Губы Марты сжались в тонкую черточку. Метлу она, впрочем, опустила.
— Нет больше бабки Хиргильды. Померла уж лет пять тому как.
— Не могу сказать, что меня это печалит. — Уилар пожал плечами. — Дрянью она была редкостной, никак иначе не скажешь.
На мгновение перед внутренним взором Эльги мелькнул странный образ: вымазанный в грязи и слизи черный волк сражался с огромной, покрытой многочисленными наростами и бородавками жабой. Жаба хотела проглотить волка, но ей никак не удавалось это сделать.
Зверь сражался с отчаянием и злобой, и жаба осторожничала — волк уже успел несколько раз ранить ее.
Что означал этот образ, Эльга не могла понять, но было ясно, что он как-то связан с разговором Уилара и Марты. Помимо слов, они, кажется говорили еще и на другом, безмолвном уровне — и, возможно, тень этого общения, или тень воспоминания, всплывшего в разуме одного из них, и восприняла Эльга в виде столь странного зрительного образа.
— О мертвых либо хорошо, либо никак, — пожала плечами Марта Весфельж. — Так что давай, милый, не будем про мою бабку. Особенно если вспомним, что в смерти ее и твоя вина есть.
— Не надо было… — Уилар оборвал сам себя. — Действительно, что вспоминать? Пойдем-ка обедать, красавица. А то без нас все съедят.
— С метлой нельзя!.. — затянул было свое верный замковый слуга, но на этот раз, похоже, терпение Марты Весфельж окончательно лопнуло.
— Утомил, паразит!!! — Она повернулась и неожиданно хрястнула метлой слугу по шее. — Ну ей-богу, утомил, а?!! — продолжала она повторять, осыпая упрямца весьма болезненными ударами.
Сильно потрепанный и совершенно ошеломленный слуга был отодвинут в сторону, и Марта, крепко сжимая в руках метлу, гордо вплыла в столовую. Там она правда, растерялась — слишком уж много публики, по большей части весьма почтенной, собралось в зале. За четырьмя столами; поставленными буквой «Ш» восседало никак не менее ста пятидесяти человек. Герцог, в окружении своих приближенных, сидел за главным столом, стоявшим па возвышении в противоположном конце зала. Повсюду сновали слуги, разнося еду и питье; на звериных шкурах, брошенных по углам, возились породистые собаки. Обед только что начался, и почти все места были заняты.
— Ну? Что стоим? — Уилар подтолкнул Марту к правому столу, где еще имелось несколько свободных мест.
Подтянулись последние опоздавшие. Герцог встал и произнес тост. Мягкий, но полный внутренней силы голос Айлиса Джельсальтара казался стальным клинком в шелковых ножнах. Герцог поблагодарил всех присутствующих за то, что они приняли его приглашение и прибыли в замок, выразил уверенность в том, что исход сего собрания ознаменует начало новой, лучшей эпохи, и заявил, что осушает кубок за здоровье всех своих гостей, вне зависимости от их общественного положения или стран, из которых они прибыли — пусть даже эти страны в нынешнее время и находятся с Шарданиэтом не в самых лучших политических отношениях. «За герцога!», «Джельсальтар!» и даже «Слава южному дому!» — понеслось в ответ со всех концов зала, вперемешку с приветственными возгласами, звоном сдвигаемых кубков и общим оживленным гулом, возобновившимся, как только герцог закончил свой тост.
Марта окинула пиршественный стол недоверчивым взглядом. Все эти незнакомые, непонятные блюда казались слишком подозрительными, чтобы начинать обед с них. До барашка, лежавшего слева, ей было не дотянуться, а утку с яблоками, находившуюся справа, безжалостно терзал большеголовый молодой человек с огромными уродливыми губами. Посему Марта решила начать с малого — с рыбного салата с яйцами и майонезом.
Уилар налил себе вина из серебряного кувшина, сделал маленький глоток и несколько секунд прислушивался к своим ощущениям.
— Неплохое винцо, — подвел он итог. — Марта? Ведьма кивнула. Уилар отыскал пустой кубок и налил ей тоже. Эльга некоторое время ждала, что он нальет и ей, но черный маг, кажется, вовсе забыл про свою спутницу. Это ее обидело. Решив уязвить Уилара, она натянуто улыбнулась большеголовому и толстогубому молодому человеку, сидевшему напротив, и бесстрашно протянула через стол свой кубок.
— Вы не поухаживаете за мной?
Губастый перестал резать утку и уставился на Эльгу мутными водянистыми глазами. Смотрел он этими глазами по очереди, поскольку каждый из них двигался по собственной траектории. Толстые губы расплылись в отдаленное подобие улыбки. По подбородку текла слюна, которую молодой человек время от времени шумно всасывал обратно.
«Это же юродивый!..» — ужаснулась Эльга. Она не ожидала встретить тут никого подобного, но, кроме того, ее еще обманула и одежда молодого человека: отнюдь не бедная, украшенная на рукавах и воротнике серебряным шитьем.
— Простите, сударыня, лучше его не просить, — поспешно затараторила сидевшая рядом с юродивым женщина. — Сердце у него доброе, но, сами видите… — Она быстро, привычным движением, вытерла губастому подбородок. Юродивый протестующее замычал… «Это его мать, — подумала Эльга. — Интересно, зачем их вообще сюда пригласили?..»
— Давай, Мальц, я тебе уточки отрежу… Кушай, кушай… Только потихоньку, не запачкайся… Вы не думайте, сударыня, — продолжала мать юродивого, — что он глупее вас или меня. Это сейчас он так беспокоится, потому что людей много, а вообще он много такого знает, что ни вы, ни я не знаем и не узнаем никогда…
— Алдаты, — вдруг сколько мог громко с набитым ртом произнес полоумный Мальц.
— Что он сказал? — осторожно переспросила Эльга.
— Солдаты, — перевела мать Мальца. — Это его какие-то солдаты напугали. Пока сюда ехали, только про них и говорил.
— Откуда вы? — спросила женщину Марта Весфельж.
— Из Чаги. Поселенье такое в Клемэрском королевстве. Я — Ана, а это сын мой, Мальц.
— Мальц из Чаги? — потянула Марта. — Это который у одного обнищавшего графа в замке золотой клад нашел, да такой, что тот граф не только свои заложенные земли обратно выкупил, но и новые прикупил? Это тот Мальц, который, говорят, королю Кетману предсказание про семь красных птиц сделал?
Порозовевшая Ана из Чаги несколько раз кивнула и с гордостью посмотрела на своего сына. Было видно, что известность ей льстит.
— Что еще за предсказание? — жуя поинтересовался Уилар.
— Неужели не слышал? — удивилась Марта. — Ну ты даешь, дружочек! История-то известная. В общем, как Клемэрский король про этого предсказателя прослышал, так и приказал к себе немедля доставить. А тот ему, значит, говорит, так мол и так, прилетят к тебе семь красных птиц, которые сожгут и тебя и всю твою землю. Ну король, само собой, за такое предсказание обиделся, однако мальчика пожалел и ничем вредить ему не стал. А спустя неделю — нате раз! — прибывают ко двору семь послов… — Марта понизила голос и быстро оглянулась. — Семь послов из Шарданиэта. И все как один в красных плащах! Ну король тут про предсказание вспомнил и приказал этих послов схватить, ни на какое особливое достоинство их невзирая. А как схватили, оказалось, что у них и письма есть, и деньги уже приготовлены, чтобы, значит, кого надо в королевстве подкупить, Кетмана со света сжить, а на престол его брата возвести, с тем чтобы тот в свою очередь присягу императору северному дал… Правильно я сказываю? — обратилась она к женщине. Та, уже совершенно красная, снова закивала. Ее сын пролил на стол соус и теперь сосредоточенно что-то рисовал.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
