Надо было отдать эсэсу должное — дураком он не был. И расколол бы эти басни в два счета.
— Я думал, что всей прифронтовой полосе разведкой и диверсиями занимается обычно ведь НКВД?
— Нет. Этим занимаются множество самых разных организаций. Я, кстати, задал вам вопрос: почему СС занимается несвойственным ему делом? У вас ведь другие функции, или я ошибаюсь?
— У нас много различных обязанностей! — В голосе немца прорезались хвастливые нотки.
— В том числе и подобного рода?
— Да! Только СС может правильно организовать даже такой, очень трудный и ответственный процесс! Для этого не надо иметь длинную череду великих предков!
Ух ты как Кройцер вскинулся! Видать, крепко поспорил когда-то на эту тему с кем-то из родовитых фрицев. И получил, видать, в том споре по соплу. Вон как глаза заблестели! Ну-ка раскрутим мы эту старую обиду…
— Ну, не скажите. Опыт предшественников в этом процессе переоценить невозможно.
— Большинство заслуживающих внимания фактов записано, и их можно изучить! А применяя при этом передовые достижения немецкой науки, можно достичь небывалой результативности!
Опа, науки? Это какой же? И какие такие достижения?
— Ну, голова исполнителя, а уж тем более руководителя такой работы — товар штучный. И очень редкий.
— Да! Но эти головы можно сделать!
— Да ну? Господь бог затрачивает на это весьма приличное время.
— Вы отстали от жизни! Профессор Маурер не постеснялся в свое время заявить, что мог бы подсказать Господу парочку идей на тему улучшения человека!
— Представляю… Полагаю, что ученая братия не простила ему подобных высказываний.
— Эта еврейская наука не смогла оценить его гениальные исследования! Ну, ничего рейхсфюрер вовремя заметил профессора и теперь…
Быстрым движением я заткнул немцу говорливый рот. Повалил его на землю и закатил под прикрытие упавшего дерева. Черт! Как не вовремя-то! За разговором я чуть не пропустил появления машин. А они вывернулись из-за кустов почти бесшумно. Распластавшись на земле, я провожал машины взглядом. Видимо, потому, что в этом месте дорога шла слегка под уклон, они какое-то время просто катились вниз по дороге, не включая передачи. Вот я и не услышал работающих моторов. Чуть не спалился, лопух!
Дождавшись, пока машины скроются из глаз и рокот двигателей затихнет в отдалении, я вернулся к эсэсовцу.
— Итак, шарфюрер, на чем мы остановились?
— Не помню. Вы так лихо закатили меня под это дерево, что я основательно об него ударился. Даже сознание потерял на время. Задавайте вопросы, постараюсь вспомнить.
Врет? Вон на лбу ссадина новая появилась. Может быть, и не врет особенно.
— Вы говорили о профессоре Маурере. Кто это?
— Карл Фридрих фон Маурер. У него своя клиника под Лейпцигом. Он часто прилетает к нам в подразделение.
— Чем он занимается?
— Характер его работ мне неизвестен. Знаю только, что они связаны с улучшением способностей человека.
— Каких именно?
— Не знаю. Его ученики должны лучше вести себя на поле боя.
— За счет чего?
— Мне это неизвестно.
— Почему он приезжает именно к вам?
— Мы снабжаем его материалом для исследований.
— То есть?
— Собираем описания выдающихся эпизодов боев. Анализируем действия их участников, их удачи и ошибки.
— Что еще?
— Все…
— Шарфюрер! Не надо врать!
— Он забирает пленных. Тех, кто хорошо проявил себя в бою.
— Зачем они ему? Это же солдаты противника?
— Профессор нам не рассказывает. Но таких людей ищем ему не только мы.
— Так меня тоже везли к нему?
— Да. Он вами весьма заинтересовался.
— Так он что, у вас сейчас находится?
— Нет. И я не знаю, когда он приедет. Он никогда не предупреждает о прилете. Просто с аэродрома нам звонят и просят прислать машину.
— Вы что же, не на самом аэродроме находитесь?
— Примерно полтора километра по прямой. Но дорога идет через лес, и машина едет до нас минут двадцать.
— Ладно, Кройцер, я пока никуда не спешу. Думаю, что и вам особо торопиться некуда. Расскажите-ка мне поподробнее о своем заведении.
ГЛАВА 41
Хреновато все-таки, что у немцев бинокля не было. Лежи тут и пялься в кулак. Близко подползать — дураков нет. А отсюда ничего толком не разглядеть. Разве что ночью сползать к фрицам и одолжить бинокль? Надо прикинуть: у кого он тут точно должен быть? Охране без надобности, а вот зенитчикам — самый нужный предмет! А где у них тут казармы? Да хрен его знает. Попробуй отсюда разгляди: в какую именно сторону уходят конкретные солдаты? Общее-то направление у них одно у всех — в глубь аэродрома, правее взлетно-посадочной полосы. Там как раз стоит кучка домиков. Вот куда-то туда они и топают. М-м-да, неувязочка у меня вышла.
Хотя к шарфюреру так и не вернулась его прежняя словоохотливость, рассказал он все-таки достаточно. В некоторых случаях сварливо огрызался и оправдывался незнанием. Понятное дело — врал, стервец! Про свою-то часть он много поведал, только толку-то с этого? Чтобы туда попасть, надо почти километр по открытой местности протопать. Я, конечно, неплохой спец по маскировке, но все же не до такой степени. Разве что попробовать через лес к ним пройти? Что-то, однако, меня от этого шага удерживает. Глядя на то, как выстроили немцы систему охраны, я совсем был не склонен считать их лопухами. Если уж они здесь организовали многослойное наблюдение и огневое перекрытие всех направлений, то и там, в лесу, они наверняка чем-то похожим озаботились. Кстати, стало понятно, куда же ездили встреченные мною в лесу грузовики. Возили солдат на дальние точки, скорее всего, на привода. У нас эта служба называлась ВНОС. Не в том смысле, что в рыло, а воздушное наблюдение-оповещение-связь. Надо полагать, что и у фрицев что-то подобное есть. И очень даже возможно, что и на смену лесным постам солдат подвозили.
Ладно, прикинем еще разок, что же тут есть? Шесть зениток среднего калибра. Три зенитки калибром поменьше, скорострелки. Два прожектора. Пулеметы на вышках, четыре штуки. В лесу, напротив ворот, еще один пулемет и четверо солдат — секрет. Два парных патруля. И все это — только в пределах видимости. А уж чего они наворотили в глубине аэродрома, можно было только предполагать.
Как можно без шума проникнуть внутрь? Способ первый — ползком. Ну да, осталось только заранее белой простыней запастись. Не катит. Способ второй — на транспорте. Это теплее, хотя досматривают его аккуратно. Шанс сгореть на осмотре был весьма немаленьким. Не катит и это.
А что они не досматривают? Самолет. Его обычно осматривают только техники, после посадки. Да и те больше техническим состоянием интересуются. А не людей в салоне ищут. Заманчивая, конечно, мысль. Только каким образом я туда попаду? Найду аэродром вылета? Щас! Где его искать, как туда пролезть? Да и много еще чего можно при этом не учесть. Нет уж! Обойдемся без фантастики.
Да и вообще — на фиг мне уперся этот эсэсовский спецотряд? Что я про него знаю? Ну, сидят себе за семью заборами нехорошие эсэсманы. Лелеют в душе гадские помыслы. Так кто из немцев этого не делает? Чем они лучше или хуже других? Ничем, в принципе, не хуже и не лучше. Одно только не давало мне покоя. «Он забирает себе пленных. Тех, кто хорошо проявил себя в бою». Зачем? Что этот головоломный профессор от них хочет получить? Стоп! Что я сейчас только что сказал? Или, вернее, подумал? Получить? Нет. Головоломный! Так, а в связи с чем это я вдруг такой возбужденный стал? Ну, головоломный, ну, профессор — и что? И тут я вспомнил… Ходящий по комнате Травников, его слова: «Мы провели ряд экспериментов, перелопатили горы бумаг и в итоге пришли к выводу — ключ ко всему лежит в мозге!». Хренасе, это что же такое получается, немец этот где-то рядом ходит? Ну, ясен пень, проблема переноса его, скорее всего, не чешет, ибо о ней он и не ведает. Но вот фокусы над человеческим мозгом — это плохо, совсем хреново, если так можно сказать. Черт его, этого профессора, знает, до чего он может докопаться в своих исследованиях. То, что ему покровительствует Гиммлер, с одной стороны, — плохо, а с другой — кого этот очкастый только не пригревал у себя под крылышком? Там, если мне память не изменяет, даже астрологи были. Так что это еще не факт, что Маурер нарыл нечто серьезное, не факт… Но вот зачем тогда он увозит пленных? Для чего? Я еще понимал бы, если бы он увозил командиров или технических специалистов, но немец интересуется в основном рядовыми! Кройцер так прямо и сказал: «Мы отбираем ему солдат, которые хорошо дрались и стойко вели себя в плену». Подытожим. Специальный концлагерь у нас для этого есть? Есть. Специальная группа СС, между прочим, около ста человек общей численности! Спецрейс для него немцы организуют — это тоже неспроста.
Что-то совсем худо получается. Не просто так вокруг Маурера эти пляски. Значит, есть у него результаты, и они, скорее всего, достаточно серьезные. Хорошо, с этим ясно. Что же делать? Топать через фронт с Кройцером под локоток? Ага, щас! До него, между прочим, поболее двухсот верст будет! Неделя, это и к бабке не ходи. А то и все триста. Ладно, фронт мы перейдем. Пока не знаю как, но, допустим, перешли. Что дальше? Особый отдел. Выдаю им фрица, а он и рассказывает: «Меня взял в плен подполковник Леонов». Далее, как бог свят, вопрос уже ко мне, и не один. Я вспомнил свой допрос еще в тюрьме и поежился. Что-то не тянет меня к стенке вторично. Ну, скорее всего, и не поставят, уже время не то… Хотя почему это — не то? Самое то! Нам только что по мордасам насовали основательно, скоро уже и приказ № 227 выйдет, так что — не зарекаемся. Не хочу в тюрьму, ну ее к лешему. Неизвестно, как это сейчас обернется. Вот если я им мешок бумаг приволоку, да еще и профессора этого… Стоп-стоп-стоп, мечты побоку. Как это я его притащу? Да тут до посинения сидеть можно, и ни на шаг к нему не приблизиться. Отпадает этот вариант. Жаль, конечно, очень уж соблазнительно все в мыслях выходило.
