уютном склепе. И снова в поля, куролесить и резвиться…
Обдумываю эту идею и всё больше склоняюсь к мысли, что сделать надо, но потом обязательно затарить так, чтобы ни одна сука даже представления не имела, где искать…
«Ха… Уже есть одна идея…» — гадливо заулыбался я своим мыслям.
— Повелитель, они начали установку осадных орудий, — сообщил мне пришедший на стену Хидео Кодзима.
— Я не слепой, — отвлечённо ответил я. — Всё идёт по плану.
А вообще, филактерии личи обычно делают из самых дорогих своих внутренних органов, например, из сердца или печени. Но не порицается делать из очень дорогих памяти личных вещей — в конце концов, никто не увидит содержимого филактерии, поэтому вообще пофигу, что там будет, лишь бы было очень дорого личу. Хоть, блядь, локон возлюбленной или даже её сердце или иной внутренний орган.
Хорошо, что я ещё не встречал других личей. Засмеяли бы, за бичару бы считали, потому что все почтенные и уважаемые личи давно уже сделали себе достойные их уровня филактерии, а Лёшка до сих пор ходит как лох неуверенный…
По большому счёту, мне насрать на мнение других личей, я не в тусовке, если быть честным, но всё равно, для поддержания достойного уровня самоуважения, надо озаботиться изготовлением высококачественной филактерии.
Архиважно, к слову, накачать филактерию прорвой некроэнергии, чтобы всегда было, из чего восставать. Бесплатно в этом мире бывают только пиздюли, поэтому обязательно надо иметь собственный фонд с солидным некроэнергетическим капиталом. Ты уважаемый лич или погулять вышел?
— Ты чего здесь стоишь? — посмотрел я на всё ещё стоящего рядом Кодзиму.
— Пришёл сообщить о приготовлениях персов, повелитель, — ответил тот.
— Сообщил? — спросил я.
— Да, повелитель, — ответил немёртвый.
— Ну так пиздуй дальше, — приказал я ему. — Или работы совсем нет и нечем заняться? Так я тебе, блядь, придумаю работу! К Кумбасару, меха качать — ты и твои ребята! И чтобы уведомил подчинённых, почему они сегодня потеют! Проверю, сука!
Командир отряда «Кодзима» резко развернулся и побежал прочь.
Очки они, сука, зарабатывают, мать их!
Немёртвые боятся меня, очень сильно боятся, но, в то же время, хотят быть поближе, чтобы заработать статус вроде «правая рука повелителя», «левая рука повелителя», «правое яйцо повелителя», «левое яйцо повелителя», «хуй повелителя» и остальное в этом духе.
Интригуют ещё друг против друга, стучат мне на косяки недругов, продвигают своих друзей и союзников в собственной виртуальной иерархии, созданной поверх той, которую я задал в состоянии глубокого помрачения сознания.
Хуйнёй маются ребята, совсем как живые…
Возможно, им это нужно, чтобы не терять связь с прошлым. Я вообще без особого понятия о мотивах, но о явлении знаю и даже стараюсь держать руку на пульсе. Как бы я негативно и презрительно не относился к этой подковёрной возне, но знать подробности должен.
Ебучее Солнце портит обзор, поэтому прикрываю глаза ладонью и смотрю на копошение персов.
А они активно собирали три мангонеля,[30] коими собирались портить мне фасад городских стен и крыши зданий за ними.
Пусть стреляют, сучары, а ночью мы посмотрим…
Готовились они обстоятельно: внимательно пялились на стены, высчитывали расстояние, ругались между собой на персидском и греческом, выгружали камни и готовили места для установки осадных орудий.
Ребята мои неподвижно лежали в земле, ожидая своего часа.
— Эй вы, пидоры! — крикнул я обслуге осадных орудий. — Попортите фасад, сами будете всё восстанавливать! Подниму вас тухлыми мертвецами и вооружу мастерками с раствором!
Не успеют попортить, конечно же, ха-ха…
Мне они ничего не отвечали, делая вид, что ничего не услышали, но я отчётливо чувствовал, что напряглись ребятишки, неуютно им стало, не по себе…
Вот так работает кампания по деморализации сил противника. Они ведь знают, что я могу сделать то, о чём говорю. Это плохо для их боевого духа, а значит хорошо для меня и моих ребят.
Я знаю психологию людей: если кто-то решит просто не попадать в плен, сражаясь до последнего или протыкая головы павших соратников, то кто-то обязательно решит, что он такой у мамы один и позорно сбежит с поля боя.
Где-то к вечеру, прибыло ещё шесть тысяч воинов. Только вот, если первая и вторая партии воинов были более или менее экипированными, то эти вообще будто набраны по объявлениям в газете «Путаны Тегерана».
Только вот, тревожным звоночком для меня послужило то, что вместе с этими оборванцами приехало ещё пять крытых телег, которые были доставлены на артиллерийские позиции и начали разгружать очень специфический груз.
Бомбарды, бронзовые, изготовленные по всем канонам оружейной мысли Ренессанса, вытаскивались из телег и устанавливались на неподвижные лафеты.
Ещё я вижу на позиции землян, которые координируют действия персов, устанавливающих свои новые вундерваффе.
— И не стыдно вам, иудушки?! — вопросил я со стены на русском. — Не стыдно бомбить свой дом, тот, что строили вы сами?! Не позорно работать на того, кто пришёл к вам с войной, ограбил и поработил вас и ваших близких?!
— Пошёл нахуй, труп! — крикнул мне суховатый тип лет тридцати.
— Власовцы, тьфу! — выплюнул я. — Пощады не ждите!
Окидываю их презрительным взглядом и ухожу со стены.
/13 февраля 2027 года, Сатрапия Сузиана, город Душанбе/
И вот настала ночь.
«Действуйте, мёртвые», — поступил приказ со стены.
«За работу», — приказал Леви своим подчинённым.
Тихо зашуршала земля, мертвецы начали вылезать из своих могил.
Это была блестящая идея: организовать у холма будто бы настоящий погост, с крестами и даже могильными плитами, сделанными работниками Кумбасара из подходящих булыжников. Дёрн они срезали ножами, поэтому могилы выглядели так, будто всегда тут были.
Вторая группа могил была у ровной площадки, что недалеко от холма, там лежал отряд «Близзард».
Никто и не подумал ковыряться в могилах, никто даже предположить не смог, что обитатели этих могил до сих пор актуальны и опасны.
Ночь выдалась облачной, тучи плотно закрывали Жёлтую луну, поэтому видимость для живых была очень плохой, но персы частично решили эту проблему постоянно поддерживаемыми кострами и даже, явно, магическим светильником, потому что Леви никогда не видел такой яркий свет, дотягивающий до городских стен и отлично их освещающий. Правда, рядом со светильником тарахтела какая-то непонятная штука, возле которой тёрлась группа неких людей в странной одежде.
Оба отряда покинули свои могилы, после чего сходу бросились в бой против не готовых к обороне осадных специалистов, устроившихся на ночёвку рядом со своими орудиями.
— Тревога! На нас напали! — успел выкрикнуть один из бедолаг у костра.
Затем грудь его проткнул стальной копис, после чего Леви одним движением швырнул
