как разговариваешь! Ещё же куча времени!
Увидев, что близнецы вот-вот опять поругаются, Жуань Наньчжу сделал рукой «стоп» и сказал:
— Прямо сейчас иди и всё разузнай. Пока твоё время входа в дверь не установилось, поэтому лучше подстраховаться от неожиданных проколов.
— Хорошо, — послушно отозвался Чэн Цяньли.
И лучше бы он ничего не узнавал. Когда выяснилось, что именно скрывается за словами песни, Линь Цюши ощутил, как по спине пробежал холодок.
Первые несколько строчек «Сестрицыного барабана» были такими:
Сестрица моя с малых лет была нема.
И когда я подросла, из дому она ушла.
Тосковала я по ней день ото дня, день ото дня.
Сестрица моя!
Вот и я подросла, стала, как она была,
И тогда я поняла её, вдруг поняла.
И с тех пор ищу её день ото дня, день ото дня.
Сестрица моя!
На молитвенном кургане сидит старик,
То и дело повторяет:
А-Ом-Мани-Падме-Хум.
Вроде бы простая песня о том, как младшая сестра ищет старшую, но когда выяснился сюжет написания песни, оказалось, что в ней поётся о барабане из человеческой кожи.
Давным-давно у приверженцев некой религии существовала такая традиция — с девственницы живьём снималась кожа, из которой затем делался барабан. По легенде звук этого барабана способен соединить жизнь и смерть, помочь вырваться из круга перерождений.
Утверждалось, что немая старшая сестра добровольно согласилась пожертвовать собой, чтобы из её кожи сделали барабан, но так ли это на самом деле, тут мнения расходились.
— Для барабана непременно требовалась кожа девушки, не вступавшей в сексуальные отношения, такой материал считался самым чистым. А если девушка вдобавок немая — ещё лучше, поскольку немая никогда не произносила слов лжи, а значит, и душа её тоже не запятнана, — Чэн Цяньли зачитывал найденную информацию. — Кроме того, снимать кожу надлежало непременно живьём, таким образом звук получался наиболее ярким… — Дочитав, юноша содрогнулся. — Как хорошо, что мы живём в обществе, где правит закон.
Иногда то, что творят люди, страшнее самых жутких на свете призраков.
Линь Цюши произнёс:
— Говорится, что автор этой песни в путешествии встретил девушку, искавшую свою старшую сестру. Она не знала, куда пропала её сестра, пока не услышала мантру и донёсшийся с небес звук барабана.
Жуань Наньчжу спокойно слушал, не выражая ни согласия, ни протеста. Он и сейчас выглядел не очень хорошо. Конечно, врач сказал, что все процессы в норме, но моральный урон никогда нельзя измерить.
— В этот раз я могу пойти с ними, — подал голос сидящий рядом Чэн Исе. — Тебе лучше передохнуть.
Жуань Наньчжу:
— Ты?
Чэн Исе кивнул. По возрасту они вроде бы не различались с Чэн Цяньли, но старший брат производил впечатление человека гораздо более серьёзного и совсем не походил на семнадцати-восемнадцатилетнего юношу. С определённого угла он даже немного напоминал Жуань Наньчжу.
— Я подумаю, — Жуань Наньчжу почему-то глянул на Линь Цюши и не дал прямого ответа.
Чэн Исе чуть нахмурился, словно не понимал колебаний Жуань Наньчжу, но в итоге так ничего и не возразил, бросив лишь «Хорошо».
К счастью, пускай состояние Жуань Наньчжу оставляло желать лучшего, всё-таки он выбрался из жутко опасной двери.
Вечером все решили как следует отметить это событие. Лу Яньсюэ наготовила целый стол еды, а Линь Цюши, который вызвался ей помогать, обнаружил у девушки поразительный талант к кулинарии. И только спросив, узнал, что она раньше готовила на заказ, но потом, попав за дверь, закрыла свой бизнес и поселилась в коттедже.
— Вообще-то я не лучший повар здесь, — призналась девушка. — Чжан Цзяо готовит ещё лучше меня, но он пока в отъезде. Когда он вернётся, вот тогда полакомишься вкусным! Хотя, как я посмотрю, ты тоже неплох. Часто готовишь?
— Я ведь жил один, — ответил Линь Цюши, занятый нарезкой овощей. — Приходилось учиться готовить хоть что-то.
Когда стол был накрыт, они откупорили несколько бутылок вина, и за столом воцарилась непринуждённая атмосфера, все болтали и смеялись, так что невозможно стало разглядеть нависшую над каждым мглу.
Линь Цюши даже выпил пару бокалов, правда, на большее не решился. Его сердце наполняло беспокойство, и мужчина беспокоился, что напьётся.
Жуань Наньчжу вот оказался довольно стойким к алкоголю — он в одиночку осушил целую бутылку красного.
Когда все наелись и напились, то разошлись по своим комнатам. Не исключением стал и Линь Цюши. Поднявшись к себе, он принял горячий душ, но когда вышел, то увидел Жуань Наньчжу, сидящего на его кровати в ожидании.
— Наньчжу, что-то случилось? — Линь Цюши подошёл к нему, вытирая мокрые волосы.
— Ты нужен мне, — шокировал его ответом Жуань Наньчжу.
Линь Цюши остолбенел от его слов.
— В каком… смысле?
— В прямом, — ответил Жуань Наньчжу. — Ты не можешь умереть.
Его слова, как ни крути, отдавали неким чувственным подтекстом. Однако Линь Цюши, будучи железобетонным натуралом, совершенно ни о чём подобном не задумался.
— Не мог бы ты выразиться яснее?
Жуань Наньчжу напоследок сказал лишь одну фразу. Вот как она звучала:
— Некоторые люди рождены для дверей.
Сказав это, он ушёл, оставив в комнате совершенно растерянного Линь Цюши.
Линь Цюши всё время казалось, что с Жуань Наньчжу после десятой двери произошли какие-то перемены, но вот так сразу он
