касается непосредственно Состязаний, Система безжалостна и скрупулёзна почти так же, как на территории фиолетовой категории безопасности. И никакие договорённости, взятки и прочие кулуарные игрища там не работают. В отборочных должен участвовать каждый желающий, а проходить на сами Состязания — лучший. Если это будет не так — организаторы очень сильно об этом пожалеют.
— Мы отвлеклись, — продолжил Кагиараш, — до тех пор, пока имя присутствует в списке — его хозяин совершенно точно жив. К сожалению, это всё, что нам о нём известно.
— Я всё ещё не понимаю, чем я могу помочь, — Сареф развёл руками, — да, у меня есть уникальные способности, с помощью которых я обещал помочь вашему Чемпиону непосредственно на Состязаниях. Но я не умею искать пропавших без вести Жителей Системы.
— Ты, по крайней мере, можешь попасть на территорию тёмных эльфов, — мягко заметил Кагиараш, — ты — действующий Чемпион, который тренируется и готовится к Всесистемных Состязаниям. Да, первый год после победы у тебя прошёл, и таких привилегий, как раньше, у тебя уже нет. Зато у тебя есть письмо-поручение на случай, если тебе понадобится на земли тёмных эльфов.
В памяти Сарефа мгновенно вспыхнули рекомендательное письмо Ламии, которое та, действительно, написала и передала ему. Просто на всякий случай. Но… вопрос был в другом…
Сареф уставился на Эргенаша и прямо спросил:
— Это ты им рассказал?
— Да, я, — не стал отпираться Эргенаш.
— И много ты обо мне поведал? — с усмешкой спросил Сареф, чувствуя, как его доверие Эргенашу стремительно испаряется.
— Очень много, — невозмутимо кивнул Эргенаш, — но я тебя предупреждал об этом с самого начала, Сареф. Я предупреждал, что на эти четыре года вопрос твоей безопасности — это полностью моя ответственность. Я не мог этим заниматься, не обмениваясь информацией со своими братьями.
— Значит, — довольно хладнокровно приняв этот удар, Сареф повернулся к старшим стревлогам, — и про воскрешение вы тоже знаете?
— Да, — кивнул Кагиараш, — и это вторая причина, по которой мы просим о помощи именно тебя. Наше примерное видение ситуации состоит в следующем: тёмные эльфы пленили Анейраша для того, чтобы убить его под самое начало Всесистемных Состязаний. И, поскольку он представляет клан тёмных эльфов, то они мгновенно найдут ему замену — и мы бы ничего не успеем сделать. Но если ты сумеешь его найти и подобраться к нему достаточно близко — то тогда даже если похитители и попытаются убить его навсегда, то ты и этому сможешь помешать.
— И вы полагаете, что у меня это получится? — со скепсисом хмыкнул Сареф, — поехать на незнакомые земли, на территорию расы, которая живёт сотни лет, и представители которой, уж всяко, будут поумнее меня, и найти пропавшего Чемпиона?
— Не вижу причин сомневаться в твоих способностях, — так же невозмутимо ответил Кагиараш, — твои успехи и на твоих собственных Состязаниях, и в пустынях орков… и даже в поместье клана Уайтхолл явно говорят о том, что ты умеешь проворачивать такие вещи тихо и по-умному. В самом худшем случае, даже если ты его и не найдёшь — по крайней мере, ты узнаешь хоть что-то. И с этой информацией мы и будем работать дальше.
— Понятно, — ответил Сареф, после чего подозрительно сощурился, — и в качестве награды…
— Они хотят предложить тебе стать нашим побратимом, — тут же встрял Эргенаш, — в теории это означает, что к какому бы стревлогу ты не обратился бы в час нужды — от каждого ты получил бы помощь. Но на практике — ты не представляешь, в какой опасности окажется твоя жизнь, если ты на это согласишься! Я потому и сообщал старшим всю информацию, что был уверен, что после сделки мы просто разойдёмся, каждый своей дорогой. Но теперь…
— А теперь растрепал все наши секреты, и сделал наш разговор бессмысленным! — злобно отчеканил салатовый стревлог, — проклятье, а я ведь настаивал, чтобы соглядатай возле Сарефа менялся каждый год! Я знал, что эта размазня привяжется к нему — и этим помножит все труды нашей расы на ноль!
— Извини, Эргенаш, но это, действительно, законный вопрос, — осторожно заметил Сареф, — для чего ты мне всё это говорил?
— Потому что ты не заслуживаешь такой судьбы, — бесстрастно ответил стревлог, совершенно не собираясь отводить взгляд. При этом в его глазах Сареф чётко читал, что он по-прежнему всей душой болеет за будущее своей расы — и при этом не менее чёткое отвращение к тому, какими инструментами ему приходится это будущее строить.
— Прочие побратимы, — начал рассказывать Эргенаш, — никогда не ценили этого статуса. Сколько бы мы не делали для них в благодарность за помощь, что нам оказали — мы по-прежнему никогда не становились для них равными. Поначалу отношение к нам было как к эдаким забавным зверькам, с которыми можно подружиться и которых можно погладить по голове или подёргать за хвост, — лицо Эргенаша исказила злоба, вероятно, в его памяти всплыл особенно унизительный момент, — а потом, когда приходило понимание, что наша раса, даже в таком положении, всё равно может очень много — они просто садились нам на шею и начинали погонять ногами, чтобы мы абсолютно всё делали за них. И при этом на любые попытки поговорить и обсудить то, что происходит, возражение всегда было только одно: я же ваш побратим, вы теперь мне должны! Тянуть на себе такое ярмо всю жизнь, как ты понимаешь, никто не хочет. Лишить такого Жителя статуса побратима — значит, создать крикуна, который будет клеветать на нашу расу день и ночь до конца жизни. Поэтому… выход остаётся один из одного.
— И что, — Сареф не верил своим ушам, — неужели все побратимы такие мерзкие?
— Не все, — ядовито ответил Эргенаш, — но их достаточно, чтобы… инициировать стревлога через первое убийство, — внезапно его глаза вспыхнули тёмным огнём, которого Сареф до того никогда у него не видел, — я до сих пор помню своего первого побратима. Жадная, алчная, ленивая тварь с невероятно раздутым самомнением. Который считал, что каждый встречный стревлог за его милости должен падать перед ним на колени и целовать ему ноги. Я тогда, — Эргенаш рассмеялся, — мне тогда и делать почти ничего не надо было. Просто, когда мы оказались на месте, меня охватило такое чувство… странное… как будто я перестал осознавать, что делаю… и я словно бы видел всё это, но при этом всё происходило как будто не со мной. Словно мной овладел какой-то… тёмный восторг… а потом я очнулся — и увидел, что всё кончено. Моё тело сделало всё само, и надо было лишь избавиться от трупа.
Эргенаш замолчал. Молчал он больше минуты. После чего Сареф аккуратно спросил:
— Ну, а потом…
— А потом мне давали цели, которые надо было убрать до того, как они оскотинятся и начнут доставлять нашей расе проблемы, — развёл руками Эргенаш, — справедливости ради — из четырёх других — один бы точно оскотинился. Ещё двое — 50 на 50, и одна девушка, скорее всего, осталась бы нормальной. Но наши старшие, годами наученные не верить другим расам и ничего хорошего от них не ждать, просто предпочитали убирать любого, кто хотя бы в теории мог бы доставить проблемы.
— Ну а я? — уточнил Сареф.
— Я вынужден признать, что ты — действительно, уникальный случай, Сареф. Ты, действительно, понимаешь большую часть нашей боли — ведь ты и сам почти всю жизнь жил таким же бесправным, который был в лепёшку готов разбиться ради капли уважительного отношения. И абсолютно всегда ты с уважением относился и ко мне, и к другим стревлогам. Ты, действительно, веришь в то, что мы заслуживаем второго шанса. И даже в те моменты, когда ты узнавал неприятную правду…
Эргенаш осёкся. Но Сареф понял, о чём он говорит. Тот самый поход на Скорпикора, когда их разбросало по пещерам, и Сарефа нашёл Эргенаш, одержимый полтергейстом. И… у Сарефа волосы встали дыбом, когда он посмотрел на ситуацию с другой стороны. Ведь полтергейст… тогда эти слова были совсем не глупой провокацией. Он говорил правду! Потому что на тот момент Эргенаш, действительно, был готов предать его, едва в нём отпадёт нужда.
Сареф снова мучительно задумался. Снова он сталкивается с амбивалентностью нейтральных монстров. Одни, такие, как Ледяной Бивень, Безумный Богач, Скорпикор — если и не явно симпатизировали ему, то были настроены, по крайней мере, дружелюбно. И в противовес им — Змеиный Царь и тот же проклятый Кладбищенский Чемпион, которые, очевидно, ненавидят Сарефа и готовы наизнанку вывернуться, чтобы сделать ему больно. Так и этот момент… монстры, которые служат Скорпикору, на самом деле помогли ему, вот только понял он это
