взмахнул палочкой Ала ад-Дин, зажмурив глаза.
– Я же тебя, хорек ты вонючий, по стенке размажу! – как ни в чем не бывало сделал еще один шаг Максим.
– Замри! – неистово замахал палочкой Ала ад-Дин, вжимаясь спиной в стену. – Изыди! Пропади! Не трогай меня-а-а! Кх, кха!
Пальцы Максима сомкнулись на горле Ала ад-Дин и медленно начали поднимать юношу вверх по стене.
– Я же тебе сейчас башку отвинчу, шпана ты подзаборная, и ухи пообрываю – назад, как Саджиз, уже не прикрутишь! Усек?
– Ы-кхе! – задрыгал ногами Ала ад-Дин, вцепившись в пальцы Максима обеими руками, и выкатил глаза.
– А ну, верни Ахмедке язык!
– Х-х-хы!
– Чего? Не понял!
– Да отпусти ты его, – подплыл к Максиму джинн, коснувшись его плеча. – Он же сейчас задохнется.
– Пусть сначала вернет язык! – гневно сверкая глазами, продолжал настаивать Максим.
– Да как же он его вернет, если он ни слова сказать не может.
– Кхех! – забился Ала ад-Дин, вываливая язык.
– Так чего же ты раньше-то молчал?
Максим поспешно разжал пальцы, и Ала ад-Дин упал на пол, держась за горло и стараясь отдышаться. В его горле что-то клокотало и надсадно сипело.
– Суров ты, Грозный Махсум, – прищелкнул языком Саджиз.
– Да я за своих друзей пасть порву, моргала выколю. – Максим все еще тяжело дышал, но уже отходил. – Возвращай, ну?
Ала ад-Дин поморщился.
– Язык… пусть присохнет… обратно, – с трудом выговорил он и взмахнул палочкой.
– Аэ, ы? – Ахмед остановился и пошлепал губами. Лицо его медленно преобразилось, осветившись счастьем. – Ур-ра!!! Мой язык, язычок! Трали-вали, нам не наливали! – заскакал он на месте. – Ну что, Данила-мастер, не вышел у тебя каменный цветок? – подмигнул он Ала ад-Дину. – Гусь ты репчатый, самоходный!
– Знаешь, – заметил Саджиз, наблюдавший за Ахмедом, – мне иногда кажется, что без языка ему было бы гораздо лучше.
– Мне тоже, – вынужден был согласиться Максим. – Но таков уж наш Ахмед.
Максим склонился над Ала ад-Дином и вырвал из его руки волшебную палочку.
– Детям спички не игрушки! – назидательно произнес он. – Слушай, Саджиз, – повернулся он джинну, – а ведь по большому счету нам крупно повезло, что на меня волшебные штучки не действуют.
– Повезло, говоришь? – задумался джинн. – А может, Каззан был не так уж и неправ на твой счет, а?
– Все может быть, – уклончиво отозвался Максим.
– Простите меня, о добрые люди! – взмолился Ала ад-Дин. – На меня нашло помутнение. Я не хотел.
– А что ты хотел? – с вызовом спросил Максим.
– Я… я не знаю, – развел руками Ала ад-Дин. – Я хотел, чтобы… чтобы… – Юноша спрятал лицо в ладонях и, похоже, приготовился реветь.
– Старая песня о главном, – усмехнулся Максим. – Тебе же, балбесу, сказали: поможем! Чего тебе еще надо было?
– Но ведь она выйдет замуж и тогда!.. – выкрикнул Ала ад-Дин.
– Никто никуда раньше времени не выйдет! И по ночам никто не женится.
– Да-а? – недоверчиво переспросил Ала ад-Дин.
– Да! – сказал Максим тоном, не терпящим возражения.
– А ее жених? Она его?..
– Как же ты мне надоел, о влюбленный осел! – Максим щлепнул себя руками по бедрам. – Если бы ты не хлопался в обмороки, то обязательно слышал, что рассказывал Саджиз, но я повторю специально для тебя: она терпеть его не может.
– А чего же она с ним в баню пошла? – Слова Максима вовсе не убедили юношу.
– Чтобы не допустить брака! Разве не понятно?
– Н-не очень, – сжался в углу Ала ад-Дин.
– Она его напоила, а потом отвезла в баню и подстроила так, будто он пьяный пробрался к ней в парную. Ясно тебе?
– Но ведь это… – глаза Ала ад-Дина округлились.
– Страшное оскорбление, ты прав!
– Очень страшное! И потому жениху, скорее всего, уже ничего не светит, – разом повеселел Ала ад-Дин.
– Все именно так, – подтвердил Саджиз.
– Поэтому завязывай со своими детскими истериками и не мешай взрослым дядям делать их серьезные дела, понял? – закончил Максим.
– Угу! – понятливо закивал Ала ад-Дин, шмыгнув носом.
– Вот и умничка.
– А можно?..
– Ну что тебе еще? – застонал Максим, потрясая руками. – Оставишь ты нас в покое, смертный, или нет?
– Это вообще-то мое словечко, – напомнил джинн.
– Ты еще: «твое», «мое»! Господи, ну за что мне такое наказание?
– А все-таки? – напомнил о себе Ала ад-Дин.
– Что, что тебе еще от меня надо?!
– Палочку, – осторожно показал пальцем юноша.
– Чего-о? – не поверил ушам Максим.
– Палочку.
– Опять?!
– Мне ненадолго, совсем на чуть-чуть.
– Опять языки отрывать будешь?
Ала ад-Дин отрицательно помотал головой и втянул ее в плечи.
– Или решил сюда свою Будур притащить?
Опять отрицательные подергивания головы.
– Фу-у… – устало выдохнул Максим, утирая выступивший на лбу пот рукавом. – На, только отвяжись! – бросил он Ала ад-Дину палочку. – Саджиз, пригляди за ним, чтобы он не смылся отсюда.
– Слушаю и повинуюсь, – поклонился джинн, – но он и не собирался бежать.
– Тогда зачем же ему палочка?
– А вот сейчас увидите! – вскочил с пола Ала ад-Дин и вскинул волшебную палочку над головой.
Султан бегал из угла в угол по тесной прихожей бани с зажатыми в кулак штанами. Дело шло медленно, а султан не любил ждать. Смердящий развратный ишак Нури никак не хотел приходить в себя, несмотря на вылитые ему на голову двадцать тазов ледяной воды. Стража уже устала бегать за водой, а Нури все еще сидел на полу, кося глазами и шлепая пухлыми губами, не в силах ничего толком сказать. Казалось, он вообще не понимал, что произошло и где он находится. К тому же куда-то запропастилась Будур, да и главного визиря, за которым послали довольно давно, до сих пор не было. Султан, пребывая вне себя от ярости, готов был сейчас разорвать любого собственными руками, подвернись ему кто, но рабы боялись заходить в баню, а стражники всячески избегали попадаться своему господину под горячую руку.
И тут двери предбанника распахнулись, из них высыпали девушки и застыли у дверей в почтительном поклоне. За ними выбежала принцесса. Султан сразу повеселел, приветливо распахнул объятия и шагнул навстречу дочери.
– Наконец-то, дочь наша Бе-е-е! – Султан остановился, пытаясь осознать, что, собственно, с ним произошло. – Бе-е?
Девушки взвизгнули и бросились врассыпную.
Стражники, поливавшие Нури из тазиков, уронили их ему на голову, и тот, изобразив на лице улыбку, распластался на полу.
Будур замерла с распахнутым ротиком.
– Бе-е-е! – топнул копытом упитанный баран, обряженный в дорогой халат и огромную чалму.
– О отец, что с вами? – вскрикнула Будур, но не решилась броситься к отцу.
– Бе! – мотнул рогатой головой баран. Что это могло означать, осталось тайной для всех присутствующих, но спорить с султаном никто не решился. Все застыли, боясь пошевелиться –
