— Мы могли бы прийти к вам домой, дорогой Георгий, и поговорить там, но зачем в доме лишние разговоры?
— Твоя правда, сынок. У меня такой внук Дзамболат, — гордо выпрямился старик, — не отстал бы от меня. Я вас слушаю.
Пикаев усадил старика на стул, сам снова сел за стол.
— Георгий, — заговорил капитан. — Вы старый буденовец, большевик, поэтому мы и пригласили вас. Еще вы старый лошадник, знаете всех владельцев лошадей в городе, хороших лошадей, конечно. У кого в городе есть жеребец с линейкой?
— Кони есть, повозки, телеги, двуколки, пролетки тоже, а линейки ни у кого в частных руках нет. Есть у одной организации, маленькой такой артели. Председателю выделили на конезаводе выбракованного жеребца. Так посмотришь — красавец: и рост у него хороший, и масть красивая, темная, а долго быстро идти не может, — развел руками Георгий. — Что-то у него с селезенкой.
— Он длинный такой, с одним ухом? — спросил Пикаев.
— Да. Если бы не селезенка, цены жеребцу не было бы. А почему он без уха, не знаю.
— Председатель сам ездит на линейке?
— Куда там, — презрительно бросил Георгий. — Этот бурдюк с кислым вином к коню и близко не подойдет. Кучер у него Аслан. Старый уже. А что случилось? — наконец позволил себе Георгий проявить любопытство.
— Есть предположение, что этой линейкой воспользовались бандиты.
— Ты не сельское дело имеешь в виду?
— Да. Что вы можете сказать об этом Аслане?
— Об этой старой вороне? Он умеет теперь только спать. Сколько раз уличные пацаны угоняли у него линейку, а ему хоть бы что — даже не заявит на них.
— Но это было ночью, Георгий. — Здесь пацаны отпадают.
Последняя реплика капитана изменила направление мыслей старика.
— Ты думаешь, что Аслан?! — изумленно спросил он. — Не думай, он всю жизнь был честным человеком, честным и умрет. Я тебе говорю.
— Может, это не та линейка и не тот жеребец, мало ли корноухих жеребцов темно-каштановой масти, — примирительно сказал Пикаев.
Георгий заметно помрачнел. С лица его не сходило выражение глубокой озабоченности.
— Если ты мне разрешишь, я сам поговорю с Асланом. Тут что-то не так. Это я тебе говорю, как бывший конный разведчик.
— Хорошо, только сделайте это сегодня же и сообщите мне результаты. Я сам хотел попросить вас побеседовать с Асланом, но не говорить всего, а просто узнать, брал или угонял у него кто-нибудь линейку с понедельника на вторник.
— Нет, нет, — вскинул руку Георгий. — Зачем волновать старика и его жену.
Георгий встал.
— Всего вам доброго, — поклонился он.
Заурбек протянул старику подписанный пропуск. Георгий взял бумажку и, не поворачиваясь спиной к Пикаеву и Алешину, отступил к двери и только там позволил себе повернуться.
— Симпатичный старик, — заметил Пикаев, как только Георгий вышел. — А теперь продолжайте свой доклад, товарищ лейтенант.
Алешин почувствовал себя увереннее. Беседа с Георгием стала для него разрядкой. Чего он переживает, боится капитана? Если что-то не так сделано, Пикаев поправит, подскажет, поможет. Он же не из чинуш со знаком «Я» — так называл про себя Алешин начальников, которые всегда помнили о том, что начальники. О Пикаеве такого не мог сказать на работе никто.
Заурбек, как и прежде, слушал Алешина, не перебивая.
Клиентура забегаловки была в основном постоянная. Особенно в вечернее время. Знакомства с Мишей-носильщиком оказалось вполне достаточно, чтобы Володю приняли, как своего — с полным доверием. Впрочем, этой публике и доверять-то особенно нечего. Народишко там отирается, в основном, никчемный или случайный: тунеядцы, забулдыги вроде Миши-носильщика, которые еще как-то держатся на работе, мелкие базарные воришки, бродяги, заглядывают по вечерам и нищие-шарлатаны.
Тот случай с Сипягиным в забегаловке помнят, потому что как раз на смену впервые вышел новый буфетчик, и его инцидент с Сипягиным рассказывают как анекдот. С кровавой резней на Маркуса это событие не связывают. Они и не знают, что оно имеет отношение к Сипягину.
— Совсем недавно, — продолжал Володя, — в забегаловке состоялся большой сбор. Было много народу, но все свои. Меня тоже оставили как гостя Миши. Мы с участковым знали об этой затее и решили провести один розыгрыш с участием Сипягина. Я шумно заспорил с Мишей-носильщиком: говорю ему, мол, может, кавказцы и гостеприимный народ, может, и напоят, накормят гостя, но после этого вполне могут бросить его пьяного где-нибудь на произвол судьбы. Со мной, говорю, так поступали на Кавказе не раз. Что там поднялось, вы бы видели! Особенно возмутился какой-то Бечир-уборщик, он подметает на базаре. Шумит! Чего вы слушаете этого приблудного парня! (имеет в виду меня). Он нас грязью поливает, а вы терпите! Чтобы у нас было такое — товарища бросить, с которым пил и хлеб-соль ел?! — Володя порозовел от волнения. Такое необычное дело, связанное с переодеванием и даже актерской игрой. — А тут неожиданно для всех к разговору подключился Сипягин. «Как же, говорит, не было? Совсем недавно, когда я поскандалил с буфетчиком, пили здесь, ели со мной за одним столом, а потом бросили. Это когда новый буфетчик в долг мне выпивку не давал. Нашелся добрый человек, угостил, а я загремел костями в вытрезвителе». И опять взвился этот Бечир. Подскочил к какому-то мужчине и говорит: «Что же ты, Ваган, бросил тогда Колю? Ты же с ним пил, сколько сидел, обнимался и даже вышли вместе».
— Кто этот Ваган? — спросил Пикаев.
— Говорят, был раньше хорошим каменщиком, а потом спился. Сейчас промышляет на базаре спекуляцией разной строительной мелочью. Отирается все время около магазина хозтоваров. Этот Ваган сразу стал такой сердитый. Я на свои, говорит, пил и никого не угощал. Мало ли с кем и откуда я вместе выхожу, что же, я всех должен провожать до дому. Кто угощал, говорит, этого, с того спрашивайте. А буфетчик тоже подтверждает, что не Ваган в тот вечер покупал вино Сипягину, а кто, не помнит, потому что людей в забегаловке было много, и он еще никого не знал. Да и Сипягин вывел его из равновесия своими криками. Помнит только, что кто-то бросил на стойку десятку. Но я этому Вагану все равно не поверил. Неспроста подсел он тогда к Сипягину, завел разговор, обнимался и вместе с ним вышел. Может, Сипягина ждали на улице другие? Я позвонил вам сегодня утром и сообщил, как вы знаете, что выясняю очень важное обстоятельство…
Володя замолчал, а Пикаев терпеливо ждал. В таких случаях он всегда предпочитал не подстегивать людей своим нетерпением.
— Этот Ваган после сходки сразу ушел домой. Я решил, что надо понаблюдать за ним. Ничего особенного. Так же, как всегда, наверное, долго отирался возле магазина, потом сходил в забегаловку, перекусил и — снова к магазину. В забегаловке ни с кем не говорил, вел себя спокойно, был веселый. Похоже, что в деле с Сипягиным случайный человек: посидел тогда с ним за одним столом, ну, вышли вместе, а потом каждый своей дорогой. Если бы он был замешан в таком деле, то, наверное, волновался бы после того разговора в забегаловке.
