Это было слишком. Вскочив со стула, Гиацинта подбежала к телефону и набрала номер Джеральда.
– Это я! – крикнула она в трубку. – Что ты со мной делаешь? Тебе доставляет удовольствие мучить меня? Ты настоящий дьявол!
До Гиацинты донесся бархатный голос, который когда-то так очаровал ее.
– Дьявол? Не знал об этом. Должно быть, все зависит от точки зрения.
Он был спокоен и, похоже, даже слегка насмешлив. Если бы Джеральд находился сейчас рядом с ней в комнате, она наверняка ударила бы его.
– Почему ты не пускаешь ко мне детей? Они мои, слышишь? Это я их родила! Я нянчила и кормила их, а ты… ты…
Джеральд глубоко вздохнул:
– Гиацинта, ты слишком эмоциональна и склонна к истерии. Я не отбираю у тебя детей. Тебе не на что жаловаться. Ты говоришь, что я мучаю тебя. Чем? Потому что изменил планы на каникулы?
– Это далеко не все. Эти твои омерзительные женщины…
– Омерзительные? Кто это тебе сказал?
Гиацинта не собиралась выдавать Арни.
– Эмма и Джерри, – ответила она. – В основном Джерри. Знаешь ли ты, что он смотрит порнографию по кабельному телевидению поздно ночью?
– Нет, я не знал, но непременно разберусь с этим. У меня очень напряженная работа, и я не могу за всем углядеть.
– Я тоже занята, и…
– Я слышал о твоем успехе, это очень впечатляет, но…
– Успех или нет, а я бы сумела присмотреть за детьми.
– Дети не страдают, Гиацинта. Они здоровы и ухожены. Взгляни на них. Это видит всякий.
– Они страдают, Джеральд. Они хотят жить с матерью, как и большинство детей.
– Ну а эти дети не могут, поэтому незачем к этому возвращаться. Ты добровольно подписала бумагу – цену за мое молчание. – Голос Джеральда стал колючим. – Ты должна быть благодарна, потому что мне не следовало так поступать. Не следовало возвращать тебе улики, найденные на газоне.
– Что же это за мир, где нет прощения и понимания?! – воскликнула Гиацинта. – Кто-то же может воздействовать на тебя…
– Воздействовать на меня? А ты попробуй воспользоваться законным способом. Ты ведь знаешь, что с тобой случится.
Гиацинта не помнила, кто из них первый повесил трубку. Кипя от ярости и обливаясь слезами, она бросилась на постель.
Когда спустя несколько часов в дверь позвонили, Гиацинта все еще лежала. Вспомнив, что к ней должна приехать Францина и переночевать у нее, она поднялась и пошла открывать.
Мать была в дорожном наряде с небольшим чемоданчиком в руке. Лицо ее выразило ужас.
– Боже мой, что случилось?
– Ничего. Я плакала.
– Это я и сама вижу. А что произошло? Ты только взгляни на себя!
Из зеркала на Гиа смотрело печальное, бледное лицо, обрамленное спутанными черными волосами.
– Я разговаривала с Джеральдом.
– Ну и что он?
– Я хочу забрать детей, а он не желает и слышать об этом. Пожалуйста, не спрашивай меня больше ни о чем. Ты и сама все знаешь.
Францина прошла в комнату, сняла жакет и приготовила вещи на ночь. Когда она вернулась, Гиацинта лежала на диване, глядя в потолок. Францина села рядом и окинула дочь тревожным взглядом.
– Конечно, нет смысла снова просить тебя объяснить мне все.
Гиацинта посмотрела на мать и, заметив в ее глазах жалость, опять разрыдалась.
Францина спросила:
– Тебя мучает что-то еще, кроме тоски?
– Голова.
– Это давление. Сядь, я помассирую тебе шею.
Пальцы у нее были прохладные и сильные. Пока мать массировала ей шею, Гиацинта подумала: «Францина раздражала меня, говорила глупости. Я любила бабушку больше, чем ее, она знала об этом, но проявляла терпение. Я была высокомерной и слишком незрелой для своего возраста. Только мать предвидела, что произойдет у меня с Джеральдом».
«Попробуй воспользоваться законным способом. Ты знаешь, что с тобой случится. Уголовное преступление второй степени».
Слезы покатились по щекам Гиацинты.
– Господи, да что же это такое? – воскликнула Францина. – Я не могу этого больше выносить! Слышишь? Не могу!
Гиацинта закрыла глаза и шепотом сказала:
– Не смотри на меня. Просто слушай.
Была почти полночь, а они все сидели. Францина, смертельно бледная, уставилась в стену.
– Теперь я чувствую себя лучше, а вот ты хуже, – заметила Гиацинта.
– Да. Я чувствовала бы себя лучше, если бы знала, что делать, но ничего не могу придумать.
– Потому что выхода нет.
– Ты не могла сказать об этом Уиллу, – пробормотала Францина. – Никто не согласился бы принять на себя такую ответственность. Никто, кроме Арни. Ты понимаешь, что он исключительный?
– Конечно. Я всегда говорю, что бесконечно благодарна ему.
– Он хочет большего, чем благодарность.
– Я знаю и об этом.
– У него есть шанс?
Гиацинта печально улыбнулась.
– Ты хочешь видеть дочь хорошо и надежно устроенной. Это вполне естественно.
– Значит, ты все еще думаешь о Уилле?
«Думаю? Вспоминаю. Мечтаю. На днях в лифте я слышала его голос и не решилась обернуться, пока не поняла, что это не он. Всякий раз, когда звонит телефон, у меня дрожит рука, хоть я и уверена, что это не Уилл».
– Мне очень жаль, Гиацинта. Тебе нужен покой.
– Мне нужен сон. Сейчас я хочу спать.
К добру ли или не к добру, но, рассказав все Францине, Гиацинта почувствовала безмерную усталость.
Глава 16
За завтраком на террасе отеля Гиацинта оглядела семью и увидела новое выражение на их лицах. Несколько солнечных дней во Флориде, проведенных ими вместе, стали для них лекарством.
Она напряженно ждала февраля. Дни тянулись бесконечно медленно. Дети тоже с нетерпением ожидали встречи с ней. Они очень тянулись к матери и постоянно спрашивали, когда же она возьмет их к себе.
Однако сейчас все было хорошо. Эмма восхищалась браслетом Францины. Джерри беседовал о бейсболе с Арни, который приехал позавтракать с ними.
«Счастье – это всего лишь атмосфера, обусловленная направлением мыслей», – подумала Гиацинта. Трава блестит; небо голубое; фрукты на подносе свежие; смех детей – серебристый. Взгляд матери сказал Гиацинте, что один такой день стоит поездки в Лондон, от которой Францина отказалась ради визита к внукам.
Оставалось всего два дня до возобновления школьных занятий и до того момента, когда необходимость готовить весенний показ мод заставит Гиацинту вновь вернуться к работе. Но не стоит думать об этом. Нужно сосредоточиться на том, что происходит сейчас. Она начала брать уроки верховой езды, чем привела в восторг детей. Они играли в мяч на пляже, ловили рыбу, плавали в бассейне – словом, не теряли ни минуты.
– Что ты будешь делать во второй половине дня? – спросил Джерри. – Поедешь с нами кататься?
