бок.
Вытащить ловушку!
Веревка поднялась. Потом был короткий крик, мне казалось, что мне отрывают руки.
Веревка в моих руках потянула меня по воздуху влево. Я врезался в дерево. Я думаю, что некоторые кости в моей груди сломались. Хорошо, что на мне был купол. Если бы я ударился головой, я бы умер.
Это было опасно.
В следующий раз привяжу веревку к другому.
Делать это самому глупо. Но меня нельзя винить, ибо я не знал, что удар отправит меня через веревку.
Посмотрим, что получилось… На результаты моих усилий.
На земле на дороге лежат две добычи. Их колесные штуковины продолжали движение вперед под углом, останавливаясь после столкновения с деревьями. Они перестали грохотать. Единственные звуки исходят от жертвы. Кажется, они ошеломлены.
Я уверен, что веревка попала им в головы, может быть, в шею. Если они чувствовали, то же, что и я, им должно было быть хуже, чем мне. Я их не боюсь, хотя их двое. Остальные уже идут к ним.
Один кажется менее ошеломленным, чем другой. Он встает. Обе жертвы имеют мешки на спине.
Не знаю, были ли они раньше. Я не знаю, та ли это жертва, что прошла здесь три дня назад. Но я знаю, что у них нет оружия. Ни копий, ни металлических палок, ни луков. В лучшем случае у них есть ножи.
Я уже узнал, что инструмент для рытья нор — один из наиболее эффективных способов ранить бронированную жертву. Он истекает кровью через их броню. Пока стоящая жертва сражается с армией, я обойдусь, перенесу свой инструмент на другую сторону, подниму его в воздух, швырну на жертву.
Жертва закричала. Думаю, он не был ошеломлен, просто не мог двигаться. Другая жертва заметила меня.
Но это ничего не могло сделать. К нему тянулись еще четверо, двое уже были мертвы у его ног. У него был только один нож. Он позволял другим кусать себя за руку, чтобы удержать голову, прежде чем проткнуть им глаз.
Умная.
Но не беда, если слишком много других.
Жертва подо мной перевернулась на живот. Он протянул руку вперед, цепляясь за землю. Оно тянуло, поднимая одну ногу, не вверх, а в сторону.
Отползая, он пытался убежать!
Я поднял инструмент для рытья ям и швырнул его на правую руку. Она снова закричала.
Раз, два, три раза.
Затем я прицелился в его правую ногу. Имея только одну рабочую руку, одну рабочую ногу, жертва не может причинить мне вреда.
Она ничего не может сделать, чтобы уйти, ожидая смерти. После четырех попаданий в ногу жертва перестала кричать. Может быть, она уже умерла, или, возможно, она была без сознания?
Что там с другими?
Кровь моих людей сочилась из их голов, противник положил многих…
Я схватил жертву подо мной, потянул ее прочь. Я не хотел, чтобы его плоть соприкасалась с кровью других. Осталась еще половина остальных, десять человек.
Но они спотыкались о трупы, ослабевшие, добыче легче было их убить.
Он наклонился, чтобы ударить другого, который укусил его за ногу. Его зубы не могли прокусить его броню. Но это не значит, что жертва не пострадала. Шипы, которые я привязал к рукам других. Они пронзали жертву.
Были маленькие дырочки, маленькие «слезинки» крови. При достаточном количестве других, рвущих броню, появится брешь, которую можно будет укусить.
Но я не собираюсь ждать. Я тоже не собираюсь приближаться к опасной добыче. Поэтому я отступлю, достану метатель, заряжу стрелу, выстрелю в жертву из безопасного места.
Быть в опасности, чтобы охотиться за едой, это глупо. Хорошо, что я умный.
Я выстрелил в жертву стрелой.
Когда я это сделал, он споткнулся вперед. Затем он развернулся и с криком бросился на меня.
Как страшно. Она очень хорошо убивает других ножами!
Вот почему я побежал…
Я должен был целиться в его ногу, а не в плечо. Я думал, что отключение его руки позволит другим победить его. Откуда мне было знать, что вместо этого он будет преследовать меня?
По сравнению с другими, меня труднее убить. У меня есть купол, защищающий голову, броня, защищающая конечности. Но жертва уверенно гонится за мной. Если бы у него не было способа убить меня, он бы поступил иначе. Я раньше убивал бронированную жертву ножом. Эта жертва может сделать то же самое со мной.
Я должен бежать по кривой, таким образом, я окажусь позади группы других. Если он продолжит преследовать меня, он снова наткнется на них.
— Куда побежал? Уродец! Я тебя догоню и убью!
Все, что ему нужно сделать, это настроить его направление. Тогда что мне делать?
С каких это пор жертва стала такой быстрой? Нет, это имеет смысл. Его ноги длиннее моих.
Если мы продолжим в том же духе, я умру.
Он уже сказал, что убьет меня после того, как поймает меня. Теперь я знаю, что чувствуют жертвы, когда я раню их ноги, не торопясь охотиться на них.
Но есть разница.
Я не ранен. Я могу дать отпор. Эта жертва преследует меня, потому что не боится меня.
Я должен изменить это.
Я откинул метатель в сторону, схватил со спины инструмент для рытья ям.
Во время бега я не мог заменить их, как обычно. Рядом нет никого, кто мог бы взять мой метатель. Не имело значения, если я отбросил это таким образом.
Как только я схватил инструмент для рытья ям обеими руками, я топнул правой ногой, повернулся вокруг него, размахивая инструментом и чуть не упал.
Но я этого не сделал. Инструмент попал в бедро жертвы. Потом я упал от удара.
— Урод!
Почему-то жертва была невозмутима. Инструмент для рытья дыр пробил его броню, вызвав кровотечение. Хотя часть его ноги была повреждена, ему было все равно.
Ему было все равно, когда стрела попала ему в плечо.
Что не так с этой добычей?
Теперь, когда я на земле, я был в невыгодном положении. Я не могу размахивать инструментом без ног. Так что я отпустил, переключился на ножи, которые держал в сумке со стрелами. Жертва наступила мне на правую руку, затем ударила ножом по голове.
Стекло на моем куполе треснуло.
Нож жертвы не прошел.
Я думал, что умру.
Прежде чем он смог снова напасть, я использовал свой нож левой рукой, проткнув ногу жертвы. Он пробил его броню, прочно погрузившись в нее.
Хорошо, но… Жертве было все равно! Его нога не отрывалась от моей руки.
Вместо этого он закричал, снова ударив
