– Семь лет назад мы все за нее молились, – сказал самый высокооплачиваемый телеведущий мира. – Известная нам только по имени Элазаэль, она почиталась среди прихожан своей… церкви, как реинкарнация ангела с тем же именем, который тысячу лет назад упал на Землю. Это всего лишь история, и она не дописана. Неожиданный поворот событий, леди и джентльмены: девочка не только жива и живет под вымышленным именем, – она научный сотрудник в одном из столичных институтов, пишет диссертацию.
Морган не дослушал; кто-то воскликнул: «Это Элиза!» – и все вокруг смешалось.
Теперь все было как надо. Суетитесь сколько хотите, мои дорогие идиоты. Давайте, беситесь, думал он, неспешно шагая в лабораторию. Хорошо быть королем.
45
Кот из мешка
По касбе прокатилась еще одна волна смятения, и она ощущалась совсем иначе. Никаких иншалла или взглядов в небо. Недоверие, злоба, и… и они смотрели… смотрели на нее.
Элиза всю жизнь страдала от паранойи. Ну, добрую часть жизни это была не паранойя, а ожидание неизбежной травли: простое, ясное и мерзкое. Люди разглядывали ее, осуждали. Во Флориде, в маленьком городке на территории Национального парка Апалачикола, все знали, кто она такая. После побега лучше не стало. Она постоянно ощущала напряжение, и страх, что ее найдут или опознают, постоянно дышал ей в затылок.
Потом эти ощущения постепенно ослабели, но так полностью и не исчезли: если ты живешь, скрывая свою тайну от всех, паранойя всегда рядом. Даже если ты не сделала ничего плохого (ну, в данном случае это спорно), то все равно ощущаешь вину за свой секрет, и любой внимательный взгляд в твою сторону кажется зловещим и полным тайного смысла.
Они знают. Они знают, кто я. Они правда догадались?
Нет, они не догадались. Ни разу. По крайней мере, ни разу до сегодняшнего дня, и за это нужно сказать большое спасибо прихожанам ее церкви, их упертости. «Не сотвори себе кумира» – они истово соблюдали эту заповедь, не только в отношении Бога и прародительницы рода, но также в отношении пророков, и после первого видения Элизы ее больше не фотографировали. Не сказать, что и до того фотографировали много. Ее семья не относилась к категории людей, сохраняющих память для потомков. Они уделяли куда большее внимание таким важным вещам, как подготовка к Армагеддону, обустройство бункера и всего в таком роде. Фото, показанное в выпуске новостей, было сделано туристом, проезжающим через Сопчоппи – так на самом деле назывался городок, рядом с которым располагалась их церковная община, – который, заинтригованный местными, щелкнул «этих фриков с культом ангела», когда они пришли за покупками.
«Эти фрики» были на протяжении десятилетий местной достопримечательностью, а после исчезновения Элизы стали известны на всю страну. Ее мать, «высшая жрица», сообщила о пропаже дочери только через несколько недель, когда окончательно отчаялась найти сбежавшую пророчицу и созрела для того, чтобы обратиться с просьбой о помощи к местным властям, которые презирала как идолопоклонников и язычников. Конечно, все это выглядело крайне подозрительно, и горожане истолковывали все сомнения вовсе не в пользу «сектантов». Заголовки газет по всей стране цепляли взгляд и будили воображение: пропала юная пророчица, основная версия – ритуальное убийство.
В любой момент Элиза могла все прояснить. Могла объявиться – к тому моменту она добралась до Северной Каролины – и сказать: «Я здесь, я жива». Но не стала. Она не испытывала к ним жалости. Вообще. Ни раньше, ни потом, никогда. И, поскольку тело так и не нашли – хотя усердно искали несколько месяцев, – в конце концов дело закрыли. За отсутствием доказательств, хотя ни общественное мнение, ни следователи не сомневались. Мерзкая история, говорили они, и достаточно взглянуть в глаза матери, как начинаешь подозревать самое худшее. Один детектив зашел так далеко, что заявил на камеру: «Я допрашивал Гейнсвиллского Потрошителя и допрашивал Мэрион Скиллинг (так на самом деле звали мать пропавшей девочки) и испытал одинаковое ощущение, что душу затягивает в черную дыру».
«Я не могу спать, зная, что эта женщина на свободе».
Ощущение, которое Элиза разделяла всем сердцем.
В результате пришли к заключению, что маленькая Элазаэль похоронена где-то в чаще Апалачикольского леса. Никто ни на йоту не усомнился в этом.
По крайней мере, до сегодняшнего дня.
– Элиза, пожалуйста, пройдите сюда.
Доктор Чодри. Суровый. За его плечом доктор Амхали. Он не суровый, он… хуже. Мертвенно, синевато-бледный. Дышит, как мультяшный бык, подумала Элиза; ее рассудок отказывался воспринимать реальность, хотя она понимала, что сейчас будет: ее прошлое ее догнало. Через семь лет.
О, господи боже.
О, божественные звезды.
В голове что-то щелкнуло, и еще одна карта Таро развернулась картинкой вверх. Божественные звезды. В памяти что-то скреблось, но сейчас Элиза не могла себе позволить отвлекаться. «В чем дело?» – спросила она, но Чодри уже молча шагал вперед. Элиза пошла следом. Они находились сейчас в самой глуши, в центре знойной смертоносной земли, в центре военного периметра. Так что ей еще оставалось?
Кот вывалился из мешка. Трупы – из ямы. Кэроу почему-то даже не рассматривала такую возможность. Это казалось вторжением в частную жизнь, будто кто-то насильно влез в ее дом.
Дом в некотором смысле. Здесь она была глубоко несчастна. Эту главу своей жизни она ни за что не хотела бы вспоминать – но, однако, почему-то все кружила и кружила над касбой, вглядываясь в фигурки людей внизу. Солнце пылало за спиной, и с такого расстояния ее тень казалась крошечной, парила и порхала, как мотылек среди суетящегося на земле народа. Невидимостью можно укрыть себя, но не свою тень, и кто-то – молодая чернокожая женщина – что-то заметила и подняла глаза к небу. Кэроу метнулась прочь, унося с собой тень-мотылек.
Запах разложения доносился даже сюда. Плохо. План избежать столкновения, которое бросит «демонов» против «ангелов», растаял как дым. Глупо, но дыма как раз и не хватило.
– Мне следовало их сжечь, – сказала она Акиве, чье присутствие ощущала теплой волной сбоку и взмахами крыльев. – О чем я только думала?
– Могу сжечь их прямо сейчас, – предложил он.
– Нет, – отказалась она, подумав. – Будет только хуже.
Если все трупы вдруг возьмут и займутся пламенем? Не имеет значения, кто их испепелил. Пусть даже и серафим. Все равно это будет выглядеть… инфернально.
– Что вышло, то вышло. Разберемся.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
