глаза, я прекратил давление.
— Мой вопрос всё ещё без ответа, и это обсуждение затягивается.
— Возможно, нам всем стоит обсудить этот вопрос… — сказал осевшим голосом Сафронов.
— Нет. Решаем здесь и сейчас. У вас есть две минуты на обсуждение. После чего я ухожу. Отсутствие ответа — тоже ответ. Время пошло.
Так дела не делаются, я это хорошо понимал. Как и то, что принуждаю подчиниться моей воле. Кому-то это покажется тиранией, так оно и есть. Справедливо и то, что это акт милосердия. Потому что я сам не знаю, что меня отделяло от того, чтобы перебить всех несогласных, вырезать их роды под корень, а на их места поставить преданных. Тех же шиноби, военную элиту, которая станет основой государства.
И если бы только собравшиеся знали, насколько я хочу, чтобы они сейчас взбрыкнули.
Это Такен был мудрым, понимающим и в некоторой степени добрым. Я же был сломленным, в трауре, разрываемым от внутренней боли, на грани сумасшествия.
Не уверен, что хотел бы знать, что чувствовал Такен в последний момент. Уверенность, что подготовил достойную смену, или сожаление, что наследников нормальных нет, а те, кто есть, быстро всё разнесут по камешку.
Мне ещё пытались задавать вопросы, но я их игнорировал, прикрыв глаза, молча отсчитывая секунды. Господа аристократы уложились в минуту пятьдесят девять секунд, в едином порыве заявив, что да, королевство дело хорошее и надо продолжать. Половина из них сказала это вынужденно, а вовсе не искренне. Плевать. Словесное согласие получено, а значит, работаем дальше.
— Теперь мы должны выбрать короля, — изрёк я.
— То есть тебя, — бросили мне с издевкой.
— Сомневаюсь, что ваши аргументы впечатлят меня настолько, чтобы я согласился на эту участь. Сие мне неинтересно. О чём я сообщил ранее.
На этот раз господа аристократы растерялись. Я же был предельно честен. Не, серьёзно, готовый в любой момент спятить король — не то, что нужно королевству в столь сложный период.
— Кто-то хочет взвалить на себя эту ношу? — спросил я устало. — Собственно, очевидно, что варианта всего два. Поиграть в демократию и выбрать короля голосованием, либо предпочесть монархию и отдать трон согласно порядку наследования, то есть Паолю.
Что могли выбрать аристократы, которые и сами собираются передавать свои титулы детям? Паоль откровенно растерялся, когда выбрали его, а я не стал это оспаривать.
— Так тому и быть, — снова поднялся я со своего камня. — Да здравствует новый король. С остальным вы и сами разберетесь.
— А чем ты будешь заниматься? — отмер Паоль.
— Раз уж ты спросил… — задумался я. — То я возьму на себя роль министра силы или войны. Армия, шиноби и все направления, связанные с развитием, войной и изучением других миров я возьму на себя.
— Не много ли власти для одного человека? — брякнул кто-то осмелевший.
— Кто-то здесь видит власть? — ответил я. — Для меня, сильнейшего в этом мире? Хорошая шутка.
На том собрание было закончено.
Глава 23. Жизнь продолжается, Или Как Спар горе проживал
Была у меня надежда, что со временем станет легче. Что проклятье глаз, о котором меня когда-то давно предупреждал Гэцу, ослабнет, даст продохнуть.
Это действительно случилось. Постепенно, в последующие недели, я нащупал способ, как получить короткую передышку. Мне всего лишь требовалось сосредоточиться на чём-то и не соприкасаться с тем, что напоминало о Калии.
Всего-то.
Это всего-то перечёркивало всю мою жизнь и делало её невозможной. Я соврал своим, но не уверен, что был достаточно убедителен, играя роль человека, который пришёл в норму. С потрохами меня сдавал глаз, то и дело начинавший кровоточить.
Попробуйте обнять жену в такой момент, и станет понятно, почему моя жизнь пошла под откос и дома я стал появляться редко, с одной стороны, не в силах терпеть это испытание, с другой — угнетаемый чувством вины за то, что не справился и что отстранился от семьи, а с третьей — ведомый чувством долга и пониманием, что так быть не должно, что я нужен и жёнам, и детям.
Возможно, будь я сильнее духовно, мудрее или умнее, придумал бы способ получше или перенёс бы наказание более достойно, но ничего лучше, чем малодушно избегать этой боли, я не измыслил. В связи с чем дома появлялся редко, жёнам и детям внимания уделял непростительно мало, когда находил в себе несколько капель сил, чтобы перетерпеть очередную пытку — когда нужно улыбаться, быть обходительным и обычным, в то же время видя в миллионный раз смерть собственной жены.
Время и правда лечило, а ещё лучше справлялось сосредоточенность на каком-то деле. А что может быть хуже для любой структуры, чем не особо доброе начальство, жаждущее погрузиться в дела? Я стал той ещё занозой в заднице для многих, перехватывая контроль над тем, что теперь считал своим.
Первый месяц ушёл только на то, чтобы разобраться в делах. Не то чтобы я посвятил этому сто процентов времени. В какие-то дни я пытался напиться, в какие-то — просто страдал. Сами же темы были не столь просты, чтобы справиться с ними с наскока.
Сначала я разобрался с шиноби. Собрал всю верхушка, которая имела к этой структуре отношение. В том смысле, что по сей день принимала участие как в делах школы, так и в службе после неё. Переговоры, если не считать общей напряжённости в связи с моими притязаниями, и отдельных недовольных лиц, возглавляемых Драком, который открыл третий круг и, как оказалось, проявил себя в бою при столице, когда отбивал вторжение армии Адама… в общем, несмотря на его антипатию, моё главенство приняли быстро. Многие-то изначально лояльно ко мне относились. Недаром я регулярно заглядывал на тренировки и делился опытом. Сыграло свою роль и то, что именно я прикончил убийцу Такена.
Финальную точку в переговорах, когда мы заспорили с Драком, я поставил прагматичным вопросом, может ли кто-то предложить шиноби больше, чем я?
Драку на это крыть было нечем. Как и другим. Подтекст вопроса, значащего, что я сильнейший и попробуйте это оспорить, читался без слов. На том и порешили.
После чего было собрание верхушки, в смысле, всех командиров, и обсуждение вопроса нового формата. Изначальная задумка Такена изжила себя. Не полностью, разумеется. Но конечная цель исчерпалась, потому что Такен хотел воспитать людей, преданных и толковых, умеющих сражаться и решать сложные задачи. Что и было
