Своим успехом и долговечностью инквизиция, несомненно, в изрядной степени обязана рвению тех, кто ее отправлял. Доминиканцы, считавшие, что им ниспослана священная миссия, прониклись величайшей гордыней, когда по весне 1235 года Папа торжественно ввел в сонм католических святых основателя их ордена Доминика Гусмана. Олденбург излагает историю, кажущуюся почти невероятной, разыгравшуюся в Тулузе в первый день праздника Святого Доминика, состоявшегося чуть позже в тот же год. До слуха празднующих донесли, что некая престарелая дворянка из местных на смертном одре созналась в своей приверженности к вере катаров. Тотчас же группа доминиканцев в сопровождении тамошнего епископа поспешили к ложу умирающей, дабы побудить ее спасти душу признанием во грехе, отречением от дьявольской веры и приходом в лоно Священной Римской церкви. Старуха же непоколебимо стояла на своем и, как пишет присутствовавший там брат-доминиканец Пелиссо, «все настойчивее упорствовала в своем еретическом заблуждении».
Исповедь ее не оставляла сомнений, была произнесена при свидетелях, и посему ее признали виновной в ереси. А поелику ходить самостоятельно умирающая не могла, ее ложе вынесли из дома в открытое поле, где установили на груду вязанок хвороста и привязали к столбу. И в сопровождении молитв, возносимых к небу сгрудившимися вокруг священнослужителями, ее сожгли живьем. Свой рассказ доминиканец Пелиссо заключает словами: «Свершив сие, епископ вкупе с монахами и прислужниками сказанных вернулся в трапезную, где, возблагодарив Господа и Святого Доминика, радостно принялся за разложенную пред ним снедь». А после пиршества приор доминиканцев выступил с публичной проповедью, в каковой упивался чудесным совпадением сего благословенного аутодафе с празднеством в честь их святейшего отца-основателя.
В истории же ордена тамплиеров всему этому суждено было сыграть свою роковую роль: однажды храмовники пали жертвой описываемого нечестивого судилища, когда инквизиция принесла им свое извращенное спасение, дабы клещами и дыбами вытянуть из рыцарей признание в ереси внутри ордена тамплиеров. Возможно, доминиканцы осерчали, что тамплиеры южной Франции не поддержали крестовый поход против еретиков, но на самом деле те были попросту не в состоянии это сделать. Все прецепторы Франции были прямо-таки завалены письмами с Ближнего Востока, молившими их отправить всех, каких только можно, рыцарей в Святую Землю.
Лежавшее на плечах тамплиеров бремя по защите христианских держав становилось с каждым днем непосильнее, ибо приток крестоносцев-паломников иссяк. С какой это стати рыцарю опустошать свою сокровищницу, покидать на произвол судьбы свои владения и семейство, чтобы потерять год, а то и поболее, в сражениях за Крест Господень, когда те же духовные воздаяния можно заработать всего лишь сорокадневной службой на юге Франции? Да и безземельных рыцарей-авантюристов Святая Земля уже не прельщала, ведь под боком имелась покоренная Византийская империя, где они могли без труда найти и земли, и богатства. Нет никаких письменных свидетельств того, что тамплиеры противились Альбигойскому крестовому походу или хотя бы заняли нейтральную позицию. Правду говоря, им просто некого было откомандировывать. Вот почему они с радостью встречали новобранцев даже из числа рыцарей-катаров и подозреваемых в ереси. Что же до новобранцев, то принадлежность к ордену защищала их, служа явным доказательством их верности римской церкви, а их пожизненный обет служил ручательством полного отпущения грехов – и даже греха ереси.
Однако в одном удивительном случае тамплиеры все-таки приняли участие в Альбигойском крестовом походе. Удивителен же он тем, что выступили они на противной стороне. Короли Арагона владели обширными территориями на французской стороне Пиренеев, куда и вторглось крестоносное войско под командованием Симона де Монфора. В 1213 году король Педро II провел испанскую армию через Пиренеи, дабы совместно со своими французскими вассалами и друзьями напасть на де Монфора. За спиной Педро оставил враждебных мусульман, рассчитывая, что его войска на границе будут сдерживать их, пока он отлучится во Францию. Решающим звеном обороны границы были воины и замки тамплиеров. При дворе Педро имелось и некое малое число тамплиеров, отправившихся с ним во Францию, где он и нашел свой конец в сентябре в битве при Мюре, на чем Арагонский поход и завершился. Для нас же любопытно то, что Альбигойский крестовый поход провозгласил Папа, а тут тамплиеры – пусть даже горстка – сражались на стороне противника. История не донесла до нас никаких записей о том, что Папа как-либо порицал их за это, откуда напрашивается вывод, что иберийские тамплиеры со временем отказались от верности королям. Они посвятили себя не крестовым походам, а просто неустанной борьбе за расширение пределов христианских королевств посредством изгнания мусульман, занимавших Пиренейский полуостров более пяти веков – со времени первой высадки в Гибралтаре.
Возможность освобождения Святой Земли французским крестовым походом отодвинулась еще дальше в будущее с объявлением очередного крестового похода против христиан, провозглашенного Иннокентием III в ходе неустанной битвы за всеобщее признание первенства папского престола. На сей раз его поход был направлен против короля Джона Английского. Ричард Львиное Сердце был ужасным королем – за все свое правление он провел в Англии менее десяти месяцев и облагал подданных несносными податями для оплаты своих войн, но, по сравнению с братом Джоном, он был просто сущий ангел во плоти. Похоже, Джон был напрочь лишен каких-либо моральных устоев, упиваясь ложью, мошенничеством и прелюбодеяниями. Он пытал богатых евреев, чтобы вытянуть из них деньги; вызнавал, кто из священников живет в противозаконной связи, – но не в борьбе за непорочность духовенства, а чтобы вынудить священников платить «налог на грех» – по два фунта в год – за содержание наложниц.
Когда же Джон обложил налогами церковные владения и духовенство без одобрения Папы, Иннокентий решил, что это уже чересчур. Как только престол Кентерберийской епархии освободился, Джон назначил собственного архиепископа. Иннокентий назвал официального кандидата церкви – Стефана Лэнгтона, но король Джон не позволил тому вступить в свои права. Пана дал Джону трехмесячную отсрочку на введение архиепископа Лэнгтона в должность, а когда срок истек, подверг интердикту всю Англию. А без Божьей милости не могло быть ни крещений, ни свадеб, ни христианского погребения. Столь суровое наказание могло запросто разжечь революцию, на чем, собственно говоря, Иннокентий и строил расчет. В ответ король Джон провозгласил, что буде какой из английских епископов приведет папский приказ в исполнение, все священники и монахи из Англии отправятся в Рим с вырванными ноздрями и выколотыми глазами. Не обращая внимания на варварские угрозы, местные клирики зачитали указ об интердикте в храмах Англии в вербное воскресенье 1208 года, и все восемь тысяч церквей были закрыты.
Когда же и по прошествии полутора лет панская санкция желанного результата не принесла, Папа отлучил короля Джона от церкви и призвал короля Филиппа Французского возглавить крестовый поход против Англии. И снова участникам сулили те же поблажки и награды, что и крестоносцам Святой Земли. Филиппу в качестве дополнительного вознаграждения был обещан английский трон, и он, не откладывая в долгий ящик, начал собирать войска. Тамплиерам же Франции и Англии предстояло принять участие в свержении короля Джона.
Не видя, куда обратиться за помощью, английский король отправил в Рим весточку, что готов вступить в переговоры, ради чего Иннокентий и отправил в Англию кардинала Пандульфа. Обуреваемый беспокойством, Джон не стал дожидаться кардинала в Вестминстере, а отправился встретить его в Дуврском порту. Король не только поклялся вернуть все земли и сокровища, изъятые у церкви, но даже подписал документ, передававший всю Англию «Господу и владыке нашему Папе Иннокентию и его католическим преемникам». Таким образом, Англия стала папской державой, а Джон и его преемники могли править страной лишь как светские управляющие, исполнявшие папские указания и обязанные ежегодно уплачивать Риму по тысяче дукатов. Соглашение заключили на строго деловой основе: христианам Англии было отказано в духовном утешении еще целый год, пока Папа не получил деньги сполна. Лишь после этого церкви открыли двери для английских верующих, снова получивших возможность отправлять христианские обряды.
Узнав, что Англия стала папской собственностью, французский король впал в ярость. Он растратил целое состояние на подготовку крестового похода против Англии по приказу Иннокентия III, а его клевретам были обещаны земли с размахом, какого не знали с той поры, как Вильгельм Завоеватель делил Англию между своими приспешниками в 1066 году. Распущенные по домам французы испытывали острое недовольство, не желая больше слышать мольбы и увещевания о выгодах всяких там крестовых походов.
