– Наверное, нам с тобой нужно было встретиться в Ледниковый период, – сказала она уже в автобусе по дороге на Саппоро. – Ты бы гонялся за мамонтом, а я – растила наших детенышей...
– Звучит весьма заманчиво, – сказал я.
Потом она заснула, а я все смотрел и смотрел на нескончаемый лес, бежавший за окнами по обеим сторонам дороги.
Приехав в Саппоро, мы пошли в ближайшую закусочную выпить кофе.
– Прежде всего выработаем план действий, – сказал я. – Нужно разделиться. Я буду искать пейзаж с фотографии, ты – разузнаешь все про овцу. Таким образом мы сэкономим кучу времени.
– Что ж, вполне разумно, – согласилась она.
– Лишь бы сработало, – кивнул я. – В общем, тебе поручается узнать расположение всех частных овечьих пастбищ на Хоккайдо, я также собрать описания всех пород местных овец. Сходи в библиотеку, в губернаторство...
– Обожаю библиотеки! – сказала она.
– Вот и прекрасно.
– Что, прямо сейчас идти?
Я посмотрел на часы. Времени было три тридцать.
– Да нет, сейчас уже поздно; отложим до завтра. А сегодня погуляем по городу, определимся с жильем, поужинаем, потом в ванну – и спать.
– Хочу в кино, – сказала она.
– В кино?!...
– Ну, мы же в самолете сберегли немного времени, разве нет?
– Да, конечно, – согласился я.
Мы вышли на улицу и заглянули в первый попавшийся кинотеатр.
Двойной сеанс, на который мы попали, состоял из криминального боевика и «оккультного» фильма ужасов. Народу в зале было раз-два и обчелся. Я поймал себя на мысли, что давно уже не сидел в настолько пустом кинотеатре. От нечего делать я пересчитал всех сидящих в зале. Восемь человек вместе с нами. Главных героев в фильме – и тех больше.
Обе картины оказались квинтэссенцией всего плохого, что можно увидеть на киноэкране. Отревел традиционный лев «Голдвин Мэйер», и не успело появиться название фильма, как уже захотелось встать с кресла и куда-нибудь уйти. Бывают на свете фильмы подобного рода.
Подруга моя, однако, сразу впилась глазами в экран и с очень серьезным лицом стала вникать во все детали картины. Так, что даже словом не перекинуться. После нескольких попыток пообщаться я махнул рукой и принялся-таки смотреть кино. Первым шел оккультно-мистический фильм. История о том, как маленьким городом решил овладеть Сатана. Сатана поселился в облезлом подвале местной церквушки и для совершения злодеяний использовал золотушного пастора. Зачем Сатане понадобилось овладевать именно этим населенным пунктом, я так и не понял. Слишком уж грязным и неказистым выглядел этот затерянный в кукурузных полях городишко.
Сатана, тем не менее, зверствовал очень усердно, и когда одна девчонка вдруг не захотела ему подчиниться, совершенно вышел из себя. Стоило Сатане выйти из себя, как все тело его начинало светиться изумрудно-зеленым светом и колыхаться наподобие фруктового желе. Что ни говори, в такой манере выходить из себя было что-то забавное.
Сидевший впереди нас мужчина средних лет негромко храпел; его одинокий, печальный храп разносился по залу, точно гудки корабля, потерявшего курс в непроглядном тумане. Поцелуи с обжиманиями в углу справа становились все откровеннее. Кто-то сзади вдруг громко испортил воздух. Мужчина впереди на секунду перестал храпеть, а две пигалицы в школьной форме прыснули в кулачки. Я же невольно вспомнил свою Селедку. Подумав про Селедку, я вдруг вспомнил о том, что уехал из Токио и в данный момент нахожусь на Хоккайдо... Та-ак. Это что же получается? До тех пор, пока какой-то осел не испортил воздух, я даже не осознавал, где я сейчас?
Чудеса, да и только...
С этими мыслями я заснул. Во сне я увидал Сатану зеленого цвета. В Сатане, который мне приснился, уже не было ничего забавного. Он ничего не говорил, а только смотрел и смотрел на меня из темноты.
Фильм закончился, зажегся свет, и я открыл глаза. Зрители в зале, как сговорившись, зевали, распахивая рты один за другим. Я купил в киоске пару порций мороженого, и мы начали его грызть. Мороженое было таким твердым, будто его непроданным хранили в холодильнике с прошлого лета.
– Ты что, так и проспал весь фильм? – спросила подруга.
– Угу, – кивнул я. – Интересно было?
– Ну, еще бы! Под конец весь город взрывается.
– Ого!..
В зале было до неприятного тихо. Чем ближе к нам – тем тише и неприятнее. Очень странное чувство.
– Знаешь, – сказала подруга. – По-моему, мое тело все время перемещается куда-то... Ты ничего не чувствуешь?
Странное дело: как только она это произнесла, меня охватило именно такое ощущение.
Она вцепилась в мою руку:
– Ты сиди так, я буду за тебя держаться!.. Так спокойнее...
– Угу.
– По-моему, если не держаться, то непременно куда-нибудь унесет. Не знаю, куда... В какое-то очень странное место.
Свет в зале погас, и на экране замелькали кадры кинорекламы. В темноте я зарылся лицом в ее волосы, губами отыскал ухо и коснулся его языком.
– Все будет в порядке... Не бойся.
– Все-таки ты был прав, – тихо сказала она. – Надо было нам ехать на чем-нибудь с именем...
Все полтора часа от начала и до конца фильма мы просидели в кромешной тьме с этим странным чувством плавно-бесшумного ПЕРЕМЕЩЕНИЯ НЕИЗВЕСТНО КУДА. Она уткнулась щекой мне в плечо и ни разу не меняла позы за все это время. К концу фильма плечо мое стало горячим и влажным от ее дыхания.
Выйдя из кино, мы в обнимку отправились шататься по вечернему городу. Казалось, будто именно теперь мы стали особенно близки. Благодушные жители не спеша бродили по улицам тихого города; в вечернем небе тускло мерцали звезды.
– Слушай, а ты уверен, что это – тот город, в который мы ехали? – вдруг спросила она.
Я посмотрел на небо. Полярная звезда висела в точности там, где ей висеть полагалось. Вот только выглядела как-то не совсем натурально. Эдакая фальшивая Полярная звезда. Слишком яркая, слишком большая.
– Ч-черт его знает... – пробормотал я.
– Мне постоянно кажется, будто вокруг что-то не так...
– Когда впервые в городе – поначалу всегда так кажется. К новому городу тело привыкает, как к новой одежде – не сразу.
– И я тоже скоро привыкну?
– И ты привыкнешь... Дня через два или три, – ответил я.
* * *
Устав шататься по городу, мы зашли в первый попавшийся ресторанчик, выпили по две кружки пива и съели по тарелке картошки с вареной горбушей. Кухня оказалась совсем неплохой, для первого попавшегося заведеньица – даже отличной. Пиво было свежайшее, белый соус к рыбе – очень тонкого вкуса, хотя и терпковат.
– Ну что, – сказал я, допивая кофе, – пора подумать и о крыше над головой...
– Насчет крыши – я примерно представляю, что это может быть, – ответила она.
– Что именно?
– А вот прочитай мне по порядку все названия отелей этого города...
Я попросил у неприветливого официанта телефонный справочник, отыскал раздел «Гостиницы и отели» [42]и, ведя пальцем сверху вниз по краю страницы, принялся читать ей одно название за другим. Я читал и читал, и прошел уже, наверное, названий сорок, когда она вдруг остановила меня:
– Вот это! Вроде неплохо.
– Которое?
– Последнее, что ты прочитал...
– «DOLPHIN HOTEL», – повторил я написанное по-английски название.
– Это что значит?
– Отель «Дельфин».
– Вот в нем и поселимся.
– Никогда о таком не слышал!..
– Тем не менее, – пожала она плечами, – кроме этого я больше не слышу ничего подходящего.
Поблагодарив официанта, я вернул ему справочник, прошел к телефону и набрал номер отеля «Дельфин». Абсолютно бесцветный мужской голос в трубке сообщил, что в настоящее время свободны только одноместные или двухместные номера. На всякий случай я поинтересовался, а что еще, собственно, у них есть кроме двух – и одноместных. На это мне ответили, что никаких других номеров, кроме одноместных и двухместных, у них в принципе не бывает. Несколько сбитый с толку, я заказал-таки один двухместный и спросил о расценках. Сумма оказалась чуть не вполовину меньше того, что я ожидал услышать.
Мы прошли три квартала на запад, один на юг – и отель «Дельфин» возник перед нами. Скукоженно-маленький – и совершенно безликий. Второго настолько безликого отеля, наверное, было не сыскать на всем белом свете. При виде такой безликости объекта материальной природы начинаешь верить в потусторонний мир и прочую метафизику. Ни неоновой надписи, ни вывески у крыльца, ни парадного хода. Одинокая стеклянная дверь в стене, точно служебный вход какого-нибудь ресторана, и на ней – медная табличка с буквами: «Dolphin Hotel». Никакого – даже самого неказистого – изображения дельфина.
