Только исследователи, специализировавшиеся на судьбе евреев арабского мира, иногда обсуждали происхождение многочисленных химьярских прозелитов. Среди них стоит упомянуть Исраэль Бен-Зеэва, опубликовавшего еще в Египте конца 20-х годов книгу под названием «Евреи в Аравии». В 1931 году он выпустил ее первое (переработанное) издание на иврите, а в 1957 году - второе, существенно расширенное. Историю Химьярского царства основательно исследовал еще один израильский ученый, Хаим Зеэв Хиршберг, чья книга «Израиль в Аравии» вышла уже в 1946 году. Эти два сочинения подробно описывают судьбу иудеев, живших на юге Аравийского полуострова. Несмотря на национально-апологетическую окраску, оба этих труда отличаются высокой степенью научной достоверности.
В последние десятилетия археологи обнаружили новые эпиграфические материалы. Зеэв Рубин, видный историк из Тель-Авивского университета, является одним из считанных израильтян, продолжающих скрупулезно изучать историю утраченного химьярского времени.
Завершая свое захватывающее описание царства прозелитов, Хиршберг, возможно, самый известный исследователь истории евреев арабского мира, задает следующие вопросы: «Сколько иудеев проживало в Йемене? Каким было их расовое происхождение, являлись ли они потомками Авраама или же происходили от йеменцев, принявших иудаизм?» Хотя у него не было ответов на эти вопросы, он подытожил: «Несмотря на это, были и иудеи, прибывшие из Эрец-Исраэль, а возможно, и из Вавилона; именно они являлись духовным ядром иудейской общины Йемена. Их число было немалым, их значение было велико, они принимали решения по всем вопросам. Когда начались гонения, они сохранили верность своему народу и Торе. Верно, что многие из химьярских прозелитов не сумели выдержать преследований и приняли ислам. В Йемене не осталось ни одного христианина, однако евреи сохранили целостность общины, отделявшей себя от арабов. До сих пор они придерживаются своей веры, невзирая на унижения, которые им приходится терпеть... Многие общины прозелитов, как, например, хазары, ассимилировались и растворились среди других народов, поскольку их еврейское ядро было чересчур малочисленным, однако евреи Йемена остались живым коленом еврейской нации»[356].
Выдающаяся аккуратность изложения химьярской истории вплоть до этого финального пассажа и доскональное следование оригинальным источникам на всех этапах ее изучения делают эти последние строки неуместными и даже абсурдными. Вместе с тем они заслуживают цитирования, поскольку позволяют проследить характер и направление сионистской историографической мысли в том, что касается проблемы прозелитизма. Хиршберг не имел абсолютно никаких данных о том, какую часть тех или иных слоев химьярского общества составляли «иудеи по рождению и по крови» и были ли они вообще, равно как и о происхождении тех, кто сохранил приверженность своей вере. Тем не менее, этноцентрический императив пересилил его исторический профессионализм, а потому в завершающей главе исследования ему потребовался «голос крови». Ведь в противном случае читатели уважаемого востоковеда могли подумать, что йеменские евреи являются, не дай бог, потомками Зу Нуваса и его воинственных аристократов, а вовсе не отпрысками милосердных Авраама, Ицхака и Якова, фантастических «праотцев» всего мирового еврейства.
Хиршберг с его этнобиологическим пафосом, разумеется, не был исключением. Почти все исследователи, писавшие о зарождении еврейской общины Йемена, приписывали ей «политкорректную» родословную, восходящую к древним жителям Иудеи. Некоторые утверждали, что после разрушения Первого храма многие иудейские изгнанники оказались не только в Вавилоне, но и в Южной Аравии. Другие говорили, что йеменские евреи ведут свое происхождение непосредственно от царицы Савской. По их мнению, сексуальная гостья царя Соломона вернулась домой в сопровождении «еврейских придворных», которые с исключительным энтузиазмом исполняли заповедь «плодитесь и размножайтесь». Судя по всему, царица Савская оставила огромное число наследников, поскольку эфиопы также считали своих царей ее прямыми потомками.
Таким образом, история химьярских прозелитов была оставлена сиротливо прозябать на обочине израильской системы образования, и выпускники средних школ не имеют о ней ни малейшего представления. Судьба мощного иудейского царства, в свое время наводившего страх на соседей, оказалась весьма печальной: прямые потомки его стесняются, все остальные боятся даже упоминать о его существовании1.
II. Между пунийцами и берберами — таинственная царица Кахина
Не только химьяриты исчезли из израильской национальной памяти. Происхождение их североафриканских единоверцев также старательно игнорируется и замалчивается. Если йеменские евреи, согласно национальной мифологии, являются потомками приближенных царя Соломона или, на худой конец, вавилонских изгнанников, то евреи Магрнба либо также оказываются потомкам иудеев, изгнанных после разрушения Первого храма, либо ведут свое происхождение от испанских евреев, обладающих, как известно, блестящей родословной. Если верить легендам, они были «изгнаны» из Иудеи, «опустевшей» после разрушения Второго храма, непосредственно на западную оконечность Средиземноморья.
В предыдущей главе уже говорилось о проникновении иудаизма в Северную Африку и о крупном восстании против Рима, происшедшем в 115-117 годах н. э. В ходе этого мессианского анти[357] языческого восстания появился эллинистический иудейский царь по имени Лукуас (некоторые историки именуют его Андреасом), сумевший на некоторое время овладеть провинцией Киренаика (Cyrenaica), находившейся северо-восточной части нынешней Ливии. В своих стремительных разрушительных набегах его отряды доходили до самой Александрии. Согласно историческим свидетельствам, этот религиозный мятеж отличался непомерной жестокостью, предвосхитившей характер будущих монотеистических конфликтов, и был безжалостно подавлен римлянами[358]. Это поражение уменьшило масштабы иудейского прозелитизма в Киренаике, хотя и не остановило его полностью. В провинции по-прежнему жило немало иудеев и прозелитов, но, что для нас существеннее, иудаизм из-за тягот восстания и вызванных его подавлением репрессий начал распространяться на запад.
В III веке н. э. подозрительный рабби Осия (Гошеа), живший в Святой земле, был все еще недоволен североафриканскими прозелитами и, согласно Иерусалимскому Талмуду, спрашивал: «Следует ли принимать ливийских прозелитов лишь в третьем поколении»? (Килаим 38: 8). В отличие от него выдающийся аморай Рав (Аба бар Айво) утверждал примерно тогда же: «От Тира до Карфагена люди знают Израиль и его отца небесного; западнее Тира и восточнее Карфагена люди не знают ни Израиль, ни его отца небесного» (Минхот 110а)[359].
Долговременное успешное распространение иудаизма в северной Африке, по-видимому, связано с тем, что здесь еще оставалось население финикийского происхождения. Хотя Карфаген был разрушен еще в середине II века до н. э., очевидно, что многие его жители пережили это событие. Город отстроили заново, он довольно быстро восстановился и снова стал важным торговым портом. Куда в таком случае исчезли пунийцы, то есть африканские финикийцы, массово населявшие прибрежные районы? В свое время некоторые исследователи, в том числе выдающийся французский историк Марсель Симон, выдвинули предположение, согласно которому значительная их часть приняла иудаизм; отсюда его исключительное влияние в Северной Африке[360].
Не будет безосновательным предположить, что близость языка Пятикнижия к древнефиникийскому языку, а также то, что многие финикийцы были обрезаны, существенно способствовало их массовому обращению в иудаизм. Прибытие из Иудеи пленных рабов после разрушения Второго храма, по-видимому, ускорило этот процесс. Древнее финикийское население, происходившее из Тира и Сидона и испокон веков враждебное Риму, очевидно, радушно приняло изгнанников-бунтовщиков и охотно восприняло их необычное вероучение. Марсель Симон добавляет, что проиудейские взгляды императорской династии Северов, происходившей из Северной Африки, также способствовали росту популярности прозелитизма.
Так или иначе, распространение иудаизма в Северной Африке стало едва ли не самым большим успехом этой религии в Средиземноморье. Если в III—IV веках н. э. число прозелитов в Египте, Малой Азии, Греции и Италии, то есть в главных центрах античной цивилизации, существенно упало, то на побережье Магриба общины приверженцев иудаизма нисколько не уменьшились. Археологические и эпиграфические данные свидетельствуют о том, что иудейская религиозная жизнь продолжала оставаться оживленной. В Кумрате, неподалеку от развалин древнего Карфагена, были найдены многочисленные могилы III века н. э., украшенные латинскими, иногда — ивритскими (они же финикийские) буквами, рядом с которыми непременно изображена менора (семисвечник). Кроме того, по всему региону встречаются в немалом количестве надгробия прозелитов, носивших латинские или греческие имена. Мы знаем, что покойные исповедовали иудаизм, лишь потому, что сообщение об этом соседствует с их нееврейскими именами. На месте древнего города Наро (нынешний Хамам-Лиф недалеко от города Тунис) археологи раскопали развалины синагоги того же периода. На ее стенах сохранились изображения светильников, меноры и шофара; ее мозаичный пол украшен следующей надписью: «Раба твоя девица Юлия из Наро отреставрировала эту мозаику на свои средства в святой синагоге Наро». Далее указаны имена главы синагоги и его сына; нисколько не удивительно, что первого зовут Рустикий, а второго — Асторий.
