Сзади кто-то стонал и пихался, но Графу было не до того. Лишь когда натянувшийся плащ стал сковывать движения, мешая гладить волосы Феи, Влад обернулся.
Поваленный на пол маг хватался за его одежду в попытке привлечь к себе внимание. Дарк сидел сверху и с сосредоточенным видом душил побагровевшего великого мастера иллюзий. Заметив взгляд вампира, смущенно улыбнулся и кивнул на лежавший рядом ханджар:
— Он пытался тебя им прирезать.
Сил хватило, чтобы горько усмехнуться в ответ.
— Ты же знаешь, что он вряд ли бы меня убил. Стал бы я таскать с собой то, от чего боялся погибнуть.
— Знаю, — Дарк чуть ослабил хватку, однако Джерард тут же засучил ногами, и процесс удушения пришлось возобновить. — Но нападать со спины — гнусно. Даже на такую тварь, как ты. Даже такому типу, как он. Забери свое оружие, пока мне не захотелось его испробовать. Думаю, кровь на рукоятке принадлежит тебе, а это что-то да значит.
— Оставь себе. Я обещаю его не плавить. И не забудь, что Штейн еще оскорблял Анну.
По выражению лица Дарка стало понятно, что напоминание было излишним.
Влад поднялся и взял на руки тело Баньши.
— Мне нужно похоронить Фею в лесу. За Вррыком… — Голос сорвался, но оба сделали вид, что ничего не заметили. — За Вррыком я вернусь позже.
— Не торопись. Такие, как он, так просто не теряются, — ухмыльнулся Охотник.
Стереть эту ухмылку с лица можно и позже.
Камзол с треском порвался сзади под напором отрастающих крыльев, обнажив сгорбленную спину, но Влад не задумывался, как он выглядит. Теперь над ним некому было смеяться.
Несколько мощных взмахов крыльями. Свист ветра в ушах. И легкая белая ноша. Холодная и безжизненная. Самое ценное, что у него когда-либо было.
ГЛАВА 18
В лесу на границе Трансильвании и Валахии пахло весной. Земля наконец прогрелась и теперь пробуждала к жизни растения. Темные ветки кустарников, еще вчера абсолютно безжизненные и наводившие страх своими очертаниями, покрылись набухшими почками. Кое-где появились и первые ярко-зеленые листики. На опушках зажелтели цветы «бычьего копыта».[19] Земля под густыми кронами деревьев расцвечивалась солнечными пятнами.
За время полета Влад обжег руки и лицо, но отложить дело до полной регенерации не мог. Пора было заняться обустройством могилы. Фея непременно предпочла бы вернуться к природе, а не быть замурованной в холодном фамильном склепе. Пусть и таком великолепном, как у него в замке.
Сидя на земле, Граф содрал с себя дымящиеся остатки камзола вместе с рубашкой и бросил их в кусты. Оттуда донеслось недовольное ворчание.
— Уничтожу, — обошелся кратким замечанием Влад.
Делить сейчас скорбь с кем бы то ни было не хотелось.
Из кустов показался запыхавшийся Вррык.
— Сначала разберись с другими своими проблемами, — с трудом проговорил волк, выронив из пасти черную шкатулку Штейна. — Теряешь ты форму, белка-летяга! Почти удалось по земле тебя догнать. Не поверишь, сивая кобыла та-акую скорость показала, когда я на нее верхом влез.
Появление зверя не вызвало в Графе никакой реакции. Одновременная потеря двух самых дорогих существ имеет право сказываться в форме галлюцинаций. Даже на психике высшего вампира.
— Понятно, — со знанием дела констатировала галлюцинация. — Налицо посттравматический шок. Ладно, посиди пока, а я попробую нашу Баньши вот этой чертовней шарахнуть.
Граф содрогнулся от причудливости собственного психоза. «Шарахать» трупы какими-либо «чертовнями» никогда не входило в число его жизненных приоритетов. Откуда же такое могло взяться сейчас?
Оборотневая галлюцинация, однако, времени не теряла. Ухватив зубами сияющую синим разрядом шкатулку, волк резко ткнул ею в грудь Баньши. Раздалось шипение, треск, тело Феи выгнулось дугой, приподнявшись над землей, и снова опало.
«Какой ужас! — подумал Влад, поспешно закрывая глаза. — Надо быстрее закапывать. Не хватало докатиться до совсем уж порочных видений».
— Не знала, Граф, что вас настолько возбуждают мертвые девушки, — слабый голос был, по-видимому, новой формой проявления быстро прогрессирующего безумия. — Скажите честно, вы обнажились для того, чтобы укусить меня на прощание, или рассчитывали сотворить нечто более интимное?
Выносить такое дальше от порождений собственного разума он не собирался. Влад открыл глаза, вознамерившись немедленно приступить к запланированным похоронам.
Баньши сидела на земле, опираясь спиной о бок оборотня. Вррык растягивал пасть в паскуднейшей из своих ухмылок:
— Хоть в чем-то Джерард был прав. Отличная штука этот электрошокер — мертвого поднимет! А ты молодец! Не ожидал от тебя подобной широты взглядов. Думал, придется с боем к телу пробиваться. Полечь пришлось бы за правое дело, не дал бы ты мне ее шарахнуть.
Граф устало провел рукой по лицу и выдохнул:
— Как же вы мне надоели, живучие твари!
— Вот тебе на! — восхитился оборотень. — Для тебя, между прочим, старались. Я, пока эту штуковину через лес к воротам Брана тащил, неудачно об дерево приложился. Так меня продрало, аж язык прокусил. Прямо насквозь, гляди.
Влад вяло отмахнулся от надвигающейся на него разинутой пасти и снова украдкой взглянул на Баньши. Девушка выглядела бледнее обычного и слегка осунулась, но рана в груди не кровоточила, а глаза сверкали привычными озорными искорками.
Жива. Она все-таки жива.
— Ну с устройством Штейна, допустим, всякое могло случиться, — к Графу постепенно возвращалась прежняя рассудительность. — А ты-то как ожил? Лежал ведь на полу шкура шкурой. Если не мертвый, то явно при смерти. Я собирался тебя закапывать следующим.
Последние слова прозвучали так неуместно и странно, что компания разразилась нервным хохотом.
— Скажешь тоже, — пролаял сквозь смех волк. — У нашего чудака стрела была самая обычная, стальная. То ли ошибся малость, то ли уже тогда бунт задумал. Пришлось, конечно, полежать немного, потратиться на регенерацию. Зато теперь я снова с вами, красивый юный ирландец.
Вррык облизнул рыжую морду и благосклонно позволил Баньши почесать себя за ухом.
«Только бы не выяснить со временем, что я все же сошел с ума, — с тревогой подумал Граф. — Хотя даже для меня это, пожалуй, слишком».
Пасть пылала и плохо слушалась, однако Вррык, презрев трудности, болтал без умолку. Пережитое рождало внутри булькающую смесь из стыда и гордости за то, что он сумел вовремя опомниться. Об «отце» оборотень успел понять главное — такие неадекватные родственники ему не нужны. Как, впрочем, и он им.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
