чертовски жаль. Жаль меня, жаль себя. Неважно. Сейчас мне было все равно.
— А в твоем мире я ничего, сука, не стою. — Я взмахнула руками и холодно посмотрела на него. Мне пришлось приподняться на цыпочках, чтобы заглянуть ему в глаза. Он поднял голову и встретился с моим взглядом. Впервые я увидела его слезы.
Глаза заслезились, и я поспешно отвернулась. Я не хотела плакать, я хотела наконец-то все ему высказать твердым голосом.
— Ева, послушай… — Андрей протянул руку, чтобы дотронуться до меня, но я отошла, с отвращением заметив, что он ведет себя, как в сопливых мелодрамах. Будто меня трогал не Андрей, а Альберт.
Отвратительно. Почему так отвратительно? Так ужасно…
— Да не хочу я тебя слушать, Андрей, я наслушалась уже твоих слов! — Выкрикнув ему эти слова, я прикрыла глаза. Я была вне себя впервые за столько лет. — Я два чертовых года я выстраивала себя заново по кирпичику. Я устала жить так, как живу сейчас! Устала!
Он молчал. Не мог подобрать слов, наверное. Лишь его напряженный взгляд застыл на мне.
— Посмотри на мои руки внимательно, Андрей. — Я попыталась расстегнуть пуговицу на рукаве, но ничего не вышло и я просто вырвала ее. Глаза у парня расширились от удивления. — Ты наверняка ни разу не рассматривал меня детально. Так рассмотри же все до мельчайших подробностей. А бедра? Да я ни одного парня не подпускала к себе, только лишь бы они не почувствовали пальцами эти шрамы.
— Ева…
— Да, именно, господи! Ты ведешь себя как тебе заблагорассудится, а я не собираюсь тут как лучшая твоя подруга сидеть и ждать, пока тебе снова будет плохо или нужна будет помощь. Я не могу так больше жить! Не могу, понимаешь?!
Я не осознала, как в моей руке оказалась кружка, но в следующий момент она полетела на пол и запоздало я услышала, как что-то разбилось.
Этот звук привел меня в себя. Я ошарашено посмотрела вокруг себя, посмотрела на Андрея, который так и не снял пальто, на разбитую кружку. Все было разбросано. Перед баром я так и не прибралась в квартире. Всхлипнув, на негнущихся ногах я опустилась на пол.
Я не рассчитала силу удара, поэтому кружка разлетелась на мелкие кусочки по всей кухне. Слезы стекали по моим щекам и я тщетно пыталась их смахнуть руками. Андрей присел рядом и тоже стал собирать осколки.
— Ай!
Все-таки я умудрилась порезаться. Уронив все осколки я встала, но в глазах потемнело и я схватилась за барную стойку. Рядом сразу появился Андрей и подхватил меня под локоть.
— Спасибо, но не нужно.
Я аккуратно высвободилась из его рук и кое-как дошла до дивана.
В уши будто наложили вату. Я практически ничего не слышала, в ушах звенело.
И тут я поняла, что плачу. Я громко всхлипываю, все еще в каком-то трансе смотрю на свою порезанную руку, и до меня медленно начинает доходить суть тех слов, которые я произносила.
Господи, это копилось во мне все еще с того момента, когда я осталась одна после разрыва с Альбертом. И ничего это не ушло. Все как было во мне, просто оно столько времени сидело внутри меня и ждало подходящего момента.
Я легла, подоткнув под себя подушку. Электрический камин, который кто-то включил, характерно трещал, будто горел по-настоящему.
Этот звук меня успокаивал.
Уже в полудреме я почувствовала, как Андрей взял мою ладонь, ее обожгло и я даже чуть нахмурилась. Но вскоре на руку легло что-то мягкое и немного шершавое и меня оставили в покое.
— Как же ты не понимаешь, глупая. Я тебя люблю, и, похоже любил всегда.
Я окончательно погрузилась в сон.
Глава 27
Cолнце настойчиво пробиралось через занавески. Ева всегда закрывала окно шторами, но вчера этого не произошло.
На кухне кто-то тихо разговаривал и готовил завтрак.
Ева лежала в своей спальне, укутанная одеялом. Перед тем, как ее уложить, он аккуратно снял с нее платье и оставил в нижнем белье. Ей требовалось больших усилий приподняться на кровати.
Ева
Я лежала в своей кровати, накрытая почти до подбородка.
Из кухни доносились тихие голоса.
Я постаралась воспроизвести вчерашний вечер, но голова болела, а тело не слушалось.
Вскоре захлопнулась дверь, и в квартире воцарилась тишина. Но не прошло и нескольких минут, как тихо скрипнул паркет рядом с моей комнатой и открылась дверь.
Я разлепила глаза и хмуро уставилась на него. Он стоял в одних домашних шортах, которые я когда-то стащила у папы из шкафа, чтобы носить их самой. Но они сваливались у меня на талии после занятий в зале, поэтому я каждый раз выкладывала их, когда приезжал Андрей. На носу у него красовались его очки. Круглые, в красивой тонкой серебристой оправе.
Работал в компьютере значит.
— Голова болит? — Неуверенно спросил он.
Мне удалось лишь кивнуть.
Я размахивала рукой с сигаретой в пальцах и ходила взад и вперед. Меня наверняка сочли бы за сумасшедшую, если бы посмотрели на меня в таком виде и с таким выражением лица вне дома. Особенно стоя в шортах и одном кружевном бюстгалтере.
Моментами у меня мелькала мысль о том, что ему наверняка неприятно смотреть на мои руки, все в шрамах. Но я отметала ее и специально показывала свои собственные творения.
Я вперилась взглядом в стоящего напротив меня Андрея.
Еще несколько минут назад мы молча завтракали. Андрей сказал, что приходила мама, спрашивала, все ли у меня хорошо и благополучно ушла после моего пробуждения.
Я даже не поняла, кто первый начал разговор, но вот мы уже стоим друг напротив друга и разговариваем на повышенных тонах.
— Знаешь что, Ева. Не я танцевал вчера с Альбертом, не я без сообщения, без звонка уехал вчера в клуб и напился до беспамятства.
Он очень зря сейчас это произнес. Он ударил по самому больному, по тому, о чем я жалела и чего я стыдилась. И даже после вчерашнего он смел злиться на меня. Но в этом была виновата я. И только я.
Я опять подпустила человека слишком близко к себе, и теперь трачу свое время на то, чтобы кричать, выяснять отношения.
— То есть ты хочешь сказать, что я виновата во всем том, что сейчас происходит?
— Нет, я не хочу этого сказать, но мне очень интересно узнать, почему ты так поступила.
— Потому что, черт возьми, ты как был бабником, который не задерживается на девушке больше двух-трех встреч, так им
