Ахматова до последнего времени и особенно после известного решения ЦК ВКП(б) о журналах «Звезда» и «Ленинград», в котором было подвергнуто справедливой критике ее идеологически вредное «творчество», считала себя обиженной Советской властью и в беседах со мной высказывала недовольство политикой партии и Советского правительства в области литературы и искусства.
Что касается Гумилева Л. Н., то после отбытия срока наказания он нисколько не изменил своих политических взглядов и по-прежнему оставался антисоветским человеком. Гумилев в науке стоял на буржуазно-идеалистических позициях. В беседах со мной он не раз восхвалял ученых-идеалистов, утверждал, что существует бог, а также высказывался против партийности науки, заявляя, что ученый должен быть «независимым и отделенным» от политики. При изложении, например, вопросов, касавшихся жизни народов Азии, он игнорировал факт классовой борьбы, и рассматривал исторические явления сугубо объективно.
В последние годы Ахматова и Гумилев вели себя очень осторожно. Ахматовой постоянно казалось, что за ней следят и в связи с этим в разговоры, на политические темы, кроме меня, она ни с кем не вступала и стремилась избегать встреч со своими знакомыми.
Николай Николаевич Пунин умрет 21 августа (снова август!) 1953-го в концлагере Абезь, на широте полярного круга. Он переживет Сталина, о смерти которого страстно мечтал, за что и поплатился жизнью, но не переживет сталинского режима.
В разгар войны, в одну из своих звездных минут, он нашел слова, которыми Ахматова очень гордилась и которые переводили их отношения из бытового плана в высший: «Нет другого человека, жизнь которого была так цельна и потому совершенна, как Ваша… Эта жизнь цельна не волей, а той органичностью, то есть неизбежностью, которая от Вас как будто совсем не зависит… В Вашей жизни есть крепость, как будто она высечена в камне и одним приемом очень опытной руки. Вы казались мне тогда — и сейчас тоже — высшим выражением Бессмертного, какое я только встречал в жизни».
В начале своего пути, в 1918-м, комиссар искусств Николай Пунин писал в книге «Против цивилизации»: «Отдельные индивиды могут, конечно, пострадать или погибнуть, но это необходимо и гуманно и даже спорить об этом — жалкая маниловщина, когда дело идет о благе народа и расы и, в конечном счете, человечества». И сам Пунин, и его соавтор по этой книге Е. А. Полетаев как раз и стали теми «отдельными индивидами» — счет тогда уже шел на миллионы! — которых им было не жалко.
В лагере Пунин пришел к мысли, что цель искусства — «возрастание человека над самим собой». Только вот на достижение этой цели уже не осталось жизни. Незадолго до смерти он успел сочинить стихи:
Если б мог я из тела уйти своегоИ другую орбиту найти,Если б мог я в свет превратить его,Распылить во всем бытии.
Но я тихо брожу по дорогам зимы,И следы потерялись в снегах,Да и сам я забыл, откуда мыИ в каких живем временах.
Эти строчки последнего мужа Ахматовой вызывают в памяти другие стихи, другого Николая — ее первого мужа, пунинского антипода, Гумилева, — его «Орел». Увы, только напоминают, как бегущая по земле тень — летящую птицу.
Он умер, да! Но он не мог упасть,Войдя в круги планетного движенья.Бездонная внизу зияла пасть,Но были слабы силы притяженья…
Не раз в бездонность рушились миры,Не раз труба архангела трубила,Но не была добычей для игрыЕго великолепная могила.
Наконец, министр Госбезопасности СССР Абакумов делает решительный шаг — посылает Сталину докладную записку, которая должна определить судьбу Ахматовой[54]. Опять, как в 1935-м, кто раньше успеет, она или они? Что сработает, окажется сильнее — этот, тайный, документ или тот, всенародный, — юбилейная ода?
Совершенно секретно
Товарищу СТАЛИНУ И.В.
О необходимости ареста поэтессы Ахматовой
Докладываю, что МГБ СССР получены агентурные и следственные материалы в отношении поэтессы АХМАТОВОЙ А.А., свидетельствующие о том, что она является активным врагом советской власти.
АХМАТОВА Анна Андреевна, 1892 года рождения[55], русская, происходит из дворян, беспартийная, проживает в Ленинграде. Ее первый муж, поэт-монархист ГУМИЛЕВ, как участник белогвардейского заговора в Ленинграде, в 1921 году расстрелян органами ВЧК.
Во вражеской деятельности АХМАТОВА изобличается показаниями арестованных в конце 1949 года ее сына ГУМИЛЕВА Л.Н., являвшегося до ареста старшим научным сотрудником Государственного этнографического музея народов СССР, и ее бывшего мужа ПУНИНА H.H., профессора Ленинградского государственного университета.
Арестованный ПУНИН на допросе в МГБ СССР показал, что АХМАТОВА, будучи выходцем из помещичьей семьи, враждебно восприняла установление советской власти в стране и до последнего времени проводила вражескую работу против Советского государства.
Как показал ПУНИН, еще в первые годы после Октябрьской революции АХМАТОВА выступала со своими стихами антисоветского характера, в которых называла большевиков «врагами, терзающими землю» и заявляла, что «ей не по пути с советской властью».
Начиная с 1924 года, АХМАТОВА вместе с ПУНИНЫМ, который стал ее мужем, группировала вокруг себя враждебно настроенных литературных работников и устраивала на своей квартире антисоветские сборища.
По этому поводу арестованный ПУНИН показал:
«В силу антисоветских настроений я и АХМАТОВА, беседуя друг с другом, не раз выражали свою ненависть к советскому строю, возводили клевету на руководителей партии и Советского правительства и высказывали недовольство по поводу различных мероприятий советской власти…
У нас на квартире устраивались антисоветские сборища, на которых присутствовали литературные работники из числа недовольных и обиженных советской властью…
Эти лица вместе со мной и АХМАТОВОЙ с вражеских позиций обсуждали события в стране… АХМАТОВА, в частности, высказывала клеветнические измышления о якобы жестоком отношении советской власти к крестьянам, возмущалась закрытием церквей и выражала свои антисоветские взгляды по ряду других вопросов».
Как установлено следствием, в этих вражеских сборищах в 1932–1935 г.г. принимал активное участие сын АХМАТОВОЙ — ГУМИЛЕВ, в то время студент Ленинградского государственного университета.
Об этом арестованный ГУМИЛЕВ показал:
«В присутствии АХМАТОВОЙ мы на сборищах без стеснения высказывали свои вражеские настроения… ПУНИН допускал террористические выпады против руководителей ВКП(б) и Советского правительства…
В мае 1934 года ПУНИН в присутствии АХМАТОВОЙ образно показывал, как бы он совершил террористический акт над вождем советского народа».
Аналогичные показания дал арестованный ПУНИН, который сознался в том, что он вынашивал террористические настроения в отношении товарища Сталина и показал, что эти его настроения разделяла АХМАТОВА: «В беседах я строил всевозможные лживые обвинения против Главы Советского государства и пытался „доказать“, что существующее в Советском Союзе положение может быть изменено в желательном для нас направлении только путем насильственного устранения Сталина…
В откровенных беседах со мной АХМАТОВА разделяла мои террористические настроения и поддерживала злобные выпады против Главы Советского государства.
Так, в декабре 1934 года она стремилась оправдать злодейское убийство С. М. КИРОВА, расценивая этот террористический акт как ответ на чрезмерные, по ее мнению, репрессии Советского правительства против троцкистско-бухаринских и иных враждебных группировок».
Следует отметить, что в октябре 1935 года ПУНИН и ГУМИЛЕВ были арестованы Управлением НКВД Ленинградской области как участники антисоветской группы. Однако вскоре по ходатайству АХМАТОВОЙ из-под стражи были освобождены.
Говоря о последующей своей преступной связи с АХМАТОВОЙ, арестованный ПУНИН показал, что АХМАТОВА продолжала вести с ним вражеские беседы, во время которых высказывала злобную клевету против ВКП(б) и Советского правительства.
ПУНИН также показал, что АХМАТОВА враждебно встретила Постановление ЦК ВКП(б) «О журналах „Звезда“ и „Ленинград“», в котором было подвергнуто справедливой критике ее идеологически вредное творчество.
