Мисс Таработти в первый и в последний раз за всю свою жизнь совершенно лишилась дара речи.
Королева встала:
— Итак, значит, все улажено. Мы очень рады. А теперь мы предлагаем вам отправиться в постель, юная леди. У вас усталый вид, — и с этими словами она покинула дом.
— Она такая маленькая, — сказала мисс Таработти профессору Лайаллу, когда королева удалилась.
— Алексия, — донесся из противоположного угла комнаты дрожащий голос, — что тут происходит?
Алексия вздохнула и, с трудом поднявшись на ноги, поковыляла к своей сбитой с толку маменьке. Весь гнев миссис Лунтвилл испарился, когда она, очнувшись, увидела, что ее старшая дочь беседует с королевой Англии.
— Зачем приходила королева? Почему вы с ней обсуждали Теневой совет? Кто такой маджах?
Миссис Лунтвилл совершенно смешалась и, кажется, полностью утратила контроль над ситуацией.
«Это я, — с удовольствие подумала Алексия. — Я стану маджахом, и это будет просто здорово». Но вслух произнесла те единственные слова, которые уж точно должны были заставить мать замолчать:
— Маменька, ни о чем не тревожься. Я выхожу за лорда Маккона.
Это сработало. Рот миссис Лунтвилл захлопнулся, а возмущенное выражение стремительно сбежало с ее лица, уступив место безграничному восторгу.
— Ты его поймала! — с воодушевлением воскликнула она.
Фелисити и Ивлин вернулись в комнату. Глаза у обеих были широко раскрыты, и впервые в жизни в их взглядах на старшую сестру читалось нечто иное, чем обычное легкое презрение. Заметив, что младшие дочери тоже в гостиной, миссис Лунтвилл поспешно добавила:
— Не то чтобы я одобряла методы, которыми ты этого добилась. Уйти на всю ночь из дому, это ж надо! Но, слава небесам, у тебя получилось! — затем она сказала в сторону: — Девочки, ваша сестра выходит за лорда Маккона.
Казалось, это потрясло Фелисити и Ивлин еще сильнее, но они довольно быстро пришли в себя.
— Но, маменька, зачем приходила королева? — захотела узнать Ивлин.
— Не бери сейчас это в голову, Иви, — нетерпеливо сказала Фелисити. — Сейчас важно другое — какое у тебя будет свадебное платье, Алексия? В белом ты выглядишь кошмарно.
Вечерние газеты довольно точно описали произошедшее. При этом имена мисс Таработти и лорда Акелдамы не упоминались, детали экспериментов также были опущены, акцент делался на их полной незаконности и невероятной отвратительности.
От этих статей весь Лондон охватила лихорадка слухов и догадок. Королевское научное общество отчаянно отрицало какую бы то ни было связь с клубом «Гипокрас», но БРП стремительно развернуло множество тайных операций. Изрядное количество ученых, среди которых были и обладатели известных имен, неожиданно обнаружили, что остались без финансирования, или пустились в бега, или оказались за решеткой. Никто так и не объяснил, при чем тут осьминоги.
Клуб «Гипокрас» закрыли навсегда, здание, где он находился, конфисковали и выставили на продажу. Его приобрела приятная молодая чета из Ист-Даджейта, разбогатевшая на манипуляциях с ночными вазами. Герцогиня Снодгроув сочла всю цепочку событий фарсом, затеянным исключительно для того, чтобы дискредитировать ее общественное положение. Тот факт, что новые соседи, будь они сколь угодно приятные и молодые, явились из Даджейта и запятнали себя торговлей, вызвал у нее столь всеобъемлющий приступ истерии, что муж ради всеобщего здоровья незамедлительно увез ее в загородное поместье в Беркшире, а городской дом продал.
Для мисс Таработти самым ужасным во всей этой грязной истории стало то, что, хотя БРП обыскало от подвала до чердака и помещение клуба, и дом лорда Акелдамы, ее медный парасоль так и не был найден.
— Как так! — жаловалась она своему нареченному как-то поздним вечером, когда они прогуливались по Гайд-парку. — Я ведь очень люблю этот зонтик.
Мимо проехала карета с вдовствующими знатными дамами, одна или две из которых им кивнули. Лорд Маккон коснулся шляпы.
Общество, пусть и неохотно, пришло к принятию того факта, что один из самых завидных холостяков уходит с брачного рынка, чтобы жениться на ничем не примечательной старой деве. Только что кивнувшие дамы (одна или две) даже осторожно пытались завязать с мисс Таработти добрые отношения. При виде таких заискиваний мисс Таработти еще выше задрала свой большой нос — ведь ее репутация силы, с которой следует считаться, в аристократических кругах явно продолжала укрепляться. Будущая леди Маккон явно была столь же грозна, сколь ее жених.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
Лорд Маккон успокаивающим жестом коснулся руки суженой:
— Я закажу тебе сотню таких парасолей, по одному к каждому платью.
Мисс Таработти посмотрела на него, подняв брови:
— С серебряными наконечниками, это понятно?
— Ну раз уж ты будешь по нескольку раз в неделю встречаться с деваном, тебе вполне может понадобиться некоторое количество серебра. Хотя, думаю, он не доставит тебе слишком много хлопот.
Алексия, которая до сих пор не имела возможности познакомиться с остальными членами Теневого совета, причем такое положение вещей должно было сохраняться до самой свадьбы, с любопытством посмотрела на лорда Маккона:
— Он действительно такой боязливый?
— Ничего подобного. Он просто не готов.
— К чему?
— К тебе, любовь моя, — сказал граф, смягчая оскорбление лаской.
Алексия так очаровательно фыркнула, что лорд Маккон просто вынужден был поцеловать ее прямо посреди Гайд-парка. От этого она расфыркалась еще сильнее. Пришлось снова ее поцеловать. Это был порочный круг.
Конечно же, медный парасоль забрал мистер Макдугал. Все, включая мисс Таработти, потеряли этого молодого бедолагу из виду, едва только завершилось расследование вокруг клуба «Гипокрас». Он увез зонтик домой, в Америку, в качестве своего рода сувенира. Прочтя в «Газетт» объявление о помолвке мисс Таработти, молодой ученый был убит горем. Вернувшись в свой особняк в Массачусетсе, он с научным рвением и более осторожным отношением взялся за измерение души, а несколько лет спустя женился на настоящей бой-бабе, подлинной воительнице, и с большой радостью попал к ней под каблук до конца своих дней.
ЭПИЛОГ
На свадьбу мисс Алексия Таработти действительно не надела белого платья. Помимо того что этот цвет не подходил к ее оттенку кожи (тут Фелисити была совершенно права), она еще и считала, что барышня, увидевшая своего нареченного голым и перемазанным кровью, уже не может считаться достаточно непорочной для белого наряда.
Поэтому она надела платье цвета слоновой кости — совершенно роскошное, сшитое во Франции при живейшем участии лорда Акелдамы. Скроенное в соответствии с новейшей модой на простые линии и длинные рукава, облегающее, оно подчеркивало великолепные округлости фигуры невесты. Квадратное декольте, к вящему одобрению лорда Маккона, было глубоким, при этом сзади и по бокам вырез обрамлял высокий стоячий воротник, из-за которого наряд невесты напоминал парадное одеяние эпохи рококо. Воротник удерживался у горла изысканной опаловой брошью и положил начало моде, которая продержалась почти три недели.
Мисс Таработти не рассказала ни одной живой душе, что фасон платья был изменен буквально в последнюю минуту, после того как она почти целый час провела наедине с графом. Как обычно, следы зубов, которые она оставила на его теле, исчезли, стоило лишь разжаться объятиям. Алексия вздохнула, но этот вздох вовсе не был печальным. «Ну право же, — подумалось ей, — по количеству внимания, которое Коналл уделяет моей шее, можно ошибочно принять его за вампира».
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
Прическу для предстоящего светского мероприятия невесте сделал Биффи. Мисс Таработти одолжила его на время подготовки к свадьбе. Он обладал феноменальным объемом знаний о том, кого необходимо пригласить, кого пригласить следовало бы, как должны выглядеть приглашения, какие цветы заказать и так далее. Подружка невесты, Айви Хисселпенни, старалась как могла, но бедняжка была несколько ошеломлена, и поэтому кое с чем поначалу возникали сложности. Биффи пришлось стать настоящим виртуозом по части удерживания Айви от всего, что как-либо связано с модой и стилем, и в конце концов все выглядело мило и гармонично. Даже сама Айви.
