— Не стоило вспоминать про Охотника, — Шеймус утер рукавом пот с лица и рухнул в любимое кресло. — У меня опять разболелась голова.
— В последнее время с вами такое часто, — посочувствовал Джерард, устраиваясь рядом на полу. — Не пора ли обратиться к врачу?
— У меня нет на это времени, — взмахнул руками преподаватель. — «Кроличья нора» может вот-вот закрыться. А я непременно должен показать тебе тот мир, чтобы избавить твой взгляд от недоверия к старому маразматику.
Вместо возражений он смог выдавить из себя только невнятное мычание несогласия.
— Брось стесняться. Я знаю, о чем ты думаешь, — смешок собеседника вышел невеселым. — Но «кроличьи норы» действительно существуют. И они всегда ведут в один и тот же мир. Причем открываются, как правило, рядом с одним из четырех людей, о которых я тебе рассказывал.
— Помню-помню, — вздохнул парень. — Злобный Охотник. Богатенькая сумасбродная девица. Граф, которого вы уже который месяц стесняетесь навестить. И еще ваша любимица Баньши.
— Да, точно, — лицо профессора осветилось счастливой улыбкой. — Мы не в силах понять это явление. Зато никто не помешает нам насладиться процессом. Ты ведь пойдешь со мной к Графу? Новая «нора» всего в двух кварталах от общежития.
Джер хотел сказать ему про День святого Патрика и братьев Маккенна, про Фейнмана и свое желание выбиться наконец из числа зануд. Но посмотрел на профессора, чье худое тело выглядело в кресле миниатюрным и усохшим, будто безжизненным, и промолчал. Когда-то именно Шеймус познакомил затюканного первокурсника с физиками, чем фактически подарил ему новую жизнь в непривычном месте. Сейчас настал его черед отплатить за услугу. Да и сколько может продлиться топтание возле пустого ящика? Полчаса? Час? В любом случае он еще успеет добежать до площади к началу парада.
— У тебя отличный костюм, — повторил профессор, поймав взгляд парня, устремленный на зеленый бархат. — Одевайся, и я все тебе покажу. Только сначала выпей немного цуйки. Национальный румынский напиток — крепкий, как копыта тамошних жеребцов. А в этом мире, поверь, в первый раз лучше появиться слегка навеселе, иначе рискуешь, кхм, пострадать от удивления.
Джерард послушно выхлебал обжигающее пойло из поданной ему глиняной кружки и, пошатываясь, натянул на себя камзол и штаны. Голова слегка кружилась, когда они шли по лестнице, и еще больше — позже, когда он брел за Шеймусом по улицам.
Пустой ящик сиял на солнце экзотическим цветом, но не произвел на парня ни малейшего впечатления. Заглянув внутрь и постучав по гулким пластмассовым стенкам, Джер понял, что затея выглядит абсолютно дурацкой. Нельзя настолько потакать чужому безумию. О'Доннелл и раньше был странный, а теперь, может, и вовсе таскается с сотрясением мозга.
Профессор обхватил его руками и обнял. В глазах стояли слезы. Парень не выдержал и отвел взгляд, стесняясь собственного малодушия. Надо будет — так хоть сейчас нырнет в этот контейнер. Докажет, что ничего там нет, а потом вызовет преподавателю «скорую».
На грудь Джерарду легло нечто тяжелое и холодное. Серебристый медальон на тонкой цепочке с гербом в виде дракона и буквами, которые он не смог прочитать из-за застилавшего взор влажного тумана.
— Сувенир на память. А теперь вперед, нас ждет Граф, — ободряюще хлопнул его по спине Шеймус. — Если вдруг раскидает в стороны, встречаемся на выходе из леса.
Нырок в контейнер прошел неожиданно мягко. Он ожидал удара о дно ящика и зажмурился в предчувствии боли. Показалось, что ахнул вниз даже с большей высоты, чем рассчитывал. Зато на нечто пружинистое, хотя и почему-то мокрое.
Джер открыл глаза и понял, что лежит на земле посреди глухого леса. В воздухе носился влажный запах прошлогодних листьев, было холодно и тихо, как во время экзамена. Зубы застучали, и парень начал икать от волнения.
«Просто сон, — постарался убедить он себя. — Я отрубился еще в комнате профессора, выпив лишнего, и происходящее мне только кажется. Надо сделать что-нибудь необычное, чтобы поскорее проснуться».
Затаившаяся в глубине организма цуйка подбивала повыть на луну. Вспомнив про Фейнмана и желание стать эксцентричнее, он уселся на подвернувшийся пень, задрал голову к небу и исторг из горла отчаянный рев.
Получилось весьма недурно. По крайней мере один волк им точно заинтересовался. Рыжий зверь сидел на тощей заднице и с любопытством пялился на парня с другого конца поляны.
«Спокойно, это все не по-настоящему», — подумал Джерард и вступил с волком в диалог:
— Ты что за тварь т-такая, а? К-куда завел меня, з-зверюга?
Баньши с трудом разлепила веки.
Видение с участием студента и профессора отступать не хотело, и Фея никак не могла вынырнуть обратно в реальный мир. Телом овладела непонятная слабость, какая-то апатия. Если бы сейчас девушку спросили, что с ней случилось минуту назад, она не дала бы вразумительного ответа. С тех пор как Охотник угостил ее вязкой желтой жидкостью, Баньши охватило полное безразличие.
Команды Штейна она выполняла без сопротивления, не способная оценить ни свои, ни чужие действия. Послушно переползла с пола на диван и улеглась, свернувшись тихим клубочком. Внутри разрастался раскаленный, исходящий кислотой шар, который постепенно отравлял организм, лишая сил и желания бороться.
Очередная попытка отогнать навязчивый сон, однако, принесла результат. Фея сумела открыть глаза и без интереса стала смотреть, что происходит в комнате. Дарк стоял возле подоконника рядом со спящей там Анной. Штейн… нет, Джерард ходил по комнате с глумливой усмешкой на устах. У ног его увивался рыжий волк, преданная морда которого подняла в девушке слабую волну гнева.
«Вррык, что же ты делаешь?» — мысленно выкрикнула Баньши ничего, казалось, не значащие для нее слова, и тут плотину в голове прорвало. Она разом вспомнила все — свое путешествие в поисках собственного предназначения, сивую кобылу, несбыть, Дэнуца, фахана, замок и Графа. Да, конечно, она вспомнила Графа. Именно им все начиналось и заканчивалось. Почему она не поняла этого раньше?
Послать телепатический крик оказалось сложнее, чем в прошлый раз. Сосредоточившись, Баньши сжала в комок наполнявшие ее боль и отчаяние и наугад метнула их вдаль. От напряжения едва не лишилась чувств, но, когда мир уже начал ускользать, в сознание вторглась плотная сияющая нить чужой поддержки.
— Я поняла, что тут происходит, — прошептала Фея ссохшимися губами. — Дэнуц был прав. Но вам лучше разобраться во всем лично.
— Обещаю, — донесся издалека бархатный голос мужчины, который всегда держал данное им слово.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
