«…И того, кто топает по ночам в коридоре, тоже не удалось поймать, еще светло было, но Кло его слышала (это моя новая знакомая). Сегодня ночью попробую походить одна и послушать. До встречи! Энца.
П.С. Донно, посмотри еще, пожалуйста, не удастся ли поднять данные школьных проверок по магическому уровню? Нужны по семье Сварны. И еще по одному предку, Михалу Сварне, он участвовал в Северной войне. Если у тебя нет времени, то напиши, я тогда Якова попрошу. Местные говорят, что запрос все равно к нам пойдет, так что быстрее напрямую будет узнать. В любом случае, огромное тебе спасибо!»
Отправила краткий отчет Якову и стала выписывать в блокнот новые сведения, полученные от Донно.
Пярве действительно был магом — ниже среднего, никаких особых способностей, стихийная составляющая нулевая. Общемагический профиль, без специализации, диплом по теме «Народная обрядовая магия».
Энца поймала себя на том, что повернулась сказать Джеку: «Я так и думала», но осеклась. Н-да, сегодня придется все одной — и когда она только успела привыкнуть к постоянному присутствию напарника…
Дальше были адреса и телефоны всех уволившихся слуг, но Энца не успела их все выписать: позвонил Донно, прочитавший письмо и не на шутку обеспокоившийся планами Энцы на следующую ночь. Едва успокоив его, девушка продолжила работу, проверив кое-что в сети.
В двенадцатом часу к ним пришла Камелия, свежая, идеально накрашенная и уложенная, в очередном элегантном костюме.
Энца в это время составляла схему в блокноте, а Кло валялась на кровати на животе и болтала ногами.
— Привет! — воскликнула она, увидев Камелию. — Ты представляешь!.. Смотри, у нее на ноге пятно — это ее умертвие хватало! Нет, ну ты подумай, я вообще обалдела! Умертвие!..
Энца махнула рукой, мол, ничего особенного, а Камелия укоризненно посмотрела на колллегу:
— Ты бы лучше читала новостные сводки, а не свои психологические статейки. Про это умертвие несколько дней подряд писали, а ты все прохлопала… Да не в этом дело. Мы завтрак пропустили.
Вздохнув, девушка села рядом с Кло.
— Мунце мне сказал, что предупреждал вчера о том, что нужно к десяти собираться.
— Изверг, — с чувством сказала Кло.
— Сходим на кухню, накормят, — предложила Энца. — Там добрая тетка. Что вы так смотрите? Мы вчера там ели.
— Да нет, ничего, — пожала плечами Камелия. — А нам хозяин настоятельно посоветовал со слугами не общаться и ничего не выспрашивать.
— И что ж это вы такие худющие, мода это у вас такая, что ли? — уже привычно запричитала кухарка, когда Энца ввела девушек на кухню и поздоровалась.
— Не, — грустно сказала Энца. — это не мода, это у нас работа такая. Надо много есть, чтобы энергию восполнять, а не всегда получается. У вас что-нибудь с завтрака осталось? А то Мунце говорит, что теперь до обеда терпеть надо.
— Вот индюк, — рассердилась кухарка, бросила тесто, которое месила, и на ходу вытирая руки, поспешила к огромному пузатому холодильнику в углу. За ним, как теперь знала Энца, был вход в кладовую и подвал.
Через пять минут перед девушками на столе стояла половина мясного пирога, сливовый пудинг, блюдо с запеченными бутербродами и по тарелке овсяной каши.
— А дружок-то твой, чего? — спросила кухарка. Тесто она уже поставила в тепло, прикрыв льняным полотенцем и теперь на колоде рубила большую тушку птицы. Топорик соскальзывал, а кухарка ругалась на жадного дворецкого, который закупил мороженых индюшек вместо свежих.
— Джек спит еще. Хотите помогу? — спросила Энца, кинула в рот бутербродик и подошла к кухарке.
— Да уж ладно, — проворчала Прасковья Ивановна. — Что ты, малявочка, сделаешь? Пусть немного оттает еще. Придется, правда, ее на ужин оставить, не успею к обеду.
Энца забрала топорик и провела пальцами по лезвию.
— Как резать? — спросила она.
Кухарка показала где, и с изумлением наблюдала, как твердая тушка с легкостью разваливается на нужные куски.
— Ох, как вспомню, — грустно сказала она, — нашего Пярве. Уж на что к старости язвой сделался, а ножи кроме него никто так не точил. Сейчас-то садовнику ношу, да пользы никакой, все одно тупые.
— А он ножи точил? — спросила Энца. — Давайте я вам все заострю, у меня тоже хорошо получается.
— И ножи точил, — кивнула кухарка. — И за домом следил, и продукты у нас всегда были свежие, да по разумной цене. А этот индюк экономит вечно, и покупает черти что. Я уж хозяину жаловалась, да что там сделаешь, если хозяйка… ну, не сделаешь ничего. Хотя вот как вся эта катавасия началась с призраками да прочим, хозяин Мунце спуску не дает, то и дело выволочки ему устраивает. Он, конечно, индюк индюком, но разве виноват?
— Старший Сварна тоже о Пярве рассказывал, — осторожно заметила Энца. — Они дружили, да?
Она пристроилась на табуретке возле разделочного стола и коротким воздушным лезвием оглаживала по очереди все ножи из внушительного набора Прасковьи Ивановны. Пару особенно больших она задумчиво повертела в руках, взвешивая и запоминая ощущения.
— Ну, сама-то я работаю здесь лет пятнадцать, — сказала кухарка, очищая овощи. — Но много слышала об этом — они еще ребятами подружились, когда господин Алекс в школу ходил. Их отцы дружили, и даже звали, мне кажется, их одинаково. А Пярве, когда он диплом защитил в Институтах ваших, сюда прислали на работу. Он чуть старше был и ему вроде как поручали за Алексом присматривать. Так они всю жизнь и дружили.
— Отцов одинаково звали, — задумчиво повторила Энца. — Он, наверно, очень расстроился, когда Пярве умер?
— Конечно. Я ж говорила, даже из комнаты не выходил. А уж как узнал, что старого Пярве сожгли, как там у вас принято, да по ветру развеяли, так прям с лица переменился. Я случайно застала, он к нам сюда спускался тогда… и как мне жалко его было, словами не передать…
— Прасковья Ивановна, а Пярве часто в подвал ходил? — спросила Энца.
— Да разве ж узнаешь, — ответила та. — Через кладовку, бывало, два-три раза в месяц, проверял, как там все. Вот Мунце ходит реже, в этом месяце и вовсе не спускался. Хозяин самолично ходил — проверял сваи вместо индюка. Да и перед тем как Пярве стало хуже, хозяин вместо него осматривал.
— А через бойлерную не ходят?
— Там после ремонта свалили материалы, проход почти загорожен, ну и пыли много. Никто там не ходит.
— Боги, болтает и болтает, — недовольно ворчала Кло, когда они поднимались по лестнице из кухни. — А как она всем гремит! Нельзя спокойно положить что-то, обязательно шмякнет так, что звон в ушах!
— Зато покормила, — сказала Энца. — И на самом деле много интересного рассказала.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
