И вот тогда, когда в его карманах появились не финансовые, а самые настоящие дыры, его душа дрогнула. Поразмыслив на досуге, он решил, что глупо отказываться от заработка. В конце концов, в мире очень много людей, и большой процент народонаселения составляет так называемый «балласт» – алкоголики, наркоманы, проститутки, бомжи. Эта не лучшая часть человечества наводняет подвалы и притоны, засоряет вокзалы и скверы, пристает на улицах, не дает проходу на рынках. Они отравляют жизнь добропорядочных граждан, вынужденных прятать в дальний карман кошельки, сидеть в темное время суток дома, встречать детей из школы и бояться. Бояться за свою жизнь и свое здоровье, за благополучие близких и за сохранность имущества. А ведь как было бы здорово, если…
Таким образом, когда из отрывочных рассуждений выросла и оформилась теория о ценности человеческой жизни отдельно взятого индивида, Яну стало легче. Он посвятил в свои планы близкого друга и отправился с ним на поиск материала. Кандидатура на роль главной героини была утверждена в тот же вечер. Отвратительного вида вокзальная баба, бомжиха, сидела на мусорной куче возле киосков. Она лениво ковырялась в содержимом грязных коробок и что-то складывала себе в котомку. Женщина мало походила на человеческую особь. Ее сложно было сравнить даже со свиньей. Грязная, оборванная, с волосами, свалявшимися в паклю, она была вне времени и пространства. Ее пол угадывался только по остаткам рваного пальто и засаленному платку на голове. Возраст был неопределенным. Ей могло быть сорок, пятьдесят, семьдесят два. У нее не было национальности, фамилии и цвета глаз.
– Посмотри, разве она не отвратительна? – спросил Ян своего друга.
Тот согласился.
– От нее смердит даже на расстоянии пяти метров, – продолжил он. – Ну, скажи, зачем ей жить?
И на этот вопрос друг не нашел что возразить.
– Одно утешение – пленка не воняет, – успокоил себя Ян. – И вообще, у нас есть отличная возможность – одним делом убить сразу двух зайцев: очистить от этого смрада улицу и заработать себе немного деньжат. Ну как, ты со мной?
– Конечно, – отозвался друг. – Но что ты предлагаешь сделать?
Ян пожал плечами. У него пока не было никаких предложений.
– Может, стукнуть ее по голове чем-нибудь тяжелым? – спросил друг.
– Это не будет выглядеть фотогенично, – поморщился Ян. – Зритель должен получить эстетическое удовлетворение. Кроме того, процесс должен быть растянут во времени.
– Боюсь, у меня не получится, – мотнул головой приятель. – Ты же не предлагаешь мне заняться с ней сексом?
– А почему бы и нет? – Лицо Яна посветлело.
– Шутишь? – оскорбился друг.
– Конечно, шучу. Но грязную работу может выполнить кто-то другой. Тот, кому наша вокзальная подружка придется по душе.
– Хотел бы я посмотреть на этого человека! – расхохотался приятель.
– Смотри, а вот и он!
Ян указал пальцем в сторону, где за мусорным баком копошилось черное существо. При ближайшем рассмотрении им оказался грязный мужичок, заросший бородой. Он был замечательной парой для бабы в платке, такой же страшный и оборванный.
– Эй, ты! Пойди сюда, – скомандовал Ян, и мужичонка, согнувшись в три погибели, потрусил к нему. – Денег надо?
Мужик протянул ладонь.
– Экий ты быстрый, – остудил его Ян. – Деньги нужно заработать. Видишь бабу?
Бомж скосил глаза в сторону мусорной кучи, потом кивнул. Ян что-то зашептал ему на ухо. Мужик выслушал, но потом испуганно замотал головой.
– Да ну же, дурень! Тебе за это денег заплатят.
– Нет-нет, я такими делами уже пять лет не занимаюсь, – трясся мужичок. – Опять же милиция придет.
– Да ты шутишь? Какая милиция? Гляди сюда.
Он вытащил из кармана пачку денег. Вид купюр произвел на мужичка магическое действие. Он мелко затряс головой и потянулся руками к несметному богатству. Но молодой человек остановил его:
– Деньги получишь после работы.
Бомж вынужден был уступить…
Уговаривать «подружку» пришлось недолго. Сначала она сидела, тупо уставившись в одну точку, и не подавала никаких признаков мыслительной деятельности. Мужик бегал вокруг нее, что-то жарко шептал, показывал в сторону молодых людей. Баба оставалась недвижима, как монумент. Потом мужик стал изображать что-то руками, запихивать это нечто себе в карманы. Пантомима, должно быть, отражала процесс пересчета и присвоения денег. При этом нехитром действии дама на мусорной куче зашевелилась. Ее лицо задергалось, точно от конвульсии. Губы скривились и изогнулись в ужасной улыбке. Стало заметно отсутствие передних зубов, что, впрочем, не особо портило ее внешний вид. Поскольку только при самой смелой и неуемной фантазии можно было представить нечто более отталкивающее, чем эту любительницу гнилых бананов.
Парочка поспешила в сторону ближайшего сквера. Там, под сенью лиственницы, и состоялось действо . Это была отвратительная по своей натуралистичности сцена. Актеры не составляли единый слаженный механизм, а больше походили на двух кретинов, разыгрывающих пародию на тему любви. Мужичок, несмотря на все его старания, казался безнадежен. Он готов был выть от отчаяния, так как предмет его мужской гордости безжизненно болтался где-то внизу. Оживить этот засохший стручок не было никакой возможности. И Ян уже махнул рукой, как вдруг дама, сообразив, должно быть, что деньги сейчас уплывут прочь с этим смазливым щеголем с видеокамерой, решила взяться за дело основательно. Увидев, как ее усыпанные болячками губы начали покрывать неумелыми поцелуями живот случайного любовника, молодые люди едва сдержали стон отвращения. Дальше дело пошло веселее, и через несколько минут материал был отснят полностью.
Ян бросил на траву пачку денег. Мужичок проворно сунул их за пазуху. Но тут раздался душераздирающий вопль. Осознав, что ее бессовестно кинули, баба начала орать, причем так звонко и заливисто, что у парней душа ушла в пятки.
– Тише ты, дура! – цыкнул на нее мужик.
– Помогите, спасите. Милиция! – орала тетка.
Бомж прыгнул на нее и попытался закрыть ее рот своей рукой. Женщина брыкалась, мычала, кусалась.
– Вали ее! – крикнул Ян. Он ни на минуту не останавливал съемку. – Ну же, сейчас прибегут люди!
Мужик бросил на него полубезумный взгляд.
– Вали! Я тебе дам еще денег! – кричал режиссер.
Баба, сообразив, что ее дела плохи, начала брыкаться с удвоенной силой. Мужик едва сдерживал ее метания. Пару раз она крепко прихватила его за руку. Он ответил ей звонкой пощечиной. Голова жертвы мотнулась из стороны в сторону. Бомж усилил натиск, навалившись на тело и пытаясь рукой сжать ее горло.
Ян увлекся процессом. Он и не заметил, как его товарищ убежал в сторону. Его тошнило. Но сам режиссер держался молодцом. Он делал потрясающие крупные планы, снимая лицо жертвы, отбегал в сторону и охватывал панораму. Когда все закончилось и бездыханное тело распласталось на холодной земле, он остановил съемку и довольно потер руки.
– Молодец, – кивнул он мужику и бросил ему еще несколько купюр. – Ах ты слабак! – Эти слова были адресованы другу, который, белее мела, стоял неподалеку, с ужасом вглядываясь в лицо жертвы.
– Это… это невозможно, – прошептал он.
– Возможно, возможно, – приободрил его Ян. – Мы сделали это! Теперь мы получим кучу денег.
– Мне… мне не надо этих денег.
– Ну, это дело хозяйское. Не хочешь – как хочешь.
– И больше никогда не зови меня. Я не буду этим заниматься.
– Да я тоже не буду, – заверил его Ян. – Вот только получу деньги, расплачусь с долгами и буду снимать свадьбы. Вот увидишь…
Деньги он получил хорошие и обещание, данное другу, позабыл почти сразу же. Он обновил аппаратуру, нашел толкового оператора, парня молчаливого, но несентиментального. Он был судим дважды и к необычному виду деятельности относился правильно, без ненужных эмоций.
Мужчина в очках посоветовал им тщательно отбирать актеров. Грязные бомжи его мало интересовали. Клиенты требовали чистые тела, разнообразные декорации и самый необычный реквизит. Приходилось фантазировать. Но Ян мог себе сказать с гордостью – он ни на йоту не отошел от выдуманной им когда-то теории. Его жертвами становились самые жалкие отбросы человеческого рода. Бомжей он отмывал, причесывал и переодевал для того, чтобы они производили благоприятное впечатление на зрителей. Не гнушался он и услугами проституток. Ночные бабочки на работу шли охотно, отличались некоторой сообразительностью и профессиональностью, не задавали лишних вопросов и были на несколько порядков чище, чем безродные бродяги. Они умирали, едва успев осознать, что их околпачили, обвели вокруг пальца. Сжимая в потных ладошках деньги, они чувствовали себя почти счастливыми, но полной суммы они не получали никогда. Задаток после их смерти перекочевывал из сумочек в карман Яна. Он не любил оставаться внакладе.
