — Он выдавил улыбку. — Я знаю уже, что вы смелы, как львица, и упрямы, как мул.
— Тогда, милорд, прошу еще и еще раз — забудьте обо мне…
— Я бы мог взять вас, если бы захотел, — произнес он после долгого молчания. — Никто бы не помешал мне и никто бы не осудил вас, ибо таково желание короля.
— Да, — спокойно сказала она, — могли бы… Но вовеки бы этого не сделали, я знаю.
— Вы так же мало знаете обо мне, как я о вас, Кэтрин.
— Я читаю в ваших глазах, милорд, что, хотя вы и нарушили, пускай на словах, супружескую клятву и предлагали мне сделать то же, но никогда не оскорбили бы женщину насилием. Вы уважаете ее волю и понимаете, что оно не может принести удовлетворение, но лишь позор и стыд.
— Вы очень отважны, графиня.
— Вы тоже, милорд.
Он взял ее руку и прижал к горячим губам.
— Мне кажется, — сказал он, — что с каждым мгновением моя любовь к вам становится все сильнее и сильнее… И все безнадежней.
— Милорд, — ответила она, — я желаю вам доброй ночи… Так будет лучше. Вы потом согласитесь со мной. Я буду молить Бога, чтобы Он сохранил вас и изгнал из вашей благородной души те низменные мысли, что посетили вас. Я всегда готова служить вам как ваша верная подданная, но только в том, что не задевает мою и вашу честь, милорд.
