– И кто же так неравнодушен к моей скромной персоне? – спросил Ян, стараясь, чтобы вопрос прозвучал безразлично.
– Да так, – неопределенно ответил доктор. – Зайдите через час. Ваши выписные документы будут готовы…
Ян подошел к кабинету доктора за двадцать минут до назначенного времени. Дверь была приоткрыта. В комнате было пусто, но из-за стеклянной двери, ведущей в смотровой кабинет, слышались голоса.
– Я говорю тебе, ошибки быть не может, – говорил высокий женский голос.
– Не знаю, не знаю, – отвечал мужчина. – Все это слишком фантастично. Мне кажется, ты торопишься с выводами. Да я тебе приведу в пример десяток своих пациентов, у которых были родимые пятна.
– На руках?
– Какая разница? На руках, ногах, лице, даже… – мужчина захихикал и перешел на шепот.
– Очень весело, – остудила его женщина. – Тебе нужно показать кассету, чтобы ты наконец принял мои слова всерьез?
– Увольте, увольте, – дурачился хирург. – Только этого мне еще недоставало. Ужасов мне хватает и в жизни.
– Значит, тебе все равно.
– Абсолютно так, моя милая.
– Даже если ты оказал помощь преступнику?
– Даже.
– Очень интересно. Что об этом сказала бы комиссия по врачебной этике? Ты как думаешь?
– Эва! Куда ты махнула. Что, у тебя и там есть знакомства?
– Конечно. Ты слышал о докторе Мерцалове?
– Чуть-чуть, – рассмеялся Грек. – Сказать по правде, это мой хороший знакомый.
– Значит, рука руку моет?
– Значит, так.
– Ты циник!
– Учусь у тебя, дорогая.
Ян едва успел спрятаться за шкафом, как мимо него пролетела Стефания, злая и возбужденная. Она на ходу поправляла халат, слишком короткий для того, чтобы в нем показываться на людях. Журналистка торопилась, и Ян остался незамеченным…
– Так я понял, что все ниточки ведут к Стефании, и моей единственной целью стало завладение той самой кассетой, – сказал Ян.
Дубровская смотрела на него во все глаза.
– Не только, – прошептала она. – Ведь ты стремился не только вернуть себе фильм. Ты хотел заставить Стефанию молчать.
– Молчать?! – Ян расхохотался. – Ее заставить молчать?! Это безумие! Такие люди молчат только мертвыми.
– И ты убил ее? – спросила Лиза. – Ведь это не был несчастный случай, да?
Стефания мерзла уже двадцать минут, дожидаясь Андрея. В рукава ее легкой куртки задувал ветер, ноги заледенели в легких ботиночках. Однако тропа по-прежнему была пуста. Мерцалов не спешил на тайное свидание.
Кольцова спрашивала себя, нет ли в этом ее вины. В последнее время их отношения приобрели оттенок комичности. И, несмотря на то, что Стефания обожала юмор, смеяться в этой ситуации ей совсем не хотелось. Андрей, завидев ее, менял направление движения. Причем он совсем не беспокоился об условностях. Он разворачивался на сто восемьдесят градусов и уходил прочь. Если в этом возникала необходимость, он мог спасаться даже бегством. Гости медицинского форума только потешались, видя, как известный бизнесмен уносит ноги от не менее известной журналистки. Стефанию это злило и огорчало одновременно.
Сегодняшнее свидание она предусмотрительно подготовила, чтобы избежать досадной осечки. Она направила Андрею письмо, где в учтивых выражениях извинялась перед ним за свою назойливость. Она обещала, что сразу же после сегодняшнего разговора покинет этот треклятый горнолыжный курорт. У нее не осталось к нему никакого личного интереса. Была только одна профессиональная тема, которую она собиралась обсудить. Конечно, здесь она немного лукавила, но приманка должна была выглядеть заманчиво. В противном случае Андрей игнорировал бы ее приглашение. Встреча была назначена на шесть часов вечера в Соколином ущелье…
Кольцова содрогнулась. Местечко для разговора она выбрала подходящее: одни отвесные скалы да головокружительная высота. Она наклонилась, ухватившись за перила. Вид внизу манил и завораживал. Природная красота казалась дикой, не созданной для человека. Здесь могли жить только звери, а прохладный воздух должны были рассекать крыльями гордые хищные птицы, высматривая среди скал свою добычу.
Стефании стало не по себе. Может, всему виной были ее нервы и порядком расшалившееся воображение? За три дня, проведенные на курорте, она пережила немало унижений. Ее даже стали посещать видения. Пару раз среди толпы участников форума ее обжигал чей-то взгляд. Она поворачивалась, отыскивая знакомые глаза, но тщетно. Людской муравейник копошился вокруг нее, безликий и беспокойный. Здесь никому не было до нее никакого дела, вот только этот взгляд… Он жег ее беспрестанно, впивался между лопатками, сверлил затылок. Он поджидал ее на улице, прячась за мохнатыми елями; преследовал на горных склонах, теряясь в толпе неугомонных туристов.
Стефания решила, что так начинается мания преследования. Кто-то шел по ее следу, кто-то желал остаться незамеченным. Причем это был не Андрей. Может, у нее появился поклонник? Что же, она молода и хороша собой. Разве здесь есть чему удивляться? Но Кольцова тут же одергивала себя. Поклонники не смотрят таким тяжелым, холодным взглядом. Они не прячутся в толпе, не маскируются, чтобы остаться неузнанными. Вывод был неутешителен: ей следовало уезжать. Неясная, неведомая опасность шла за ней по пятам…
Послышался шорох, и Стефания вцепилась в перила. Где-то, шурша, осыпались камни. Кто-то шел по тропинке. Она замерла в ожидании. Андрей все-таки откликнулся на ее просьбу. Сердце заныло в радостном предвкушении. Что же, для начала она обсудит с ним свой профессиональный интерес, а потом кто знает?
– Вы?! – вскрикнула она и сразу все поняла. Нет, она не обманулась. Мания преследования была здесь совершенно ни при чем. За ней шел не призрак, а вполне реальный человек.
– Я от Андрея Мерцалова, – раздался спокойный и чуть насмешливый голос. – Он не придет. Но он просил меня взять то, что, скорей всего, вы принесли для него. Обязуюсь все передать адресату.
Она, дрожа, смотрела на него. Порывы ветра трепали ее черные волосы. Она прижала непослушные пряди, глядя ему в лицо. Ошибки быть не могло. Его взгляд обжигал могильным холодом.
– Я не понимаю, о чем вы говорите, – сказала она как можно спокойнее. Проклятый ветер выл в скалах. Горы пели свою надрывную песню.
– Давайте сюда кассету! – рявкнул мужчина.
– У меня ничего с собой нет, – она подняла руки, демонстрируя пустые ладони. – Я не взяла с собой даже сумки, а мои карманы, глядите, пусты, – она вывернула подкладку наружу. На мостик посыпались остатки семечек, какая-то мелочь.
– Говори, где кассета?
– Она в безопасном месте, – проговорила она, надеясь, что это обстоятельство даст ей шанс.
– Ну, и ладно, – улыбнулся мужчина. Улыбка вышла нехорошей.
Он шагнул к ней. Она отшатнулась. Спина ее уперлась в перила.
Все произошло за несколько мгновений. Раз! Его руки взяли ее в замок. Она попыталась вырваться. Напрасно. Два! Он приподнял ее, словно перышко. Ноги, потеряв опору, бешено замолотили воздух. Три! Мир перевернулся навсегда…
Мужчина посмотрел вниз и поморщился. Жаль, он не захватил с собой камеру. Зрелище стоило того. Подумав, он с силой рубанул по перилам. Не получилось. Ладонь обожгла жгучая боль. Он расшатал перекладину, а потом что было силы дал по ней ногой. Дерево хрястнуло и поддалось. Он остался доволен.
Посыпались камешки. Кто-то направлялся по тропе в ущелье.
Ян поспешно скрылся в расщелине скалы…
– Так вот как, – прошептала Лиза. – Вот как все было…
– Ну, да, – охотно признался Ян. – К чему теперь это скрывать?
Дубровская рассматривала его, словно видела в первый раз. Он всегда был ее тенью. Конечно, он разговаривал с ней, водил машину, пил в их столовой чай, переносил ей тяжелые сумки. Но у нее никогда не было времени (вернее, желания) взглянуть на него как на человека, а не как на полезный придаток к ее автомобилю. Она, например, никогда не обращала внимания на то, что у него серые глаза, но в них нет мягкости и доброты, есть только холод и настороженность. Его руки, обычно сжимающие руль, теперь были беспокойны, пальцы двигались, словно отыскивали кнопки заветной камеры. Он был чрезвычайно горд, подчинив себе все внимание своей бывшей хозяйки; наслаждался ее недоверием и страхом; тянул время, как запретное удовольствие.
Дубровская содрогнулась.
– А Эмма? – вдруг вспомнила она. – Что произошло с Эммой?
– Ах, старушка Эмма?! А о чем тут говорить? По-моему, все ясно. Бедняжка получила удар по голове, что стало закономерным финалом ее неудачной карьеры сыщицы.
– Так это… ты? – выдохнула Лиза.
– Эмма меня разочаровала, – заявил Ян. – Признаюсь, я слегка запаниковал, когда услышал ее обвинительную речь. Она казалась такой серьезной и убедительной. Дым, заклинания – все дела. Но, похоже, она так и не догадалась, о каком таком дьяволе шла речь. Бьюсь об заклад, она подозревала в смерти Стефании твоего мужа. Боже правый! Надо же быть такой дурой!
