6
— Тыловые крысы. Покы я на передку воював, вы в тилу баб портылы! — я изгалялся как мог, выдумывая все новые и новые мерзкие выражения, адресованные Васе и Президенту, стоящим за машиной. Вася копался в планшете, Президент отбрехивался и скрипел зубами.
— Повертайся живим. Янгола-охоронця, — буркнул Вася, выключил планшет и сунул его в нагрудный карман горки.
— Так, не п.зди мені отут, воєн ніхуясебе! — рявкнул Серега.
— Обидеть героя может каждый! — тут же ответил я. Стоявший у меня за спиной начштаба засмеялся.
Расклад был простым, и в этом раскладе каждому нашлось место. Комбат все задумал, защитил перед старшими начальниками и теперь рулил подготовкой. Начштаба все рассчитал, нарисовал на карте «Задум командира батальону» и теперь отвечал за координацию с підрозділами, которые должны нас прикрывать, если начнется халепа.
Прикрывала нас минометная батарея и два танка из танкового батальона. Наверное, еще кто-то, но меня как-то забыли поставить в известность. Насчет прикрытия я бы не обольщался, честно говоря, по-правильному было бы рассчитывать только на свой батальон. То есть, два бэтэра разведки, которые ездят и стреляют. В одном из них мехводом — Серега «Зубастик», и это вселяет надежду, да и начраз, он же командир разведвзвода, был нормальным. На этом бронетехника батальона начиналась и заканчивалась.
СПГ наши должны были работать с «Кукушки» и «Кондора», и на эти микропушки я крепко надеялся, мы все же были пехотой, «земляными червями» и «окопным быдлом», а пехота обожает СПГ. С «Кукушки» должен был работать Ваня, он же «Малыш», и я не знал никого в батальоне, кто мог бы управиться с тройкой гранатометов так же изящно-непринужденно. Плюс там наш ротный, тоже далеко не дурак с СПГ, плюс в дневное время — корректировка с квадриков, в которой он наблатыкался на терриконе.
С «Кондора», с той позиции, через которую пойдет группа захвата и которая становится тылом, должен был работать из одного граника Президент, и эта ироничная падлюка, младший из трех братьев — притом что оба старших тоже повоевали на этой войне — своего бы не упустил ни за что. Остальные… Мой бат, но вот так — стопроцентно, я был уверен в своей роте. Это уже ни хрена не мало, на самом деле. Еще, конечно, Васюм — несмотря на все наши приколы и трепетную любовь Механа к спиртосодержащим жидкостям, когда нужно, Васюм превращался в совершенно отбитого пехотинца с лозунгом «Ни ума, ни мозгов, ни жалости», такого же, как и большинство остальных, не боявшегося ни черта и выполнявшего свою задачу в любой ситуации и с любыми вводными.
Резервом командовал замкомбата. Резерв я обожал, так как старшим расчёта АГСа был наш бесценный начальник финслужбы батальона Андрей с позывным «Вуди», молодой, умный и абсолютно адекватный. Еще в резерве был Толик «Банкир», начальник строевой… Короче — резерв у нас был, и этот резерв теперь выдвигался на «Кондор» как на основную позицию, на которой они могли встретить возможную контратаку сепаров. А вез их кто? Правильно, я. И еще я вез своих, кучу бэка, воды и зброи.
Был вечер… Замечательный. Тихий, ласковый, удивительный вечер, мне было откровенно страшно, я старался не подавать вида, быть «как все», натужно шутил, подкалывал Васю, Президента и Механа и постоянно нащупывал в кармане телефон.
Звонить? Не звонить? Эххх… Черт его знает… Нет, не буду звонить. Телефон-то выключить придется. Хотя бы на день… И тут телефон зазвонил.
Жену не обманешь, тут как ни придумывай. Чувствует. Вроде днем уже разговаривали, вроде и повода для звонка никакого… Но звонит. А что сказать? Что вообще принято говорить? Что все будет хорошо. Что какое-то время буду на сержантских курсах в Волновахе и не смогу говорить. Что люблю… И что целовать ребенка надо очень много и часто. Ну и все, в принципе. Ничего не сказал… но как-то полегчало. Так, ну что, погнали, не?
Тяжело нагруженный и просевший пикап, в кузове которого болталась невероятная куча бэка, зброи и мобилизованных пехотинцев, зарулил на «Кукушку». Вася выскочил из машины, вдохнул, посмотрел на позицию, на улыбавшегося Малыша, вылезшего из блиндажа, и принял подаваемые Президентом из кузова коробки с квадриками. И третий «Фантом», и четвертый были без рюкзаков, просто в картонных упаковках, к каждому был отдельный волонтерский планшет, и они были какими-то… бессмертными, что ли. Заколдованными непонятно кем и когда, квадриками-несбивайками, мы пролетали на высотах в сто пятьдесят — двести над активно стреляющими сепарами, падали на серую зону — и квадрики упорно выживали. Тройка вообще влетела в кузов шишиги на полной скорости и отделалась только сломанными лопастями. Зачарованные, точно.
Я передал Васе его потертый АКС, спальник и рюкзак сбросили из кузова.
— Малыш, принимай гастарбайтера! — крикнул сверху Президент.
Малыш засмеялся, ротный погрозил Сереге кулаком.
— Я этого Гаранта на «Кондоре» подарю в третью роту. Навсегда. С тебя магарыч, — пообещал я Васе. — Все взял?
— Та, вроде, все.
— Ага. Что забыли, назад привезем, — кивнул я.
— Себя назад привезите, — буркнул Вася.
— Рано хоронишь, начальник, — засмеялся я.
— Тьфу на тебя, дурко. Все, давай. Скучной ночи.
— Скучной ночи, Николаич. Все будет заеб.сь. — Я обнял командира и залез обратно в машину.
Вася помахал рукой населению кузова и поднял рюкзак. Машина заскользила задними колесами по траве, немножко буксанула, дернулась и вывалилась на грунтовку. Мне было… странно. Неуютно, что ли. Непривычно. Без ротного… В нем я был уверен на тысячу процентов, я настолько привык, что он присматривает за мной, а я — за ним, что оказаться отдельно было… хм… Ладно, не отвлекайся, мобилизованный сержант, сегодня у нас будет интересная ночь.
Серега и остальные сползли на «Кондоре», там же сгрузили часть бэка и Серегин ПКМ, нехай сам с ним еб.тся. Мы с Васюмом покурили с населением «Кондора», попили водички и поехали на РОП, позицию еще западнее «Кондора», нужно было догрузиться, и там в машину должен был подсесть Иисус — наш сапер, он же начальник инженерки. Кроме Иисуса в машину очень хотел АГС, и мы с Васюмом стали перед дилеммой — взять с собой сапера, единственного из нас, кто знает путь, по которому может пройти машина, ну и расположение мин на этом тернистом пути, или единственный АГС. Было около половины десятого вечера, во рту горчило от бесчисленных сигарет, вокруг нас собирался вечер и сводный взвод тех, кто должен был идти вперед.
Навьюченная по самое «не зайобуй», привязавшая к разномастным рюкзакам лопаты, цинки, короба к пкмам, какието скатки, свертки и ленты — возле машины собиралась пехота. Пехота была дурная, резкая, вечно недовольная и совершенно родная, мимо протопало двое связюков, пытавшихся друг другу втулить четвертую катушку кабеля. По пыльной асфальтовой дороге подкатил бэтэр разведки, сидящий за мехвода Зубастик высунулся и помахал нам рукой. Сзади к нам неслышно подвалили два метра и сто килограмм, обвешанных оружием, я обернулся и увидел единственного из моих знакомых военного, кто мог носить в набедренном кармане горки саперную лопатку, и ни у кого это даже не вызывало желания пошутить. Дима, «Алмаз», командир третьей мотопехотной роты и сегодня — командир сводной группы. Дима выглядел так, как и должен был выглядеть и чувствовать себя командир перед таким интересным мероприятием — он был за.бан, зол и в меру ядовит.
— Чего стоим, кого ждем-на? — вместо приветствия буркнул Дима и хлопнул комара на тыльной стороне ладони.
— Тебя ждем, точнее, твоего мудрого командирского решения. Вот у нас дано — пикап, один Механ, один я, один Иисус и один АГС. Выбери три из четырех.
— Если ты хочешь мудрое решение-на, то это к комбату.
А я по-простому скажу. Ты медик-на?
— Угу. — Я тоже хлопнул комара.
Вот задолбали, сепары летающие, хуже мышей. А хотя нет, ничего нет хуже мышей.
