— Это единственный способ, которым чертовы существа могут меня победить, — пробормотал Алекс Великий. — Влезть в мои мозги. Но не в этот раз!
— Такое поведение неприемлемо, — заявил первый.
— Друзья, — выпалил я, готовый на все, лишь бы продержаться на работе еще четыре дня. — Может, ваш старший позвонит президенту шахматной федерации? Позвольте ввести в действие альтернативный план. Гражданин Фуллер будет покидать этот номер только для поездок на игры. Шахматная федерация оплатит любую дополнительную охрану, которую вы пожелаете поставить у дверей номера.
— А я требую, — взвыл Фуллер, показывая на меня, — чтобы его немедленно арестовали за оскорбление действием.
Первый впился в меня сотнями стебельчатых глазок, украшавших круглую голову-арбуз. Ротовые усики, похожие на реснички, вяло болтались обмякшими жгутиками.
— Прискорбно, если турнир потеряет одного из своих светил в результате пустячного инцидента. Если вы, как единственные свидетели, поклянетесь, что это действительно был несчастный случай…
Из глубин панциря послышалось что-то вроде громового раската.
— …я приму ваше предложение, гражданин Морнет. Вы будете оберегать гражданина Фуллера…
— Обращайтесь ко мне «господин», — прогремел мой подопечный.
— …от чрезмерных расстройств.
— Зовите меня «господин»! — снова заорал мой подопечный, прежде чем нырнуть башкой в пол. Макушка с тупым стуком врезалась в паркет. Инопланетяне попятились к двери.
— Подумать только, какие жалкие гроши я получаю за все это дерьмо, — проворчал я.
Охранник уставился на второго по гениальности игрока славного рода человеческого.
Требование насчет «господина» было первой попыткой Алекса Великого указать мне место. Что же, для начала я смирился. Потом оказалось, что следует держаться не менее чем в четырех шагах позади подопечного. И последней каплей был приказ убивать всякого, кто попросит автограф.
Мало я ему врезал.
Не сомневаюсь, что недоделанный гений уже успел наябедничать на меня федерации: недаром он постоянно висел на телефоне. Правда, Фуллер не подозревал, что, перед тем как попрощаться, председатель прошептала мне на ухо:
— Всем плевать, что будет с этим психом. Главное — не дайте ему опозорить человечество.
Мое собеседование в офисе президента продолжалось двадцать минут. Клерк, набиравший телохранителей, почтительно ахнул, узнав, что имеет дело с ветераном, и даже попросил рассказать парочку боевых эпизодов.
Какие там эпизоды? Ты жил, убивал и, если изменяла удача, отправлялся на тот свет. Питался солдатскими пайками, мечтал о горячей ванне и валялся в грязи, пока мимо свистели мины, снаряды и прочие ирлейнские штучки.
К счастью, я захватил с собой медали в тщеславной надежде, что они впечатлят дибских бюрократов. Ничего подобного. Однако клерк-человек касался их с таким благоговением, словно ему показали осколки Святого Грааля.
Моя родная колония на планете Говард IV была частью поместья некоего диба, который десять лет назад отправился на войну, чтобы защитить свою собственность от ирлейнских захватчиков. Моя служба в добровольческой армии продолжалась семнадцать месяцев и две недели: пять кампаний в четырех звездных системах — и все, как одна, победоносные. Из девяти тысяч, служивших со мной, вернулись домой шестьсот. В награду за выдающиеся воинские заслуги дибы присвоили нашей колонии звание системы Говарда и дали ей независимость. Это обошлось куда дешевле, чем заплатить нам сполна.
Клерк не догадался спросить о моих нынешних занятиях. Меня проводили в кабинет президента для последних наставлений и отослали на встречу с подопечным.
Секретное оружие Алекса Великого появилось в утро первой партии. Из гостиничной кухни притащили десять рулонов алюминиевой фольги. По пятьдесят баксов за рулон. Счет выставил отдел обслуживания гостиничных номеров.
Мой подопечный, по-прежнему щеголяя идиотскими плавками леопардовой расцветки, возник в дверях спальни и с видом полного кретина принялся наматывать на себя фольгу — ну чистый кабель. Очевидно, делать это ему приходилось не впервые: в каждом движении была заметна долгая практика. Всего каких-то несколько минут — и полностью загерметизированный псих, приплясывая, направился в спальню.
Я решил исчезнуть в баре для почетных гостей. С меня довольно!
Но прежде чем я добрался до водки ценой в двести нокдолларов за литр, подопечный снова показался на пороге спальни. Поверх фольги он успел накинуть длинный свободный плащ а-ля Дракула, с громадным капюшоном.
— Это шерсть, шизик ты несчастный! Зажаришься заживо!
Подопечный что-то невнятно хрюкнул, распахнул плащ и показал два пояса с батарейками, застегнутые на талии. От них отходили проводки к ярко-желтому нагруднику с персональным кондиционером. Даже стоя в другом углу, я ощутил ледяной ветер.
— Я перенес тепловой удар на Новом Амстердаме, когда впервые испытывал мои противотелепатические доспехи. Но все сработало! — похвастался Алекс Великий, снова заворачиваясь в толстый плащ. — Кстати, батарейки рассчитаны на два часа. Ни в коем случае нельзя допустить, чтобы партия длилась дольше.
Внизу все дружно проигнорировали необычный костюм Фуллера. Судья, не задавая лишних вопросов, усадил его. Шахматная федерация организовала бесплатный бар в соседней комнате. Заказав что-то двойное, я устроился на диване между ирлейнами.
Запах духов с ароматом дыни возвестил о прибытии президента Ферн. Потертые кожаные болотные сапоги считались последним писком моды в фешенебельном Л-5, но здесь смотрелись несколько странно. Непонятная меховая тварь, которую она носила вместо блузки, была классной находкой. Жаль только, Ферн понятия не имела о том, что живая блузка сильно сопливилась, и зеленая слизь капала на пол.
— Превосходно поработали с нашими хозяевами, Морнет, — похвалила она, направляясь через всю комнату прямо ко мне. — Не знала, что вы такой дипломат.
— А вы не сказали, что Фуллер — маньяк-убийца.
— Знаете, до сих пор он никого не пытался прикончить… К тому же тот диб не был игроком.
Она повернулась к стеклянной стене, за которой простирался целый гектар шахматных столиков с внушительной выставкой гроссмейстеров, представляющих всю галактику.
В холле появилась Элис Машина Лонг. Свежевыкрашенная синяя кожа сверкала, как сапфиры, серебряные волосы стояли над головой, словно нимб. Она показала высший класс учтивости, поздоровавшись с каждым членом судейской коллегии на его родном языке. Неудивительно, что человечество имело все основания ею гордиться.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
